Пауло Коэльо - Победитель остается один
В грязи копошится тот, кто посвятил жизнь поиску камня, который сделает его богатым. Он находит и продает по 20 долларов то, что посетителю бутика обойдется в десять тысяч. Но считает, что внакладе не остается, потому в его краях люди не зарабатывают и полусотни долларов в год, и пяти камешков достаточно, чтобы жизнь его была счастливой, хоть и короткой – пока еще не придумано условий труда хуже, нежели те, в которых работает он.
От него камни переходят в руки неведомых скупщиков, а затем без задержки переправляются к нерегулярным армиям в Либерию, Конго или Анголу. Некто в сопровождении до зубов вооруженной охраны отправляется на тайный аэродром. Из приземлившегося самолета выходит респектабельный господин в деловом костюме, а за ним – другой, одетый попроще, и с чемоданчиком в руках. Некто холодно приветствует прилетевших. А потом передает им несколько маленьких свертков-пакетиков – то ли из суеверия, то ли еще по какой причине они изготовлены из старых чулок.
Тот, что одет попроще, достает из кармана специальный окуляр, вставляет его в левый глаз и начинает проверять один камешек за другим. Часа через полтора он получает представление о товаре и, вынув из чемоданчика высокоточные электронные весы, высыпает в чашку содержимое чулок. На клочке бумаги ведутся подсчеты. Затем товар и весы прячутся в чемоданчик, и по знаку элегантного господина пять или шесть охранников начинают выгружать из самолета большие ящики. Их ставят на землю у полосы, а самолет улетает. Вся операция занимает обычно полдня.
Ящики вскрывают. В них – снайперские винтовки, противопехотные мины, осколочные гранаты. Оружие раздают наемникам и солдатам, и очень скоро в стране происходит государственный переворот, жестокость которого превосходит все представления о добре и зле. Вырезают поголовно целые племена, насилуют женщин, дети остаются сиротами, а многие, подрываясь на минах, – еще и калеками. Тем временем за тридевять земель оттуда – где-нибудь в Антверпене или в Амстердаме – серьезные, сосредоточенные люди осторожно, бережно, любовно, испытывая творческий восторг от собственного искусства, обрабатывают камни, и вспышки искр, блистающих на каждой новой грани этого преображенного временем углерода, завораживают их. Алмаз, поддаваясь алмазу, становится бриллиантом.
На одном конце – в отчаянии голосят женщины, и небо задернуто пеленой дыма. На другом – из окон хорошо освещенных комнат видны старинные прекрасные дома.
В 2002 году ООН принимает резолюцию – «Процесс Кимберли», требующую прослеживать происхождение алмазов и запрещающую ювелирам приобретать те, что привозятся из зоны боевых действий. На какое-то время респектабельные огранщики пользуются услугами южноафриканской корпорации, монопольно поставляющей им материал. Но вслед за тем находятся способы сделать бриллиант «законным», резолюция же служит для того лишь, чтобы политики могли сказать: «Мы делаем все, чтобы закрыть доступ на рынок “кровавым бриллиантам”».
Пять лет назад Игорь, обменивавший камни на оружие, собрал маленький отряд, предназначенный для того, чтобы прекратить кровопролитную междоусобицу на севере Либерии, и достиг своей цели. Убиты были только убийцы. В деревни вернулся мир, а бриллианты стали покупать американские ювелиры, не задавая нескромных вопросов.
Если общество потворствует преступлению, у человека есть полное право сделать то, что он считает наиболее верным.
Нечто подобное произошло несколько минут назад на пляже. Когда убитые будут обнаружены, кто-нибудь из должностных лиц скажет всегдашнее:
«Делается все возможное, чтобы установить личность убийцы».
Как же, установите вы… Великодушная, как всегда, судьба снова указывает ему, каким путем следовать. Мученик не получит воздаяния. Да, Ева, наверно, будет страдать в разлуке с ним, ей не с кем будет разговаривать, ожидая долгими ночами и нескончаемыми днями его освобождения. Она будет плакать всякий раз, как представит его в холодной и сырой тюремной камере. Но когда придет час окончательно отправиться в дом на берегу Байкала, годы, наверно, уже не позволят им пережить и осуществить все задуманное.
…Полицейский выходит из кафе:
– Как? Вы все еще здесь? Чем я могу помочь вам? Вы заблудились?
– Нет, благодарю вас, все в порядке.
– Послушайтесь моего совета, отдохните… В эти часы на солнце быть очень опасно.
