Кристофер Бакли - С первой леди так не поступают
— Капитан, — спросил Бойс, — что происходит с телом человека после смерти?
— Когда начинается трупное окоченение, все органы и ткани затвердевают.
— В таком случае, будет ли верным утверждение, что после смерти кожа человека становится более податливой? Другими словами, если прижать что-нибудь к коже через несколько часов после смерти, останется ли на ней отпечаток?
— Возражаю. Капитан Грейсон здесь не в качестве высококвалифицированного дерматолога.
Попалась! Прямо в ловушку.
— Ваша честь, — сказал Бойс обиженным тоном человека, убежденного в своей правоте, — именно обвинение вызвало капитана в суд в качестве свидетеля, сведущего в данных вопросах. Я ценю и уважаю его высокую квалификацию и тоже считаю, что он имеет полное право давать показания, касающиеся этого важнейшего аспекта судебной медицины.
Некоторые присяжные даже кивнули в знак согласия. В такие минуты сердце Влонко начинало радостно биться.
— Отклоняется. Можете отвечать на вопрос, капитан Грейсон.
— Когда начинается трупное окоченение, истощается запас кислорода, вследствие чего кожа становится бледной. Что же касается вопроса, заданного мистером Бейлором, то происходит отток крови и полная потеря эластичности. Поэтому теоретически любой след или отпечаток мог бы, пожалуй, сохраниться скорее после смерти, чем до таковой.
Все, дело в шляпе.
— Значит, капитан, если бы плевательницу прижали ко лбу президента после его смерти…
— Возражаю!
— Ваша честь, я просто хотел спросить у свидетеля-медика, можно ли добиться конкретного результата при определенном стечении обстоятельств. — Он метнул суровый взгляд на стол обвинения. — И хотелось бы указать обвинению, что я сохраняю за собой право вызывать предыдущих свидетелей повторно.
Долгое совещание у барьера сопровождалось шипением. Как хотелось публике услышать, о чем идет речь!
Наконец судья Голландец сказал:
— Прошу присяжных принять к сведению, что свидетель не вправе решать, имело ли место какое-либо событие на самом деле.
— Капитан Грейсон, — продолжал Бойс, — если бы после смерти президента плевательницу прижали к месту ушиба, мог бы там, по мнению такого уважаемого медика, как вы, остаться этот четкий отпечаток личного клейма мистера Ривира? Как на затвердевающей глине?
— Да, — сказал капитан Грейсон, — такое объяснение возможно. Теоретически.
Бойс улыбнулся:
— Благодарю вас, сэр. Пока вопросов больше нет.
Глава 18
Допрос капитана Грейсона, проведенный Бойсом, вызвал бурю в средствах массовой информации. Сенсационный заголовок на первой полосе «Нью-Йорк пост» гласил:
НАГЛЕЦ — ПРАВИТЕЛЬСТВУ: ЭТО ВАШИХ РУК ДЕЛО!
Умники с телевидения пришли к выводу, что Бойс только что «объявил войну» правительству Соединенных Штатов. Марка Фурмана, детектива, расследовавшего дело О-Джея Симпсона, выследили с вертолета, когда он охотился на лосей в Монтане, и доставили в телестудию в городе Бозмене, где полицейский смог прокомментировать сходство между обвинением в том, что он подбросил во двор Симпсона окровавленную перчатку, и Бойсовым утверждением, будто правительственные сыщики украсили лоб только что умершего президента рельефной надписью.
Между прочим, сочиняя эту сенсационную небылицу, Бойс черпал вдохновение не в деле Симпсона, а в истории убийства Джона Кеннеди. Самые стойкие приверженцы теории заговоров утверждали в то время, что в санитарной машине по дороге с Военно-воздушной базы Эндрюз в Военно-морской госпиталь в Бетесде телу президента Кеннеди придали такой вид, как будто роковые выстрелы прогремели сзади. (Хотя всякий дурак знал, что три специальные команды, выполнявшие задание ЦРУ, ФБР и мафии, стреляли в президента Кеннеди спереди, сзади и сбоку.) Об источнике своего вдохновения Бойс умалчивал.
Комментаторы, выступавшие в юридических телепередачах, цокали языками: мол, заместительнице ГП Клинтик следовало бы это предвидеть. Грета Ван Ботокс, ведущая программы «Возражаю!», заявила: «Если выходишь на ринг против Наглеца Бейлора, лучше бы подготовиться к борьбе в грязи». Алан Крадман, уже ставший постоянным гостем программы «Судейский молоток», попытался преуменьшить ущерб, нанесенный правительству. В узком кругу он признал, что Бойс Бейлор ловко интерпретировал изобличающее доказательство, обратив его себе на пользу.
