Берил Бейнбридж - Грандиозное приключение
Сосредоточилась, но ничего не почувствовала. Смерть для дяди Вернона не такое уж грандиозное приключение[31] — он такой старый. Она заменила его Мередитом. Грусть все равно не особенно выходила. В общем, она на него скорей обижалась за то, что так коварно от нее ускользал. Представила, что это она сама лежит бездыханная. Дядя Вернон и Мередит рыдают. К ней уже подступала неподдельная скорбь, но тут она вспомнила, что Мередита, католика, сюда б не пустили.
У нее за спиной скрипнула и отворилась дверь. Она оглянулась, увидела того, в цилиндре. Он смотрел мимо нее и кого-то подманивал пальцем. Четверо служителей скользнули из сумрака ризницы, взялись за гроб и понесли по нефу. Пастор с требником ступал следом, и сквозняк вздымал и опускал его волосы. Стелла убежала бы, но сочла, что это кощунство — бежать впереди покойника. Она зажмурилась и вслушивалась в мерный шелест шагов.
Когда она снова открыла глаза, с ней поравнялась одна из траурных старушек. Палка у нее оскользалась на плитках, она еле переступала, шаталась. Стелла ее подхватила под локоть. Вместе кое-как выползли за дверь. На паперти их окатил глухой рокот футбольного поля.
— Спасибо вам, что пришли, — сказала старушка. — Ему было бы приятно.
Когда гроб опустили в яму и были произнесены соответственные слова, пастор нащупал ее руку в глубине рукава О'Хары.
— Вы близко знали усопшего? — спросил он.
— Ну, в общем… — сказала она.
— Уповайте на воскресение, — сказал он ей и поспешил прочь с багровым от ветра лицом.
Стелла прошла к тополям, глянула через ограду на поле. Увидела: кто-то лежит на земле, О'Хара заламывает Джеффри за спину руки. Кругом орали.
* * *О'Хара и Фредди Рейналд выволокли Джеффри с поля и увели с глаз долой, за клуб. Уговаривая поглубже дышать, водили взад-вперед вдоль проволочной ограды. Он весь трясся и так взмок от пота, что волосы мазками черной краски лежали на лбу. Он дышал отчаянно, всхлипывал яростно.
Зрители расходились. Помреж „Эмпайра“, силком заставив своих футболистов надеть пальто и шарфы, гнал их к автобусу. Дотти случайно слышала, как один пират из хозяев поля сказал, что все это яйца выеденного не стоит. Она свирепо ткнула его зонтиком пониже спины и сказала, что так нечестно.
— Кулаки распускать в любом случае нельзя, — крикнула она. — Позорная выходка!
Пират, кажется, не раскаивался. Десмонд Фэрчайлд заговорщически ему подмигнул.
Мередит сидел на траве, задрав подбородок к небу, как будто загорал. Бонни отмахивался от комика, совавшегося к Мередиту со своей фляжкой.
— Нет, это может скорей навредить, — объяснял он, в ужасе глядя на кровь, хлеставшую но лицу Мередита.
— О Господи, — выдавил Мередит. — У меня же кровь носом, а не рана в живот.
— Он тебя нокаутировал, — не сдавался Бонни.
— Я потерял сознание, — уточнил Мередит. — От невыносимой боли.
— Придется тебе расстаться с милым Джеффри, — орал, весь красный, Джон Харбор. — Нечего ему спускать это свинство. Скажи Розе, пусть его гонит взашей.
— Блистательная идея, — сказал Мередит. — Ну прямо-таки находка.
Он поднялся на ноги, презрительно отстранив Харбора.
— Куртка! — повернулся к Бонни. — Где моя куртка?
Харбор, кинув взглядом по полю в поисках Джеффри — очевидно, представляя себе, как на него налетит и накостыляет ему сзади, — побежал делиться впечатлениями с Дотти и прочими.
Мередит выпутывал из окровавленной ленточки свой монокль, когда подошел Вернон. Вместе побрели к тропе.
— Люблю утречком такую погоду, — сказал Вернон. — Чуть подмораживает, солнышко светит.
— Да, в самом деле, — согласился Мередит. — Погода бодрящая.
Вернон кивал одобрительно и тут оступился. В первую секунду, услышав треск, решил, что наступил на сучок. И — упал, ослепнув от боли.
— Стелла, — крикнул он. — Где наша Стелла? Стелла увидела из-за тополей, как лимузин комика запрыгал по тропе к тому месту, где лежал Вернон. Хотела перелезть через забор, кинуться к нему, успокоить. Он был совсем близко. Штанина задралась, выказывая круглую резинку на пятнисто-ромбовой икре. „Стелла!“— крикнул он снова, будто взывая к единственной родной душе. Шляпа слетела, покатилась от ветра. Стелла зажмурилась, заткнула пальцами уши. И стала напевать про себя песенку.
