Максим Кантор - Хроника стрижки овец
Более того – протестанты просто физически не имели времени учиться и думать, они не читали иных книг, помимо книг друг друга, и знать не знали о том, что кроме Солженицына был Гегель. Однажды на большом институтском собрании моя однокурсница крикнула: «До каких пор не будут печатать Гегеля и Декарта, Платона и Аристотеля? Сколько можно нас пичкать Марксом-Лениным?!» Аудитория взорвалась криками. Доколе! Даешь Декарта! Мы хотим знаний! Преподаватель научного коммунизма опешил. Дело в том, что все упомянутые мыслители были уже давно опубликованы в злокозненном СССР, изданы в количестве, неведомом западным книготорговцам. Но никому и никогда книги не понадобились. Читать никто не любит – а ходить на демонстрации любят очень.
Прогрессивная толпа
Главным в 1993 году было то, что интеллигентная толпа захотела крови. Написал эту фразу – и сам себя поправил: не крови захотела интеллигентная толпа, но порядка. Существенное уточнение. Именно ради порядка интеллигентная толпа и стала кровожадной. Так всегда происходит, еще употребляют словосочетание «новый порядок». Требуют расстрелять тех, кто нарушает порядок, подвергает опасности демократические институты.
И объясняют причины расправы – причем объясняют убедительно: выхода не было!
Вы разве не понимаете, что они творят? Вы знаете, к чему они призывают? Вы слышали, что произошло у Телебашни?
Это убедительный аргумент.
Кстати, ни Хазбулатов, ни Руцкой не делали публичных признаний перед многотысячной аудиторией в том, что они германские и японские шпионы.
Но вообразите эффект такого признания – на открытых процессах, происходящих в театрах, генералы и партийные деятели говорят народу, что их завербовала германская разведка, что они готовили теракты.
Вы что думаете, что все теракты и взрывы на шахтах были выдуманы сталинским НКВД? Вы, в таком случае, историю плохо представляете. Саботажа и диверсий в реальности было очень много. А как иначе? Советская страна действительно была окружена врагами – в Германии к власти пришел фашизм, идет перевооружение врага, с которым недавно воевали, с Японией идут военные действия, мира с капитализмом нет и не будет – вы что думаете, что в стране нет шпионов? Троцкий, не скрывая намерений, пишет, что надо прибегнуть к иностранной интервенции. Крестинский действительно встречается с германскими концернами. Атаманы Шкуро и Краснов действительно пишут докладные записки в новый Вермахт, как валить Россию. Это абсолютная правда, фактическая.
Вы полагаете, у толпы интеллигентов на открытых процессах нет оснований кричать вслед за прокурором Вышинским: «Взбесившихся псов – расстрелять!»
И кричали. И требовали расстрела. И требовали расстрела на основании признаний – причем признаний тех людей, которые действительно могли быть в контакте с врагом. А может, и были, кто знает про Тухачевского – никто этого и не знает, Гитлером он и впрямь восхищался, как многие иные.
Так вот, сила 1993 года в том, что в течение предыдущих семи лет – с 1986 по 1993 – издавали и печатали разоблачительные книги и мемуары про сталинские лагеря, про открытые процессы. Печатали Солженицына, Разгона, Гинзбурга, Шаламова, Рыбакова.
Печатали мемуары всех, кто мог свидетельствовать, как действует механизм массовой кровожадности.
Люди каялись и страдали – как мы могли! Нет, это не мы – мы так не смогли бы… как они, наши отцы, могли! Ведь это бесчеловечно! Нет, мы не стадо больше! Никогда впредь!
И на следующий день! Не через десять лет, а сразу же! – та же самая интеллигентная толпа стала реветь на площадях: дави фашистов! Взбесившихся псов расстрелять!
Вы что, забыли, что ровно эти же слова кричали в адрес Бухарина, Радека, Томского, Пятакова, Уборевича, Блюхера? Ведь их именно фашистами и назвали. И кричали тогда: «Убейте фашистов!» Обвиняемые – как и Руцкой с Хазбулатовым и прочие – еще недавно были союзниками по строительству страны. Ах нет, они ловко прятали истинное лицо!
А ведь большинство обвиненных Сталиным даже призналось в том, что они – фашисты. И теракты тоже были налицо. Ровно как в Останкино.
Но зачем сравнивать?
Сегодня у нас совершенно особая история. То, что случилось в 1937-м, мы осуждаем и глубоко скорбим. Мы отныне не стадо. Мы ходим на Болотную и имеем свое мнение. И когда покушаются на нашу демократию сегодня – это абсолютно отдельная история! Вы знаете, что произошло у телебашни? Вы этих патриотов видели? Порядка хотим, прогресса и демократии!
