Алексей Барановский - Жизнь В. Часть 1: Посвященный
Прошло уже часа три. Хотя возможно для меня время летит медленнее или, наоборот, быстрее. Ни в чем уверенным я быть не могу. Кто-то уже с десяток минут стучал в дверь, но открыть было некому. Я задумался о смысле жизни. Мысли текут на удивление быстро, и вообще… слишком много появляется умных мыслей. Это не к добру.
Мне кажется, что прошло еще часа два моего субъективного времени. Я однозначно решил, что мы живем, не просто так, но зачем решил не думать, становится страшно. Решил подумать о чем-то более насущном. Долго думал о «братстве крови» и пришел к некоторым выводам. То ли я стал таким умным, то ли раньше об этом просто не задумывался, но есть возможность, что братству я нужен был вовсе не как переводчик. Да и мое одиночество дело десятое. Мало ли в нашем доме одиноко живущих людей? Вот документы, украденные у соседки это понятно. Наверняка ее муж занимался какими-то важными исследованиями для правительства. Не исключено, что исследованием перстней или чего похуже. Иначе, зачем бы ему прислали конверт с перстнем? Если его вообще-то прислали именно ему, в чем полной уверенности нет. Вот пригласить бы Клавдию Степановну на допрос с пристрастием к Сергею Ивановичу. Они бы со своим экспериментальным гипнозом быстренько проверили все ее слова.
Тут на меня опять нахлынула апатия. Тело-то не двигается. Я бы даже сказал больше — оно мертво! Куда ж я теперь без тела-то денусь? Никакой связи с внешним миром. А то ведь еще возьмут и закопают…
Прошло не более пятнадцати минут, как послышался скрип в прихожей. Судя по тому, что никто не звонил — это явно не званные гости. Однако, единственное, что я вижу — это кусок своего бренного тела и стену. Так что когда сзади послышались шаги, я только мысленно вздохнул и стал ждать. Сзади кто-то тихо крался. Неумело, постоянно натыкаясь на разбросанные вещи, но, все же, явно пытаясь красться. Прошло минуты две, прежде чем этот кто-то почувствовал себя немного увереннее и подошел к моей кровати. К сожалению, мой круг зрения не позволял увидеть гостя. Вскоре послышались звуки передвигаемых предметов и шуршание, которое не оставляло никаких сомнений о характере проводимых в комнате работ. В моем неудобном состоянии мне не оставалось ничего иного, кроме как превратиться в слух и терпеливо слушать.
По правде говоря, хотя я старался об этом не задумываться, возможно мне придется «превратиться в слух» надолго, если не навсегда.
Гость явно не собирался отдыхать. Послышались звуки передвигаемой мебели и падения тяжелых предметов. По звуку шагов я следил за передвижениями гостя и примерно представлял что он делает в данный момент: вот он скидывает недавно расставленные мною на полки книги, вот он открывает двери стенного шкафа и раскидывает одежду. Я очень надеялся, что он не додумается залезть за трубу батареи, ведь именно туда я спрятал все свои оставшиеся деньги. Но вот послышались удаляющиеся шаги и гость ушел, оставив меня наедине со своим страхом. Едва стихли шаги, как я начал скучать по своему незваному гостю. Единственное, что меня ставило в тупик, так это то, что моего гостя не смутило присутствие моего бренного тела на постели. За все двадцать-тридцать минут, что он был в квартире, только один раз он задержался рядом со мной, да и то всего на секунду.
Черт, о чем я думаю? Нужно думать о том, что делать дальше. Хотя, вообще-то я делать ничего не могу… Разве что созерцательствовать глаз, насмешливо смотрящий на меня со стены.
Прошло немало времени. Я много думал. Я думал обо всем: начиная от школьных годов и заканчивая сегодняшним днем. Я обдумывал все свои ошибки, все победы и поражения. Больше всего времени я посвятил обдумыванию последних событий. Я долго думал о перстнях и о работе в Агентстве. До меня только теперь дошло, что эта работа может быть очень интересной, и даже более того: она может стать моим призванием, с нынешними-то моими способностями. И даже не смотря на все проблемы, последние недели были захватывающими. Это было именно то, о чем я мечтал еще в детстве, читая под одеялом фантастические рассказы: приключения (увы, все время болезненные), девушки (к сожалению выбирающие других), сверхспособности (скорее причиняющие вред, чем помогающие) и загадки (которые лучше и вовсе не разгадывать). И все же в этом есть свой шарм. Все было бы неплохо…если бы не мое нынешнее положение. И еще я неожиданно вспомнил, что видеть в темноте я начал до того, как на меня одели перстень. Да и солнце мне уже начинало мешать на обратном пути из Киева, когда никаких перстней и в помине в моей жизни не было…
Мои мысли уже начали разбредаться. Я уже не могу мыслить так четко, как несколько часов назад. Да и не хочется. Меня охватила апатия. Мне кажется, что я сошел бы с ума, пролежи я еще несколько часов в недвижимом одиночестве. Но меня спасли события, которые произошли в ту секунду, когда моя апатия проходила последнюю стадию. Сначала зазвонил телефон. Он звонил подолгу, минут по пять, и всего раз восемь. Мне даже стало интересно кому я так сильно нужен. Едва прозвенел последний звонок телефона, как начал звонить дверной. Терпения тут явно кому-то не хватило, потому что буквально через минуту в двери повернулся ключ и она скрипнула, открываясь. Я примерно догадывался кто это мог быть, но хотелось проверить свою догадку…
И я оказался прав. В коридоре раздался зычный голос:
— И какого черта вы притащили меня сюда?! Если этот придурок не хочет идти в лабораторию, так приведите его под дулами автоматов, хоть целую армию вызовите, но приведите…Так ведь нет! Зачем им армия, когда есть профессор. И задолжности по зарплате за год ему не придется отдавать. Ну что уставился? Иди вперед! Тоже мне защитники отечества, бедного ученого в самое пекло пускают, — в коридоре послышалась возня, которой обычно сопровождается потасовка.
Я сразу узнал горластого ученого. Нестеров настолько по мне соскучился, что решил сам заехать за мной домой. Как мило. Может он еще и кофе в постель принесет.
Раздались шаги и кто-то быстро приблизился к постели.
— Простите, но он же мертв, — раздался незнакомый голос.
— Как это мертв?! — гаркнул Нестеров.
Неожиданно картина, раскрывающаяся перед моими не совсем зрячими очами изменилась, и в поле моего зрения возникла красная и злая физиономия.
— Вот засранец! И вправду мертв… минуточку, да судя по состоянию тела он мертв не один день! Вот и характерная колотая рана.
Колотая рана? Помнится я ложился спать весьма здоровым. Ну уж колотых ран точно не было, я бы наверняка заметил. Да и мертвым я себя последние несколько дней не ощущал. Больным — это да, без сознания — тоже бывало, но чтобы мертвым!
— Нет, ну это надо! — со злостью воскликнул ученый, — Он что, специально сдох?! Да у меня одних тестов было подготовлено на ближайший месяц шестьдесят штук, не говоря уже о… Да я бы его за это сам убил, если бы он не был уже мертв! Хотя… Нужно его срочно забирать в лабораторию, пока не приехали местные власти. Они, конечно, никогда не торопятся, но черт их знает. Ей, капитан, или как там тебя, заворачивай его в ковер, который висит на стене и тащи в машину.
Я даже обрадовался тому, что меня сейчас отвезут в лабораторию. Может быть там они смогут мне помочь. В конце концов, есть же современная техника. Да и должны же они понять, что одной колотой раной меня не убить. Ведь от десятка пулевых ранений я же очухался.
В этот момент из коридора раздался удаляющийся голос Нестерова:
— … может, мы еще успеем провести тесты на спинном мозге, да и опыты на мозжечке куда удобнее ставить со снятой черепной коробкой…
Тут весь мой оптимизм куда-то пропал.
С распиленной черепной коробкой я красивее выглядеть не стану, да и шляпу не удобно носить будет. Нет, ну какая же зараза этот Нестеров! Сначала экспериментальный гипноз, теперь значит черепная коробка! Ну погоди! Вот только оживу, встану и так отделаю. У тебя не то, что детей не будет, ты у меня всю жизнь под капельницей лежать будешь! Да я тебя…
— Ну и бардак тут у него. До чего же, бывает, люди доходят. Такой помойки я даже в квартирах наркоманов не встречал, — неожиданно поведал кому-то уже знакомый мне по голосу капитан.
— И не говори. Чего только один глаз на стене стоит. Такая мерзость. Напоминает бред сумасшедшего, не находишь? — послышался голос с прибалтийским акцентом.
И этот голос тоже кажется знакомым. Но откуда?
— Глаз? Фу, какая мерзость. А я и не заметил его под ковром.
Под чем?! Никакого ковра глаз еще минуту назад не прикрывало. Сейчас, правда, я ничего сказать не могу, потому что вижу только потолок.
— И не говори, — опять послышался знакомый голос. Ну, где же я его слышал?
— В этот ковер мы его и завернем, — сказал капитан, — А зачем тебе?…
Послышался глухой удар и тут же за ним звук падающего тела. Перед тем, как на меня набросили ковер, я успел увидеть лицо человека, только что оглушившего, если не убившего, капитана. Оно было мне не знакомо. Но вот голос я узнал. И ошибиться я не мог. Сначала меня сбил с толку прибалтийский акцент, но этот голос я не мог забыть. Это был голос человека, которого я называл колдуном.