* * *ЗГП Клинтик, решив осудить Бойса, созвала необычайно многолюдную пресс-конференцию.
— За долгие годы пребывания в должности прокурора, — негодующе прошипела она, — я еще ни разу не сталкивалась с тактикой, столь недостойной в моральном и этическом отношении. Сегодня мистер Бейлор безусловно заслужил свое прозвище.
С этими словами она повернулась и направилась обратно в здание суда, а там спустилась в подвальный гараж, села в машину и поехала в свою контору в Министерстве юстиции, где приказала ста двадцати юристам и следователям составить к утру поминутную, посекундную хронометражную таблицу местонахождения всех агентов ФБР и Секретной службы, прислуги, медицинского персонала и людей, отвечавших за перевозку трупа, в то утро, когда умер президент.
Она знала, что ошеломляющее утверждение Бойса ничем не подкреплено, и именно поэтому была напугана. Оно было столь возмутительным, столь неправдоподобным, что его вполне могли принять на веру около трети присяжных. Люди верят неправдоподобным выдумкам — ведь приятно тешить себя мыслью, будто ты человек достаточно смелого ума, чтобы принимать за истину то, что, по мнению других, противоречит здравому смыслу. Потому люди и верят в НЛО, заговоры с целью политических убийств, некоторые религиозные учения и возможность того, что бостонская команда «Ред сокс» станет когда-нибудь чемпионом по бейсболу.
Две недели прошли в сплошной суете. ЗГП вызвала в суд высококвалифицированного пластического хирурга, который заявил, что с медицинской точки зрения утверждение Бойса неправдоподобно.
Во время перекрестного допроса Бойс подверг самого хирурга такой пластической операции, что на нем живого места не осталось. Доктор часто работал по заданию правительства — переделывал наружность перековавшихся бандитов и шпионов-перебежчиков, которым нужно было переменить личность. К тому времени, как Бойс закончил перечислять преступления его пациентов, по сравнению с доктором пластические хирурги из Беверли-Хиллз стали казаться святыми.
Заместительница ГП находила все новых пластических хирургов, дерматологов, кожников-аллергологов и патологоанатомов, которые пытались опровергнуть заявление капитана Грейсона. Бойс разбивал их в пух и прах одного за другим. Благодаря ему их показания звучали так невразумительно, так заумно, что разобраться в них сумел бы только судебный дерматолог, получивший степень доктора философии. Первый Бойсов закон превращения научных доказательств в несостоятельные гласил: нужно сделать их скучными и раздражающими. По словам Влонко, уже четверо присяжных начинали скрежетать зубами всякий раз, когда Клинтик вставала, чтобы приступить к допросу очередного специалиста по кожным болезням. Это был прогресс.
Это была шахматная партия. Сэнди сделала неудачный ход, заставив Грейсона давать показания насчет отпечатка, а Бойс, добившись преимущества, развивал его, вынуждая ее защищаться. Тем временем журналистов терзало любопытство — они пытались догадаться, на кого именно Бойс намеревается указать пальцем как на человека, который оставил на голове президента личное клеймо Пола Ривира.
А Бет все сильнее терзало нечто другое.
* * *— Как ты провел выходные с Перри? — спросила она.
— Гм? — Бойс был погружен в свои мысли. Сегодня предстоит важное заседание суда. Показания будет давать Бабетта Ван Анка. Публика в напряженном ожидании.
Бет, кажется, что-то спросила?
— Отлично, отлично, — сказал он.
— Что она собой представляет?
— Две руки, две ноги. Млекопитающее.
— Кажется, она довольно умна. Для женщины, которая выставляет напоказ свои буфера.
Ревностью Бет Бойс упивался молча. К тому же в течение выходных, проведенных с Перри в Нью-Йорке, он только и делал, что пытался увильнуть от ответов на удивительно похожие вопросы о Бет. В разгар чрезвычайно приятного сеанса фелляции, устроенного по случаю его приезда домой, Перри вдруг прервала процесс, подняла голову и спросила: «Что она собой представляет на самом деле? Кажется, она симпатичная — для хладнокровной убийцы». Лишь полчаса спустя Бойс сумел вновь прийти в прежнее состояние.
— Она очень хорошо о тебе отзывается, — сказал Бойс Бет. — Считает тебя симпатичной.
— Почему ты никогда о ней не говоришь?
— Что ты хочешь узнать о ней?