Выбора нет!
В глубоком поппере
В 79-й вечерней школе Тимирязевского района тридцать лет назад произошел такой случай.
Преподаватель обществоведения посмотрел на класс, удручился интеллектуальному убожеству и, выбрав великовозрастного с неумными глазами (им оказался лесоруб Пыхтин), сказал: «Ну что смотришь, дурак? Все равно не знаешь, что такое диалектика».
Класс вечерней школы состоял из тридцатилетних людей, тяжело и монотонно работающих днем. Что такое диалектика, они знали на своей шкуре: им обещали одно – давали другое, а в итоге выходило все равно одно и то же.
Практический урок диалектики получил и учитель обществоведения.
Лесоруб ударил его кулаком в лоб. Учитель упал вместе со стулом, вскочил, бросился вызывать милицию. Учитель забаррикадировался в учительской и вызванивал пятидесятое отделение, а Пыхтин вышибал дверь в учительскую плечом. Лесоруба скрутили до того, как он добрался до учителя, однако и учителю не повезло – пока двигал шкафы и сейфы, у него выскочила грыжа, его увезли на скорой. В школу не вернулись оба. Лесорубу дали год колонии, учитель вышел на пенсию, Гегель торжествовал.
Недавно прочел в полемической заметке про «критерий Поппера», знание коего необходимо, – и живо вспомнил преподавателя 79-й вечерней и горькую его судьбу.
Пресловутый «критерий Поппера», а именно: «Утверждение, которое не может быть опровергнуто, не является научным», есть обыкновенный софизм.
Один критянин говорит, что все критяне врут: прав ли он? Так и здесь.
Как и всякий парадокс софизма, критерий Поппера – бесконечная система зеркал. Опровергнуть высказывание, приведя пример неопровержимой научной истины (человек смертен, скорость поезда быстрее скорости велосипеда), значит доказать научность высказывания Поппера, что бессмысленно делать, поскольку апофатический аргумент не научен в принципе.
Поппер является автором идеологического трактата «Открытое общество и его враги», в котором – ради того чтобы обозначить преимущества открытого общества – уравнял и сплющил различные социальные и философские концепции. Стараниями Поппера возникла черно-белая картина истории, которая имеет все свойства апофатической истины: если сказать, что благо и свобода не раскрываются через противостояние тоталитаризма открытому обществу, то неизбежно будешь обвинен в тоталитаризме, подтверждая теорию черно-белого. Так было внедрено примитивное, но действенное идеологическое оружие – каменный топор либеральной философии.
Можно ли это каменно-топорное положение оспорить? Конечно можно: доказать, что фашизм не равен коммунизму; что термин «красно-коричневые» не имеет смысла; что «открытое общество» открыто для немногих – все это можно.
Но, опровергая эту идеологию, – если следовать критерию Поппера – вы одновременно докажете ее научность. Допустим, вы скажете: отрицание концепции равенства ради концепции «открытого общества» принесло обнищание населения и новую номенклатуру – и этим вы только показали, что концепция «открытого общества» научна – ведь она опровержима.
Главное состоит в другом.
Главное в том, что научный спор здесь не нужен. Происходящее в стране и в мире относится к области науки во вторую очередь. Речь не идет о том, чтобы нечто опровергать, – тут и спорить-то не о чем. Человек смертен, дебатировать этот факт не приходится, когда ранних смертей много – это плохо.
События нашей истории следует оценивать по критериям морали. То есть пользоваться таким критерием, опровергать который нельзя – если ты человек.
Произошло обнищание и одичание населения страны, феодальный передел огромной страны, вырождение культуры, демографический кризис. Хотелось бы сказать: а Поппер здесь ни при чем. Но Поппер принял участие.
И Поппер, и учитель обществоведения, и лесоруб Пыхтин, и приверженец критерия Поппера – все принимают участие в одной большой мистерии, в которой диалектические и апофатические истины ежесекундно проверяются практикой.
А потом они предстанут перед апостолом Петром, который, слава Богу, Поппера и прочей идеологической продукции – не читал.
Любовь к чужой тарелке
Советское восприятие Европы в частности и истории в целом основано на блаженном ощущении, почерпнутом из французского кино 70-х годов и передач Би-би-си – смотришь на Катрин Денев, слушаешь Севу Новгородцева, и кажется, что Запад всегда процветает, а завистливые социалисты точат в подвалах ножи, чтобы навредить процветанию.
