Самсон Агаджанян - Опаленные крылья любви
Он вскочил, потом опустился перед ней на колени.
— Говори, моя любовь! — с шутливым пафосом произнес он. — Я на все условия согласен!
— Правда?
— Правдивее не может быть, кладу руку на сердце.
— А ты поклянись, что прежде чем услышать, что за условие, согласишься.
— Нет, Наташа, — вставая, грустно произнес он, — я знаю твое условие. Не могу.
— Но ты же дочь хотел, я согласна, только останься!
Он молча, но твердо покачал головой и медленно побрел вдоль моря. И чем дальше он отходил от нее, тем холоднее становилось у нее на душе. С того момента, как он отказался от назначения в Союзе, у нее в сердце поселился страх. В голове постоянно жила мысль, что он оттуда больше не вернется. Она делала все, чтобы выбросить эту мысль из головы, временами удавалось, но чем ближе подходили дни разлуки, тем сильнее она это ощущала.
Постояв немного, она быстро направилась к палатке. Взяла бутылку коньяка и рюмки, побежала к морю. Мужа не было видно.
— Володя! — позвала она.
— Я здесь, — издали донесся его голос.
Она побежала на его голос. Он шел ей навстречу.
— Володя, я хочу выпить, — она протянула ему бутылку.
— У нас мысли совпали, я тоже об этом подумал, — наливая в рюмки, признался он. — Наташа, я хочу выпить за…
— Погоди, Володя, — прижав пальцы к его губам, приглушенно произнесла она. — Давай мы выпьем за Него.
— За кого? — удивленно спросил он.
Наташа, приподняв голову, смотрела на звездное небо.
— Я умоляю Тебя, как мать, прошу, как жена — возьми его под свою защиту, будь его ангелом-хранителем.
Улыбаясь, он смотрел на причуды жены, но ничего не сказал и молча выпил.
Отдохнув на море, они поехали в Рязань на выпускное торжество к сыну. В училище на КПП они попросили дежурного офицера, чтобы вызвали Русина Андрея. Когда он появился, Володя, не веря своим глазам, посмотрел на жену. Он не узнавал сына. К ним быстрыми шагами, улыбаясь, шел настоящий богатырь.
— Мамуля! — Андрей схватил мать в объятия.
Отпустив ее, повернулся к отцу. Словно две глыбы стояли они друг против друга. Потом молча, крепко, по-мужски обнялись. Наташа увидела, как побледнело лицо мужа, и поняла, что рана дала о себе знать.
— Андрюша, — хватая сына за руку, попросила она, — отпусти отца, задушишь.
Он выпустил отца из объятий, увидел его побледневшее лицо и удивленно спросил:
— Папа, ты что, болен?
Тот не ответил сыну на его вопрос. С восхищением разглядывая его, он перевел разговор на другую тему:
— Ну ты и вымахал! Отца обогнал. Какой у тебя рост?
— Ровно два, — похвастался Андрей. — Все, дорогие мои, сегодня я сдал последний экзамен. Диплом — с отличием. Завтра выпускной. Вы где остановились?
— Сынок, мы только с моря приехали. Побудем с тобой, поедем устраиваться в гостиницу.
Андрей задумался на какое-то время, молча посмотрел на мать. Все думал, рассказать им или подождать? Наконец решился:
— Мама, мы сейчас поедем к Олесе, у нее и поживете.
Мать вопросительно посмотрела на сына.
— Мама, ну я же про нее тебе писал, ты что, забыла?
— И насколько это серьезно? — с тревогой спросила Наташа.
— Очень серьезно, мама. Через год она заканчивает институт, и мы, с вашего благословения, сыграем свадьбу. Я правильно докладываю, папа?
Выпятив богатырскую грудь, весело поглядывая на отца, он ждал ответа.
— Твоим докладом лично я удовлетворен, а вот, что касается матери, то я сомневаюсь, чтобы она была в восторге.
— Мама, когда ты ее увидишь, то сама влюбишься в нее. Значит так, сейчас я пойду, отпрошусь, и мы поедем к ней.
Когда Андрей ушел, Володя не мог сдержать улыбки, глядя на обескураженное лицо жены.
— Ты что, расстроилась?
— Он же еще маленький! — тихо произнесла она.
— Родного отца по росту перещеголял, а для тебя маленький.
Наташа грустно посмотрела на мужа.
— Скоро вы опять разъедетесь, а я останусь одна…
Через час они поехали к Олесе. По дороге Андрей рассказал им, что Олеся, на время учебы в институте иностранных языков, живет у бабушки, родители ее в Киеве. Отец у нее профессор.
— Теперь я понял, почему ты выбрал Киев, — сказал отец. — Легко же ты начал свою карьеру. Если так будешь и дальше усердствовать, то из тебя получится хороший придворный штабной офицер. Не жизнь, а райская куща. Главное в этом деле, сынок, влюбленно заглядывать в глаза своему начальнику и браво щелкать каблуками.
— Володя, прекрати, дай сыну по-человечески службу начать. Или ты хочешь, чтобы и он по твоим стопам пошел? Лично я по горло сыта твоим патриотизмом.
— Давай, давай, защищай сыночка. Андрей, а зачем тебе в Киев? Давай сразу в Москву! Хочешь, прямо в генштаб, будешь адъютантом у своего деда. Не служба, а малина! Звездочки на погоны сами по себе побегут, смотришь, и отцу перепадет.
Андрей с недоумением смотрел на отца.