Он возвращается в отель, принимает душ. Просит телефонистку разбудить его в четыре часа – до тех пор он успеет выспаться, обрести необходимую ясность мысли и не повторять того дурацкого поступка, который только что едва не нарушил все его планы.
Потом, позвонив портье, заказывает столик на террасе – когда проснется, там хорошо будет выпить чаю в тишине и спокойствии. Потом долго глядит в потолок, ожидая, когда придет сон.
Происхождение бриллианта никого не волнует – лишь бы сверкал.
На этом свете одна только любовь заслуживает абсолютно всего. Все прочее противоречит законам логики.
Игорь снова, как уже случалось с ним не раз, предчувствует ощущение безграничной свободы. Постепенно исчезают смятение и растерянность, голова работает отчетливо.
Он отдал свою судьбу в руки Иисуса. Иисус решил, что он обязан исполнить свое предназначение.
Он засыпает, не испытывая ни малейшего чувства вины.
1:55 РМ
Габриэла решает не торопясь дойти пешком до указанного места. Ей надо успокоиться, привести мысли в порядок. Ибо близок час, когда не только самые тайные ее мечты могут сбыться, но и самые жуткие кошмары – стать явью.
Пикает телефон. Это – сообщение от ее агента:
«Поздравляю. Соглашайся на все. Целую».
Она глядит на толпу, медленно фланирующую по набережной Круазетт: люди вроде бы сами не знают, чего хотят. А вот она знает! Теперь она – больше не одна из толпы авантюристок, слетающихся в Канны и действующих наугад и наобум. У нее – серьезное резюме, внушающий уважение профессиональный багаж, и она никогда не пыталась победить в жизни лишь с помощью своих природных данных. У нее есть талант! И встречи со знаменитым режиссером она добилась сама, без чьей бы то ни было помощи, не стремясь никого поразить экстравагантностью наряда и даже не успев отрепетировать свою роль.
Можно не сомневаться – режиссер примет все это во внимание.
Она остановилась перекусить – до этой минуты вообще ничего не ела, и первый же глоток кофе вернул ее к действительности.
Так почему же все-таки выбрали ее?
И какую роль ей предложат?
А что, если Джибсон, посмотрев видеоролик, поймет, что она ему не подходит?
«Успокойся! Тебе нечего терять!» – прикрикнула она на себя, но внутренний голос настаивал: «Это – твой единственный шанс».
Шанс не бывает единственным, жизнь обязательно предоставит еще один. Но голос не унимается: «Может быть. Но когда это произойдет? А ты помнишь, сколько тебе лет?»
Она помнит. Двадцать пять. Для актрисы – что бы та с собой ни делала – это много.
Она расплачивается за сэндвич и кофе и направляется на причал – на этот раз стараясь держать свой оптимизм в узде и не называть других авантюристками. Идет, повторяя про себя правила позитивного поведения, и эти мантры позволяют не думать о предстоящей встрече.
«Если ты веришь в победу, победа верит в тебя.
Рискни всем во имя своего шанса и отринь от себя все, что сулит тебе спокойствие и уют.
Талант – это всеобъемлющий дар. Однако нужна отвага для того, чтобы пользоваться им: не бойся быть самой лучшей».
Но Габриэла сознает: недостаточно сосредоточиться на изречениях великих мудрецов и наставников, надо попросить помощи небес. И начинает молиться, как всякий раз, когда впадает в смятение или тревогу. Она чувствует, что должна принести обет, и решает, что если получит эту роль, пешком пройдет от Канн до Ватикана.
Если фильм в самом деле снимут.
Если он получит мировой успех.
Нет, достаточно просто сняться у Джибсона – ее сразу заметят другие режиссеры и продюсеры. Вот если случится так, она совершит это паломничество.
Стоя в условленном месте, она смотрит на море, снова проглядывая сообщение от агента: если он уже в курсе дела, то, стало быть, дело это серьезное. Но что значит совет «соглашаться на все»? Переспать с режиссером? С исполнителем главной роли?
Прежде она на такое не отваживалась, но сейчас готова на все. Тем более что любая женщина мечтала бы о связи с мировой знаменитостью.
Она снова устремляет пристальный взгляд на море. Она могла бы успеть забежать домой и переодеться, но из суеверия не стала этого делать: если уж отправилась на пробу в джинсах и белой блузке, в этом надо оставаться до вечера. Потом, ослабив пояс, садится в позу лотоса и, как предписывает йога, дышит медленно и глубоко, чувствуя, как все – тело, сердце, голова – приходит в норму.