В ответ на записку Десмонда Фэрчайлда, вечером, перед вторым звонком, О'Хара зашел в гримерку Грейс Берд. Туг же были Бэбз и Дотти.
— Вот что, господин хороший, — сказал Десмонд. — Мы тут пораскинули мозгами. Не поговорить ли вам с Поттером.
— Поведение Джеффри непростительно, — сказала Грейс. — Но похоже на крик о помощи. И он такие жуткие вещи говорил Джорджу. Эта реквизитная просто рассадник интриг.
— Главное, — рассуждал Десмонд, — лучше, чтоб исходило от вас. Вы отыграли свое — и айда. А нам еще тут вкалывать до конца сезона. И вдобавок у вас, как я понимаю, что-то такое уже намечалось с Поттером.
— Да, — согласился О'Хара.
— Только при Джоне — ни звука, — предупредила Дотти.
О'Хара постучался к Мередиту в первом антракте. Лицо у Мередита, в общем, не пострадало, только распухла губа. С ним была Роза.
— В другой раз, — сказал О'Хара. — Ничего срочного.
Мередит зашел к нему, когда он переодевался в костюм мистера Дарлинга для финальной сцены.
— Ну вот и спасибо, очень мило, — сказал О'Хара. — Дело, собственно, терпит.
Ему сделалось не по себе. Вот настал, наконец, момент, а у него не хватает пороху. Намазывая лицо, стирая злодейские брови Крюка, он выговаривал то, что должен был сказать. Несколько раз извинялся, что, может быть, не совсем удачно выразился.
— Я не разделяю мещанских предрассудков, — кончил он. — При всем при том. Видит Бог, сам не святой.
Мередит всё выслушивал молча. Тут он сказал:
— Блажен муж, признающий свои грехи, — и усмехнулся. И открыл дверь, чтоб уйти. — Прежде чем ты спустишься в детскую, — сказал он, — смею тебе заметить, что вступать в связь с несовершеннолетними есть уголовное преступление.
После вызовов О'Хара ждал в оркестре, пока Фредди Рейналд своей игрой спроваживал публику. Фредди плеснул в юбилейную кружку немножко виски.
— Тут тебе нечем крыть, — сказал он, когда О'Хара ему пересказал разговор. — Она несовершеннолетняя.
— Никто ничего не докажет, — взревел О'Хара. — Она же первая станет все отрицать.
— Вас засекли, — сказал Фредди. — Джордж говорит, Бонни видел, как она от тебя выходила. Тут не надо гадать, стоял ли Поттер на коленках, заглядывая в окно.
— Бонни приличный человек. Не будет он что-то рассказывать, чтоб мне навредить.
О'Хара задел крюком за край кружки. Она перевернулась, оплеснула содержимым его собственную фотографию верхом на мотоцикле. Он вытер ее рукавом, сказал:
— У меня дома есть снимок: мне десять лет, итонский воротник. Ну она и она.
— Совсем помешался, — сказал Фредди. Он хотел затащить О'Хару в художественный клуб, напоить, чтобы он мог поспать. О'Хара отказался. Оба знали почему.
— Ничего не могу с собой поделать, — объяснял О'Хара, — просто она моя какая-то часть.
Он писал письмо, когда в окно постучала Стелла. Он, в общем, даже не сразу обрадовался. Слегка устал ее умасливать, чтоб была подружелюбней. Прорубаться сквозь чащу — с ней разговаривать.
— Как отец? — спросил он. — Это перелом или вывих?
— Я дома не была, — сказала она. — И он мне не отец.
Она обливала ядом Джеффри. Непонятно, как у него совести хватает людям показываться после того, что он сделал мистеру Поттеру. Еще хвалится в реквизитной. После занавеса поднимался в гримерку статистов, наткнулся на мистера Поттера — она не с чужого голоса говорит, сама была на лестнице, видела — так нет чтоб показать свое раскаяние, нет, стоит и смотрит, будто вот сейчас его снова боднет. Мистер Поттер отпрянул, у него выскочил из глаза монокль.
— У Джеффри есть свои причины, — сказал О'Хара. — Ты же не знаешь.
— Он неуравновешенный, — объявила Стелла. — Его из Сандхерста вышибли за то, что в кого-то пальнул.
— Зачем говорить глупости.
Она взвилась, завопила, что Джеффри из привилегированного класса. Им все можно. А мистера Поттера обидели, он жертва.
— Ты не знаешь, что мелешь, — сказал он. — Поттер все последние пятнадцать лет потратил на то, чтоб губить таких, как Джеффри. Хилари было восемнадцать, когда Мередит подцепил его на Би-би-си.
— Его?.. — Она на него смотрела совершенно пустым взглядом.
— Никогда удержаться не мог. Еще много кого было. Почему, как ты думаешь, его выгнали из Виндзора?
— Просто ты ревнуешь.
Он расхохотался.
Она сказала, что уходит и больше не вернется. Никогда. „Спасибо, было очень приятно“, — сказала такую нелепость. В глазах стояли слезы.
