Пауло Коэльо - Вероника решает умереть
Мари не шелохнулась.
– Я ведь не об этом хотела узнать. На самом деле меня интересует, можно ли мне уйти отсюда.
– Вы уходите, когда хотите, и возвращаетесь, поскольку вам этого хочется и поскольку у вашего мужа еще есть деньги, чтобы содержать вас в таком дорогом заведении, как это. Может быть, вы хотели спросить: «Я вылечилась»? Тогда я отвечу вам вопросом на вопрос: вылечилась от чего? Вы скажете: вылечилась от своего страха, от панического синдрома. И я отвечу: ну, Мари, этим вы не страдаете уже три года.
– Значит, я вылечилась.
– Конечно, нет. Ваша болезнь иная. В диссертации, которую я пишу для представления в Академию наук Словении (доктору Игорю не хотелось рассказывать подробности о Купоросе), я стараюсь изучить человеческое поведение, которое называют «нормальным». Многие до меня уже проводили подобные исследования и приходили к заключению, что норма – это всего лишь вопрос соглашения. Иными словами, если большинство людей считают что-либо действительным, это становится действительным.
Есть вещи, основанные на здравом смысле: то, что пуговицы находятся на рубашке спереди, а не сзади или, скажем, сбоку – это вопрос логики, поскольку иначе было бы очень затруднительно ее застегивать.
Другие же вещи становятся нормальными потому, что все больше людей считает, будто они должны быть такими. Приведу вам два примера. Вы никогда не задумывались, почему буквы на клавиатуре пишущей машинки располагаются именно в таком порядке?
– Нет.
– Назовем эту клавиатуру «QWERTY», поскольку буквы первого ряда расположены именно в такой последовательности. Я задумался, почему это так, и нашел ответ: первую машинку изобрел в 1873 году Кристофер Скоулз для усовершенствования каллиграфии. Но с ней была одна проблема: если человек печатал с большой скоростью, литеры сталкивались друг с другом и машинку заклинивало. Тогда Скоулз придумал клавиатуру
QWERTY – клавиатуру, которая заставляла машинисток работать медленнее.
– Не верю.
– Но это правда. И Ремингтон – в то время производитель швейных машинок – использовал клавиатуру QWERTY в своих первых пишущих машинках. Это означает, что все больше людей были вынуждены обучаться этой системе и все больше фирм – изготовлять такие клавиатуры, пока она не стала единственным существующим эталоном. Повторяю: клавиатура машинок и компьютеров придумана для того, чтобы на них печатали медленнее, а не быстрее, понимаете? Однако попробуйте поменять буквы местами, и ваше изделие никто не купит.
Действительно, увидев клавиатуру впервые. Мари задумалась, почему она располагается не в алфавитном порядке. Но потом уже ни разу не задавалась таким вопросом, полагая, что это и есть лучшая схема для скоростного печатания.
– Вы когда-нибудь были во Флоренции? – спросил доктор Игорь.
– Нет.
– А стоило бы. Это не так уж далеко, и с ней связан мой второй пример. В кафедральном соборе Флоренции есть красивейшие часы, созданные в 1443 году Паоло Уччелло. Оказывается, у этих часов есть одна особенность: хотя они и показывают время, как любые другие, стрелки движутся в направлении, обратном тому, к которому мы привыкли.
– Какое это имеет отношение к моей болезни?
– Сейчас поймете. Создавая эти часы, Уччелло не стремился быть оригинальным: на самом деле в то время были и такие часы, и часы, в которых стрелки двигались в привычном для нас направлении. По какой-то неизвестной причине – вероятно, потому, что у герцога были часы со стрелками, движущимися в направлении, которое сегодня нам известно как правильное – оно в конечном счете и стало единственным общепринятым, а часы Уччелло стали казаться чем-то умопомрачительным, безумным.
Он выдержал паузу, в уверенности, что Мари неотрывно следит за ходом его рассуждении.
– Итак, перейдем к вашей болезни: каждое человеческое существо уникально в своих качествах, инстинктах, способах получать удовольствие, стремлении к приключениям. Но общество все-таки навязывает коллективный образ действий, и людям даже не приходит в голову задаться вопросом, почему они должны поступать так, а не иначе. Они соглашаются с этим точно так же, как машинистки согласились с тем, что QWERTY – лучшая из возможных клавиатур. Вы помните, чтобы кто-нибудь хоть раз за всю вашу жизнь спросил вас, почему стрелки часов движутся в этом, а не в обратном направлении?
– Нет.
