Светлана Талан - Когда ты рядом
Даша горько улыбнулась и повертела телефон в руках.
— Вы хотите общаться с бывшими подругами, друзьями?
— С некоторыми — нет.
— Сотрите их номера и из телефона, и из памяти, словно они сейчас находятся… ну, предположим, где-то за океаном, на другом континенте, куда невозможно дозвониться.
— …И даже если я захочу узнать, как они поживают, с ними нет связи, — продолжила его мысль Даша.
— Совершенно верно! Ну так что, чай будем пить?
— Теперь будем, — кивнула Даша, — только он совсем остыл.
— Придется заварить по-новому. Холодный чай — это нонсенс, — сказал Виталий Степанович и включил электрочайник.
Вернувшись домой, Даша приготовила ужин, чего не делала уже несколько дней. Поужинав, она долго принимала душ. Она тщательно натирала тело мочалкой, смоченной пахучим гелем, смывала его и снова все повторяла. Как после бессонной ночи, ей хотелось смыть с себя страхи, тревоги, разочарования и обиды…
Часть IV
Глава 24
Был чудесный августовский день, когда Даша возвращалась из больницы после лечения. Начинался сезон астр, и ими пестрели многочисленные клумбы города. Глаз радовали цветы всевозможных оттенков, разбавленные для разнообразия неприхотливыми петушками. Они чуть покачивались от легкого ветерка, словно приветствуя возвращение девушки.
В больнице Даша познакомилась с такими же больными, как она. Сказать, что она завела кучу новых друзей, было бы неправдой, хотя со многими она обменялась телефонами. Все ВИЧ-инфицированные ощущали себя в обществе в той или иной степени ущемленными. Некоторым из них так и не удалось справиться с чувством собственной неполноценности, хотя психологи в отделении были неплохие.
Даша больше не ощущала себя одинокой мученицей, и от этого было чуть легче. С другой стороны, узнав много нового о СПИДе, она поняла, что теперь ей предстоит лечиться постоянно, а необходимых медикаментов в отделении недостаточно и для их покупки нужны очень большие деньги. Самым грустным было то, что от больных СПИДом она узнала, что все они обречены на смерть. Оставалась задача с одним неизвестным: сколько кому отмеряно?
Этого не знал никто. И даже самые современные обследования и тестирования не могли дать точный ответ на этот деликатный, но такой важный вопрос.
У Даши было достаточно времени, чтобы обдумать дальнейший план своей жизни. Первым делом ей надо было устроиться на работу — помощи ждать было неоткуда. Раз в неделю она звонила родителям, и мать спрашивала, как она себя чувствует. Даша отвечала, что нормально, а больше им говорить было не о чем. Разговор не клеился, и тогда Даша просила дать телефон бабушке, которая искренне, как ребенок, была рада услышать голос любимой внучки. Брат Сашка сказал, чтобы Даша ему не звонила, мол, жена сердится, и обещал позвонить сам, но так и не позвонил. Она пыталась несколько раз позвонить бывшей подруге, но та постоянно отключалась, и Даша стерла ее номер из телефонной книжки. Перед выпиской из больницы она избавилась от номера Лешки, и ей стало легче.
После устройства на работу Даша планировала сделать что-то хорошее и полезное для людей. Над этим она долго размышляла, перебирая различные варианты. Потом вспомнила, что хорошо вяжет на спицах, но в последнее время забросила это занятие. Было бы неплохо передать свое умение каким-нибудь девочкам, и Даша подумала, что можно сходить в интернат для детей-сирот и предложить свои услуги. Эта идея ей понравилась, и она составила график обучения, начиная с навыков простейшего набора петель. «У воспитанниц интерната нет матерей, — рассуждала она, — но они сами — будущие мамы. Почему бы им не научиться вязать красивые вещи для себя и своих будущих деток?»
Даша не хотела оставлять ни одной свободной минутки в своей жизни, чтобы не дать грустным мыслям влезть в голову и парализовать сознание чувством страха. Уже на следующий день после выписки она была в отделении травматологии, где катастрофически не хватало медсестер. Она встретилась с заведующим отделением. Им оказался располневший суетливый мужчина с большими залысинами на высоком лбу и круглым, напоминающим футбольный мяч животом.
— Пообщайтесь с сотрудниками, познакомьтесь с работой, и через два-три дня придете с трудовой книжкой, — сказал он, проводил Дашу в сестринскую и исчез, даже не дав ей открыть рот.
Ей понравился коллектив отделения, и она готова была хоть сейчас приступить к работе, лишь бы не быть дома одной. Даша с трудом выдержала двухдневную паузу, взяла паспорт и трудовую книжку и ровно в восемь ноль-ноль постучалась в кабинет заведующего отделением.
