Дарья Асламова - В любви, как на войне
– А я не люблю выслушивать приказы от женщин, – он поймал мою руку и поцеловал ее. – Я сам отдаю приказания.
– Ах ты боже мой! Какие сложности!
Явился официант с серебряным ведерком, полным льда. Я наконец-то получила свое виски. Я успела сделать несколько глотков, как Кристоф приступил к делу, медленно, с чувством, по всем правилам. Это была не та сумасшедшая страсть, что так подкупила меня у лифтов. Нет. Это была изысканная холодноватая демонстрация секса профессионалом, так сказать, показательные выступления. Кристоф задался целью поразить меня своей изощренностью. Некоторые его приемы явно отдавали плагиатом, Как, например, тающий лед на женском теле.(Вот Для чего понадобились кубики льда!) "Старо, – думала я, пока холодные капли стекали по моей коже. – "Девять с половиной недель" видели даже малолетки".
Весь этот тщательно продуманный и отрепетированный спектакль вызывал любопытство, но не возбуждение. Я всегда предпочту пусть неумелую, но подлинную страсть искусным, прохладным сексуальным играм. Такие игры напоминают мне восковые фрукты – красивые, но не настоящие, без вкуса и аромата.
Я мучилась как подопытный кролик и пыталась подыгрывать, но актриса из меня никудышная. Порядком подустав от экспериментов, я даже спросила: "А по-простому нельзя?" Я пришла к забавному выводу. Чем выше человек взбирается по социальной лестнице, чем больше опутывает себя полным перечнем запретов, правил, табу, тем он необузданнее и изобретательнее в сексе – единственной области, где свобода властвует всегда. Достаточно вспомнить Билла Клинтона и Монику.
Уязвленный моим равнодушием Кристоф наконец спросил:
– В чем дело? Ты не хочешь меня? Я ухватилась за привычную ложь:
– Понимаешь, писатели ничего не чувствуют в сексе. Они наблюдают за чужими реакциями, запоминают их, чтобы потом использовать в своих произведениях. Для меня важнее литература, чем реальная жизнь.
Он молчал, обдумывая мои слова.
– Отпусти меня сегодня, – попросила я как провинившийся ребенок, которого поставили в угол. – Пожалуйста. До завтра. Да и лед уже в ведерке растаял, – не удержалась я от иронии.
– Но завтра я уезжаю
Тогда отпусти навсегда. Он снова обрел свое высокомерие.
– Никто тебя не держит. Что ты сейчас будешь делать?
– Спать. Не сердись. Я бываю невозможной.
Я вышла из комнаты и с облегчением закрыла за собой дверь. Ненавижу такие сцены.
Все так неловко и нескладно. И мне в самом деле пора выспаться. Ночи я провожу с мужчинами, а в восемь утра меня будит ребенок. Надо иметь железное здоровье, чтобы выдерживать такой образ жизни.
В моей комнате автоответчик раскалился от страстных посланий. И все от Тони.
"Моя девочка, моя любимая! Где ты? Я ищу тебя весь вечер. Не покидай меня!
Позвони! Я жду!" Одни восклицательные знаки. Ах, Тони! Нет у нас с тобой ни прошлого, ни будущего, одно только хрупкое настоящее, которое мы можем промотать сегодняшней ночью, как завзятые игроки на гонконгском ипподроме. Решено! Я позвонила ему и сказала только два слова: "Я иду".
Есть люди, которые попадаются на самых простых вещах. Я села в лифт, нажала кнопку шестнадцатого этажа, а на двадцать втором этаже лифт открылся, и я увидела Кристофа. О черт!
– Ты же собиралась лечь спать? – подозрительно спросил он.
– У меня бессонница и головная боль. Сейчас выпью стаканчик коньяка в баре, и все пройдет.
Для убедительности я потерла свой висок.
– Я тоже собираюсь в бар.
Он придвинулся ко мне и взял меня за руку.
– Может быть, начнем все сначала?
Тут лифт остановился на шестнадцатом этаже, но никто, разумеется, не вошел. – Странно, – сказал Кристоф. – Кто же вызвал лифт?
– Какие пустяки! Просто человек уехал на другом подошедшем лифте.
– Тогда бы кнопка вызова погасла.
– О какой ерунде мы болтаем! Значит, человек передумал ехать и ушел.
– В самом деле?
Кристоф обнял меня, и я почувствовала сквозь его штаны, как напрягся его крупный член. Проклятие! По-видимому, он хочет женщин только в лифтах.
– Мы же хотели в бар, – напомнила я и нажала кнопку первого этажа.
Когда мы спустились в холл, я виновато улыбнулась и сказала:
– Извини, Кристоф. Мне придется подняться наверх. Я забыла свои сигареты.
– Но у меня есть с собой.
– У тебя слишком крепкие. Жди меня в баре. Я сейчас вернусь.