– Если бы кто-нибудь такое спросил, вероятно, он бы услышал в ответ: вы с ума сошли! Если бы он повторил вопрос, люди попытались бы найти причину, но затем сменили бы тему разговора – ведь нет никакой причины, кроме той, о которой я рассказал. Итак, я возвращаюсь к вашему вопросу. Повторите его.
– Я вылечилась?
– Нет. Вы другой человек, которому хочется быть таким же, как все. А это, с моей точки зрения, является опасной болезнью.
– Опасно быть другой?
– Нет. Опасно – пытаться быть такой же, как все: это вызывает неврозы, психозы, паранойю. Опасно хотеть быть как все, потому что это означает насиловать природу, идти против законов Бога, который во всех лесах и рощах мира не создал даже двух одинаковых листочков. Но вы считаете безумием быть другой, и поэтому выбрали жить в Виллете. Потому что, поскольку здесь все отличаются от других, вы становитесь такой же, как все. Понимаете?
Мари кивнула головой.
– Не имея смелости быть другими, люди идут против природы, и организм начинает вырабатывать Купорос, или Горечь, как называют в народе этот яд.
– Что такое Купорос?
Доктор Игорь понял, что слишком увлекся, и решил сменить тему.
– Не имеет значения, что такое Купорос. А сказать я хочу следующее: все свидетельствует о том, что вы не вылечились.
У Мари был многолетний опыт работы в судах, и она решила тут же применить его на практике. Первым тактическим приемом было притвориться, что она согласна с оппонентом, чтобы сразу же после этого увлечь его в сети другого способа рассуждении.
– Я согласна. Здесь я оказалась по вполне конкретной причине – из-за панического синдрома, но осталась по причине весьма абстрактной: из-за неспособности принять другой образ жизни – без привычной работы, без мужа. Я с вами согласна. Мне не хватило воли начать новую жизнь, к которой пришлось бы снова привыкать. Скажу больше: я согласна, что в приюте для умалишенных, даже со всеми его электрошоками – простите, ЭКТ, как вы предпочитаете выражаться, – распорядком дня, приступами истерии у некоторых пациентов, правила соблюдать легче, чем законы мира, который, как вы говорите, «делает все, чтобы все подчинялись его правилам».
Так случилось, что прошлой ночью я услышала, как одна женщина играет на пианино. Играла она мастерски, такое редко приходится слышать. Слушая музыку, я думала обо всех, кто страдал ради создания этих сонат, прелюдий, адажио: о насмешках, которые им пришлось вынести, представляя эти произведения – другие – тем, кто правил миром музыки. О тяготах и унижениях, через которые пришлось пройти в поисках того, кто согласился бы финансировать оркестр. О насмешках публики, которая еще не привыкла к подобным гармониям.
Но самое худшее, думала я, это не страдания композиторов, но то, что девушка играет их от всей души потому, что знает о своей скорой смерти. А разве я сама не умру? Где я оставила свою душу, чтобы иметь силы играть музыку моей жизни с таким же воодушевлением?
Доктор Игорь слушал молча. Похоже, все, что он задумал, приносило свои плоды, но было еще рано утверждать это наверняка.
– Где я оставила свою душу? – снова спросила Мари. – В моем прошлом. В том прошлом, которое так и не стало тем будущим, к которому я стремилась. Я предала свою душу в тот момент, когда у меня еще были дом, муж, работа... Когда я хотела оставить все это, да так и не хватило смелости.
Моя душа осталась в моем прошлом. Но сегодня она пришла сюда, и я, воодушевленная, вновь ощущаю ее в своем теле. Я не знаю, что делать. Знаю только, что мне потребовалось три года, чтобы понять: жизнь толкала меня на другой путь, а я не хотела идти.
– Мне кажется, я вижу некоторые симптомы улучшения, – сказал доктор Игорь.
– Мне не было необходимости просить разрешения покинуть Виллете. Достаточно было выйти из ворот и больше никогда не возвращаться. Но мне нужно было все это кому-нибудь сказать, и я говорю вам: смерть этой девушки заставила меня понять мою жизнь.
– Мне кажется, что симптомы улучшения превращаются в чудесное исцеление, – рассмеялся доктор Игорь. – Что вы собираетесь делать?
– Уехать в Сальвадор, заботиться о детях.
– Вам незачем ехать так далеко: менее чем в двухстах километрах отсюда находится Сараево. Война закончилась, но проблемы остаются.
– Поеду в Сараево.
Доктор Игорь вынул из ящика стола бланк и тщательно его заполнил. Затем встал и проводил Мари до двери.
