Григорий Свирский - Люба – Любовь… или нескончаемый «Норд-Ост»
Его виза кончилась 15 апреля 1973 года, а я все еще не подавала документы…
С новой пропиской я отправилась в поликлинику другого района, где меня никто не знал и пожаловалась на астму. Врач, несколько раз клюнув меня фонендоскопом, написал справку: «бронхиальная астма». Естественно, не упоминая в ней ни хлорэтилмеркаптана, ни трудовых увечий – в общем всего того, что было ему неизвестно и что могло бы вызвать подозрение. К тому же в это время у меня в руках был уже второй диплом, который давал мне право называть своей специальностью журналистику. Характеристика с последнего места работа указывала, что я работала редактором и «к работе относилась добросовестно».
Последняя отметка в трудовой книжке позволила мне причислить себя к рангу домохозяек – существ безобидных. Оставалось сделать последний, но самый трудный шаг – подать документы и два-три месяца ждать…
Когда я заполнила анкету ОВИРа, мне показалось, что на свет появилась еще одна, третья, Рябова, то ли журналист, то ли домохозяйка откуда-то с Садово-Сухаревской улицы. Это было очень робкое существо, в рубрике «причины для эмиграции» было написано: «вынуждена поехать вслед за своим мужем Маркишем Юрием Марковичем.»
Разрешение на выезд дали через две недели. Документы были отправлены в Израиль дипломатическим путем.
Когда самолет голландской авиакомпании KLM приземлился в аэропорту Джона Кеннеди, я ликовала. Ощущение счастья, заполонившее меня, было столь ярко, огромно, что во мне вдруг зазвучала давно забытая песенка детских лет о мамочке Вере-спасительнице.
Сделал первый шаг к свободе и увидела неподалеку … удлиненое собачье лицо, знакомое до ужаса. Грачев? Чушь! Старые страхи? Навязчивые видения? Урод здесь невозможен…
Тут только увидела на табло: «Аэрофлот»… рейс… багаж…
Неужели все-таки Грачев?!
Но на стоянку он вышел почти следом за мной. И сразу заметил меня. И я, и он остолбенели.
– Рябова?! Здесь? – вырвалось у него. – Откуда?!
– А вы?
– Я на международный медицинский конгресс.
– Передавать опыт?… – и я оборавла себя, не продолжив: «…истребелния собственного народа?»
Но он услышал меня полностью, зазмеился улыбочкой.
3 сентября 1975 года взломали дверь только что снятой мною квартиры, украли большую часть заготовок и записных книжек. (После той случайной встречи в аэропорту прошла неделя.)
HUMANS USED AS GUINEA PIGS IN THE SOVIET UNION
Так называлось слушание в СЕНАТЕ США (30 марта 1976 года), посвященное использованию в СССР людей, отнюдь не по их доброй воле, как животных, при испытании боевых отравляющих веществ. В основе слушания был случай отравления и «лечения» в СПЕЦбольнице Любы Рябовой. Естественно, он вызвал в Москве, в ведомстве генерала от жандармерии Андропова, большой переполох.
Однако уничтожать «уплывшие» в ШТАТЫ записки Любы Рябовой и ее работу о СПЕЦжизни в СССР советская разведка начала еще за год до СЛУШАНИЯ В СЕНАТЕ США.
О первом шаге андроповых вы уже знаете. Разбой ГБ начался 3 сентября 1975 года в Нью-Йорке. Большая часть документов была срочно «изъята». Вместе ними исчезли копии документов, черновики и вся переписка. Ночные тумбочки, ящики с бельем, чемоданы были раскрыты, и их вид красноречиво говорил о тайном обыске. Воры не позарились на несколько золотых колец и антикварных вещей. Пятьдесят долларов валялись около опустевшего письменного стола…
Чиновный люд реагировал на эту кражу по разному.
– О чем писали? – спросил один из полицейских.– Эксперименты с отравляющими веществами на людях? Фантастика для кино? Что-то документальное?.. Не может быть!
– Подумаешь, эксперименты на людях! – перебил второй.– Наши студенты иногда на этом хорошо зарабатывают…
– Если грабители появятся и предложат выкупить рукопись, – дайте нам знать, – сказали в FBI
– Только полная идиотка могла держать такой материал дома,– заключил известный художник, недавно унесший ноги из Советского Союза.
– Нелепо красть рукопись, – заметил корреспондент телевидения.– Надежнее уничтожить опубликованную книгу с помощью продажной прессы.
– Я думаю, это только начало, – сказала я ему.
И не ошиблась.