— Папа, но ведь мама говорила, что ты настоятельно просил, чтобы я выбрал Киевский военный округ. Я не хотел этого, у меня были другие планы.
Владимир Алексеевич с усмешкой посмотрел на жену, хотел съязвить, но она опередила его.
— Володя, я же попросила тебя, замолчи! А ты, сынок, не слушай его, он у нас служака царских времен, только до сих пор не может понять, что времена не те. Ты лучше расскажи сыну, как отказался от должности в Союзе.
Русин недовольно посмотрел на жену.
Наташа тут же отреагировала:
— И не смотри на меня так! Андрюша, он опять возвращается туда. Я не писала тебе, что он тяжело был ранен и чудом остался…
— Наташа! — резко оборвал ее муж. — Мы уже на эту тему разговаривали, прошу тебя, помолчи.
— Я не чужая, чтобы молчать. Вы хоть раз подумайте обо мне. Каково мне? Неужели звезды на ваших погонах дороже моих страданий?
— Не звезды, а долг перед Родиной, — хмуро произнес Владимир Алексеевич и, чтобы снять напряжение, он повернулся к сыну: — Андрюша, расскажи про Олесю, какая она?
— Папа, почему свое ранение от меня скрываешь?
— Об этом попозже. Я задал тебе вопрос, жду ответа.
— Приедем, сами увидите. Она вам понравится, — заверил сын.
Такси остановилось возле высотного дома. На звонок дверь открыла невысокая девушка. Увидев Андрея, вся засияла, хотела броситься к нему, но тут же замерла на месте. При виде ее Наталья Дмитриевна непроизвольно улыбнулась. «Наверно, младшая сестра Олеси», — подумала она и залюбовалась ею. Словно сказочная Золушка явилась перед ними.
— Здравствуй, Олеся, знакомься, это мои родители, — беря ее за руку, произнес Андрей.
Наталья Дмитриевна перевела взгляд на мужа, а тот с восхищением смотрел на девушку. «Боже мой, да она же еще дитя», — в душе простонала она. Действительно, рядом с Андреем девушка выглядела ребенком, по росту еле достигала его плеч. Олеся огромными своими глазами, вся разрумянившись, растерянно смотрела на них.
Видя ее замешательство, Владимир Алексеевич подошел к девушке и, наклонившись, с улыбкой произнес:
— Здравствуйте, Золушка.
— Здравствуйте, — тихо прошептала она. — Проходите, пожалуйста.
Когда они вошли, Олеся беспомощно посмотрела на Андрея. Улыбаясь, он привлек ее к себе.
— Ты что? Испугалась моих родителей?
— Андрюша, надо же было предупредить.
— Да я сам не знал, они только что приехали.
А Наташа в это время говорила мужу:
— Володя, она же такая маленькая!
— А тебе хочется, чтобы у нее тоже было два метра? Она прелесть и… — но тут он замолчал, потому что в прихожую вышла пожилая женщина, бабушка Олеси.
Глава пятая. ПРОЗРЕНИЕ
Самолет летел над Афганом. Внизу была сухая, прожженная солнцем, исковерканная снарядами, кровью залитая земля. Шел восьмой год войны. Полковник в кресле дремал, и неведомо было ему, что судьба готовит ему жестокий удар, от которого поседеет в одно мгновение…
В штабе сороковой армии возвращение полковника Русина восприняли как гром среди ясного дня. Все знали, что дядя его маршал и что на него есть приказ о назначении комбригом под Москвой. Его появление было для многих приятной неожиданностью. При встрече с сослуживцами Русин видел искреннюю радость с их стороны, что он жив и здоров, а когда вернулся в свой родной полк, то по-настоящему ощутил любовь подчиненных. Ранее мучившие его сомнения и угрызения совести перед женой при виде ликующего полка исчезли, на душе стало легко и свободно. Вечером почти весь его штаб собрался у него. Они пили, заглушая водкой боль по погибшим сослуживцам.
Огромная, всемогущая держава с армадой военной техники и слепо преданной ей армией, способной в течение нескольких суток смести на своем пути вся и все, надолго завязла в этой грязной, никому не нужной войне. Гибли солдаты, тайком хоронили их в родных краях, военная машина поглощала материальные ресурсы страны, многие понимали, что пора остановиться, но запущенные щупальцы политической системы невозможно было остановить. Транспортные самолеты беспрерывным потоком увозили на родную землю цинковые гробы, иногда вместо тела сына мать получала голову с вырванными глазницами… Мать в далекой сибирской глухомани получала сына в цинковом гробу, а спросите у нее, где эта страна Афганистан, в которой погиб ее сын, она не ответит, она просто не знает, где действительно находится эта незнакомая и чужая страна и для кого она родила в муках сына. Во имя каких сумасбродных идей отдала она его во власть тех людей, которые распорядились судьбой ее сына? Во имя Родины? Но ни один солдат, ни один офицер за всю войну ни разу не крикнул, как в годы Великой Отечественной войны: «Солдаты! За Родину! Вперед!» Ибо там не было у них Родины, она просто бросила своих сыновей в молох чужой войны. В чужой стране они были чужими, и там их просто ненавидели. За счет крови простых солдат правящая верхушка СССР пыталась в чужой стране повторить семнадцатый год, отнять у хозяев кровно заработанные ими богатства и раздать бездельникам, тунеядцам, построить общество под кодовым названием «социализм», со всеобщей кормушкой, со всеобщим равенством…