Господи! Я совсем завралась. Подавив последние вздохи совести, я нажала кнопку проклятого шестнадцатого этажа.
Когда Тони открыл мне дверь, я поняла только одно: если он улыбается, мне отчего-то становится хорошо. Он прижал меня к себе, послушную, еще не остывшую от чужого мужского жара.
– Где ты была всю ночь?
Я зажала ему рот поцелуем. На несколько секунд мы замерли, у нас обоих порвалось дыхание. Потом, торопясь, словно врач, который спешит сделать операцию, пока пациент под наркозом, я прошептала:
– Давай-ка быстренько в постель. Я тебя хочу.
Я стремительно разделась перед ним, бесстыдная и невинная, и мы поспешно удовлетворили первый голод. Но это лишь отсрочило разговор. Насытившись, он вернулся к мучившему его вопросу:
– Где ты была всю ночь?
– Тони, почему мужчины так любят задавать дурацкие вопросы?
Тем более когда ответ заранее известен.
– Где ты была всю ночь?
Его не так-то легко было сбить с толку.
– Я гуляла с Соней.
– Не морочь мне голову. Соня ложится спать в десять вечера.
– Но мы задержались, и она легла спать в одиннадцать.
– Что ты делала после?
– Я пошла в бар "Шампанское".
– Я был там, но не нашел тебя.
– Значит, мы разминулись. Потом я отправилась в тот ночной клуб, где мы с тобой познакомились.
– Я и туда заходил.
– И что? Не нашел? – я делала жалкую попытку потянуть время.
Он расхохотался и крепко поцеловал меня, но поцелуй все еще был продолжением допроса. Я вдруг почувствовала безмерную усталость. Я могла бы сочинить сто сказок, но не хочу я лгать. Тем более в постели.
– Тебе нужна правда?
– От тебя только правда, какой бы она ни была. Я тебе помогу. Ты была с тем мужчиной?
Пойманная на горячем, я и не думала отрицать. После бесстыдно пояснительного диалога он вдруг сказал:
– Не вижу иного способа удержать тебя, как только жениться на тебе.
– Логично. И когда ты это придумал?
– Сегодня днем. Я много думал о нас с тобой.
Я смеялась так долго, что на глазах у меня выступили слезы. Ну надо же! Поехать черт знает куда за мужем и в самом деле найти его.
– Ты не принц Чарльз, – сказала я.
– Я не принц Чарльз, – подтвердил он.
– И ты не миллионер, – заметила я.
– Не миллионер, – согласился он.
– Где ты живешь? – спросила я.
– В Англии, в Манчестере, – ответил он.
– Что я буду делать в Манчестере?
– Спать со мной каждую ночь.
Этот сумасшедший разговор настроил меня на легкомысленный лад, и под влиянием любви и алкоголя я сказала: "Да". Я не стала ему объяснять, что я не та девушка, которую мужчина рад привести домой и познакомить с мамой, и я не из тех, кто празднует золотую свадьбу. Он и сам это понял.
Я приникла к нему, и мы снова соединились. В ту ночь я была заласкана им, залюблена, зацелована. Со всем пылом неверной женщины я шептала ему на ухо порусски что-то несказанно-милое, ласковое, глупое. Он напрасно пытался понять и все время просил перевести. "Невозможно!" – смеялась я. И он делал мне большое, очень большое удовольствие. Блаженство все росло и наконец завершилось последней ослепляющей вспышкой. Мы впервые кончили вместе, и в приливе стыдливой радости я спрятала лицо у него на груди.
– А теперь я должен признаться тебе в одной веши, – тихо сказал он, когда страсти улеглись.
– Я слушаю тебя.
– Ты – вторая женщина в моей жизни.
От неожиданности я поперхнулась коньяком, который пила в тот момент.
– Не может быть! Не верю своим ушам. Тебе уже тридцать три года!
– Ну и что? Я женат уже десять лет и все эти годы хранил верность своей жене.
Сейчас мы подали на развод, живем раздельно и ждем процесса. Через три месяца весь этот кошмар закончится. В Англии развод – жутко сложная штука. Если б мы не расстались с ней, я никогда бы не посмотрел на другую женщину.
– Ух! Вот это новость. Это почти то же самое, что спать с девственником.
– А сколько мужчин было у тебя?
Я замялась.
– Ну, я точно не помню. У меня плохо с математикой.
– Мне кажется, единственный способ заставить тебя хранить верность – это держать тебя все время беременной.
– Бесполезно. И тут недоглядишь.
Мы рассмеялись и принялись составлять шутливый устный договор об условиях совместной жизни.
– Что бы ты хотела?
– Видеть мужа не больше чем неделю в месяц.
– Так мало?!
– Так много! Мужья жуткие зануды. А твои условия?
– О-о, их много! Первое – ты должна полюбить Регби.
– Да пошел ты!