После появления статей о краже рукописи несколько редакций США и Европы получили письма, содержащие «исчерпывающую информацию» обо мне. На десяти страницах машинописного текста красочно расписывались все людские пороки, присущие мне чуть ли не c пеленок. Но одна фраза мне показалась «любопытной»: «Всем известно, что в Нью-Йорке нет агентов КГБ».
Я не берусь судить, сколько агентов КГБ в Нью Йорке. Но иногда, я просто удивляюсь необыкновенным встречам. Например, столкнулся со мною, нос к носу, бывший полковник и обладатель советского секретного допуска. Оказалось, что он безо всяких преград эмигрировал в США в почтенном возрасте, и на прекрасном английском языке объяснял всем, что он верующий иудей. Вспоминая его изуверские, в споре с Сергеем, антисемитские речения, я невольно повторяла из Козьмы Пруткова: «Не верь ушам своим». Бывший юдофоб не скрывал, что прекрасно осведомлен обо всем, связанным с моими бедами и моим «бегством».
Благодаря огласке, об украденных записях узнали и мои бывшие соотечественники, живущие на Западе. 10 сентября 1975 года я получила письмо от известного ученого, профессора Давида Семеновича Азбеля; «Уважаемая Люба! Я из той же «самой счастливой на земле страны». Тоже химик, но «немножко» постарше Вас и к тому же профессор. Я знаком до некоторой степени с проблемой «кротов». Это острая и взрывчатая проблема! Согласно моему опыту, травить вас будут крепко в прямом и переносном смысле слова.
Кое-кто уже пытался внушить мне, что ваша история «плод болезненной фантазии». В свете подписанных соглашений о запрещении химического оружия, наши любимые власти сделают все возможное, чтобы Вас скомпрометировать. Может быть, объявят сумасшедшей, попытаются найти «надежных» свидетелей вашего сумасшествия, а так же превратить хлорэтилмеркаптан в безобидный витамин. Если же им это не удастся, то, как свидетельствует российская история, пойдут и на «мокрое дело», – фирма не стесняется в затратах. Будьте крайне осторожны.
Раз уж вы замахнулись… рассказать людям о столь страшных делах, примите и мою лепту…»
24 сентября 1975 года в Нью– Йорке, в газете «Новое русское Слово» появилась статья профессора Азбеля.
Тем самым, идея сумасшествия автора и его «фантастического романа о СПЕЦбольнице на некоторое время умерла. Хотя советское ГБ со своими «идеями» никогда не расстается…
В середине сентября 1975 года профессора Азбеля и меня пригласили выступить свидетелями на Международном Сахаровском Слушании в Копенгагене, И калейдоскоп детективных событий закрутился. О них поведал сам профессор Азбель в Копенгагене.
«19 сентября 1975 г. у меня была назначена встреча с Л.Рябовой. Вместо двух часов пополудни я приехал утром. И стал свидетелем попытки взломать дверь, чтобы проникнуть в ее квартиру. Взломщики полагали, что Люба в квартире одна, т.к. ее муж в это время на работе.
На следующий день была повторена вторичная попытка проникнуть в ее квартиру.
9 октября начался беспрецедентный шантаж Рябовой по телефону. Прочли по телефону, будто из местной газеты, ложное сообщение о тяжелом несчастном случае с матерью Любы Рябовой, якобы сбитой машиной в городе Кливленде. Пытались травмировать Любу, и тем самым сорвать ее поездку на Сахаровские Чтения в Копенгаген.
10 октября при мне угрожали убить мать Любы Рябовой, если Люба не откажется от поездки на Конгресс. Я лично слышал эту угрозу, так как держал трубку второго телефонного аппарата.
Казалось бы, после публикации «Архипелага Гулаг», выступлений академика Сахарова, свидетельств многих перебежчиков и диссидентов, никакая новая публикация уже не может вызвать особых опасений КГБ.
И, тем не менее, Любовь Рябова оказалась слишком серьезным и крайне нежелательным для КГБ свидетелем, – она могла рассказать, с документами в руках, об ухищрениях советской милитаристской хунты скрывающей от мира свои военно-химические исследования.
Поездка в Копенгаген благополучно завершилась, – пишет Люба.
– Неужели такие вещи могли произойти в Нью Йорке, да еще в таком спокойном районе, как Риго-Парк? – недоумевала знакомая журналистка. – «Для нас, американцев, это звучит, немыслимо!»
– Дорогая Луис, – ответила я, – меня, конечно, запугивали. Но их главной целью было вовсе не это. Вы спросите что же?! Вчера, допустим, у вас в доме была кража, все поверят вам на слово. Если на другой день к вам снова ломятся в квартиру, это покажется странным. Но если вы снова и снова повторите, что кто-то опять и опять врывался к вам в дом, люди подумают, что у вас мания преследования и вам пора к врачу-психиатру… Вот для чего все это делалось.