— Войдите, — услышала она голос за дверью.
— Здравствуйте, Василий Георгиевич, — робко сказала Даша и залилась румянцем, хотя дома долго настраивала себя на этот разговор и сейчас была совершенно спокойна.
— Присаживайтесь, — кивнул заведующий, продолжая рыться в стопке бумаг на своем рабочем столе.
Даша присела на краешек дивана и достала из сумочки документы. Василий Георгиевич поднял на нее глаза и, нахмурив брови, несколько минут так внимательно изучал девушку, что она стала чувствовать себя словно на горячей сковородке.
— Значит, вы Дарья Андреевна Шевченко? — спросил он.
— Да.
— Это хорошо, что вы Дарья Андреевна Шевченко, — загадочно протянул заведующий, продолжая бесцеремонно рассматривать растерянную Дашу. — А позвольте поинтересоваться, Дарья Андреевна, где вы работали до этого?
Дашу бросило в жар, по спине побежала предательская струйка пота. Она назвала свое последнее место работы.
— Надо же, — сказал Василий Георгиевич, — такая престижная клиника, высокая зарплата, отлично подобранный высокопрофессиональный коллектив… Не так ли?
— Да… конечно, — пролепетала Даша, запинаясь.
— Вас уволили за плохую работу?
— Нет, что вы! Я… сама уволилась.
— Возникает интересный, но естественный вопрос: почему?
— Так… сложились обстоятельства, — тихо ответила Даша, и ее ресницы мелко задрожали.
— Обстоятельства, говорите?
— Да.
— Буквально вчера ко мне заезжал один институтский товарищ. Знаете, мы были очень дружны в незабываемые студенческие годы. Мы теперь коллеги, но видимся редко — такова жизнь. У каждого свои заботы, семья, дети и все такое… Так вот. Заходит ко мне в кабинет мой коллега, мой друг… Я ему, конечно, рад, достал коньячок. Сидим мы с ним, значит, мирно так беседуем, студенческие годы вспомнили, посмеялись над нашими проделками, и тут он говорит: «Я у тебя в отделении видел девушку-медсестру, она со светлыми волосами и большими синими глазами…»
Василий Георгиевич сделал многозначительную паузу, но Даша уже все поняла. Здесь был Вениамин. От одной этой мысли у нее задрожали коленки, и Даша прикрыла их сумочкой.
— Ответьте мне на вопрос, Дарья Андреевна Шевченко: как зовут моего товарища? — спросил Василий Георгиевич, четко выговаривая каждое слово.
— Вениамин Павлович, — растерянно произнесла Даша, догадываясь, что сейчас ее попросят уйти.
— Умница! Догадливая девочка! А не догадалась ли ты, — заведующий вдруг резко перешел на «ты», — какую причину твоего ухода из клиники назвал мне Вениамин Павлович?
— Он узнал, что я больна СПИДом, — выпалила на одном дыхании Даша, чувствуя, что работа в травматологическим отделении от нее уплывает. — Но это же не значит, что я не могу работать медсестрой.
— Значит! Это значит, что я не хочу потерять свое, вот это, — заведующий похлопал толстыми руками по кожаным ручкам кресла, — место из-за того, что больные будут находиться в зоне риска! Представляешь, как они станут шарахаться, когда ты будешь делать им уколы и перевязки?!
Даша не ответила. Она молча положила документы в сумочку и спросила:
— Значит, я могу идти?
— На все четыре стороны! — бросил ей Василий Георгиевич. — Нет работников — и ты не работник.
Даша поднялась и молча направилась к выходу. Она чувствовала себя так, словно стояла у позорного столба. У двери она на миг задержалась и, обернувшись, спокойно, совершенно не краснея, сказала:
— Мне кажется, Василий Георгиевич, вы напрасно связали свою жизнь с медициной. У вас просто талант актера. Спектакль, который вы разыграли, получился гениальным.
Даша уже выходила из кабинета, когда до нее донеслось разъяренное: «Вон!»
Глава 25
Даша пересчитала свои сбережения и отложила деньги на оплату жилья. Сегодня она ждала хозяйку квартиры и постаралась навести в комнате идеальный порядок. Она еще раз осмотрелась и провела пальцем по подоконнику, проверяя, не осталась ли где пыль.
Когда пришла хозяйка, деньги, как и полагается, лежали в коридоре на тумбочке. На этот раз хозяйка, поздоровавшись, не стала, как обычно, заглядывать во все углы, а прямо с порога заявила:
