Богомил Райнов - Элегия мертвых дней
Потому что хотя ты приблизительно и угадал направление, но не всегда имел силы следовать избранным путем, тем, что единственный мог бы увести тебя от запоздалых сомнений тех часов, когда ты прилипнешь к окну и станешь рассеянно наблюдать за игрой детей и спрашивать себя, в чем же была ошибка.
В их возрасте ты мечтал о восточном городе с синевато-белыми куполами, с глухой темной зеленью садов и раскаленным солнцем, поднимающимся в образе прекрасного юноши из-за фиолетовых гор. И тебе ужасно хотелось самому стать этим юношей — разумеется, когда подрастешь, — и с той же легкостью плыть в лазури к синеватому, все еще утопающему в объятиях сна сказочному городу.
Проснись! Ведь солнце уже уронилосвой алмаз в чашу ночи.И вот, охотник с востока накинул на минаретсвою сеть из солнечных лучей.
Странная вещь — несмотря на то, что ты всегда испытывал страх высоты и считал кресло в самолете младшим братом электрического стула, ты всегда мечтал о полете. Но вместо этого утопал в суете, спотыкался о строки и фразы и превращал яркие видения в бледные и серые фотографии несотворенного.
Но хотеть значит мочь. Потому-то порой и для тебя желанное превращалось в достижимое. И вот ты взбираешься светлой ночью по склону какой-то горы и утопаешь по колено в махровых цветках фиалок. Вся гора стала фиолетовой от этих цветов, и ты поднимаешься к заоблачному хребту, чьи контуры словно вырезаны на фоне светлого звездного неба. Ты шагаешь среди благоухающих прекрасных цветов, и шаги твои легки, будто ступаешь не по земле, настолько легки, что, когда ты взбираешься на вершину, вполне естественно продолжаешь свой путь дальше, все выше к звездной синеве, и вот ты уже летишь высоко над горами, а потом еще выше над горами и морями, и еще выше, так высоко, что земля под тобой становится похожа на маленький зеленый шар. Ты летишь без космического корабля и без скафандра, потому что вырос, прежде чем в детских изданиях появились чудеса космической эры, и потому тебе нет нужды в корабле или скафандре. Ты летишь в пространстве, словно плывешь в безбрежном ночном океане, и разглядываешь расположившиеся вокруг планеты, во мраке мерцающие неземной красотой, подобно золотым, розовым и хрустально-синим шарам, которые мерцают среди ветвей рождественской елки. Они, эти шары, медленно движутся, каждый по своей орбите, они плавно вращаются, издавая легкий приятный звук, и все эти звуки сливаются в одну тихую и торжественную мелодию, ритмичную и непрерывную, более звучную и волнующую, чем самое прекрасное стихотворение.
И ты чувствуешь, что преодолел гравитационное поле неудач, выскользнул из мглы меланхолии и из холодных потоков неприязни. „Так вот что такое полет", — говоришь ты себе. И ощущаешь такую легкость, как будто ты уже слился с лазурью, со светом и с беспредельностью.
Беда, что это только сон.
Примечания
1
Болгарский общенародный союз студентов.
