Джули Тиммер - Лишь пять дней
Тон ее голоса изменился, и Скотт не только услышал ее гнев, но и почувствовал его. Он отнял руки от глаз и уставился на социального работника. Она наклонилась чуть вперед, и ее глаза сверкали от эмоций. Она так крепко сцепила руки на коленях, что он мог разглядеть длинные тонкие мышцы на ее предплечьях, мышцы перекатывались от напряжения.
— Также я ей сказала, что мальчик должен правильно закончить свое пребывание в вашем доме. Он должен нормально попрощаться. Это касается и вас, и Лори. И после всего того, что вы сделали для малыша, вы заслуживаете этого. Я ей сказала это очень четко и раз десять повторила на разный лад. Для нее это не имело значения.
Ее эмоции заворожили его. За прошедший год она приходила к ним домой несколько раз. Но и на десятый визит она оставалась такой же отстраненной и сдержанной, как и в первый раз. Явно против своей воли она принимала предложенный ей кофе или лимонад, но никогда к ним не притрагивалась. За кухонным столом она всегда сидела прямо, как натянутая струна, и делала заметки о привычках Куртиса в еде, о режиме сна, поведении, успехах в школе. Она записывала страницы данных о мальчике, но Скотт и Лори считали, что для нее важнее делать эту показательную бумажную работу, чем действительно узнать ребенка и его опекунов.
Она задавала Куртису вопросы, и если он смешно отвечал, она никогда не улыбалась, не показывала своего восхищения, а просто повторяла вопрос, пока не получала ответ, который можно внести в документ.
Иногда она устраивалась в углу комнаты и «наблюдала», говорила им, чтобы они занимались своим делом, а на нее не обращали внимания.
Скотт и Куртис вполне справлялись с этим и продолжали либо смотреть игру или матч по реслингу, либо делали что-то другое.
Но Лори никак не могла расслабиться в ее присутствии. Она вертелась возле Дженис, предлагая еще кофе или сока, хотя гостья не сделала ни глотка.
После первого такого дня «наблюдения» Лори сказала Скотту:
— Это все равно, что Джек Потрошитель говорит тебе: «Иди поспи, а я тут посижу, у твоей кроватки».
— Я говорила ей, — продолжила Дженис, — что несправедливо разлучать вас на несколько дней раньше, чем вы планировали. Я говорила, что мальчику достаточно тяжело покинуть вас. И вам будет тяжело с ним расстаться. Я сказала, что никогда не видела… — она откинулась на кресле, будто такое проявление эмоций сильно ее утомило, — короче говоря, я отметила, что так поступать нехорошо! Она в курсе моего мнения по данному поводу. Но, к сожалению, она весьма твердо стоит на своем.
— Значит, — начал Скотт, — значит… вот и все. Она просто заберет его. И ей наплевать на наши планы. Потому что ей одиноко. И она передумала. Это просто невероятно! — Он сделал паузу, подыскивая подходящее слово. — Это просто чертовски потрясающе!
Когда он выругался, Дженис дважды сглотнула, и он уже было подумал извиниться, но смог только пожать плечами.
— Могу я это оспорить?
— Вы имеете в виду в суде?
Скотт кивнул.
Дженис покусала губу и ответила:
— Нет никакого юридического основания. Я не думаю, что суд вообще примет этот иск на рассмотрение. Можно, конечно, поговорить с юристом…
Скотт подумал, кому он может позвонить. Сосед Пита был юристом, возможно, он поможет? Да, юридических прав на мальчика у Коффманов не было, но он может хотя бы попытаться? Просто нелепо. Эта выходка ЛаДании… Невероятно эгоистично. Ей вообще наплевать на него и Лори? На все, что они сделали за этот год для ее сына? Для обоих ее сыновей? Что они сделали для нее? Ей вообще не приходит в голову, что они хотят провести эти дни с Куртисом, например, чтобы попрощаться? Она вообще о них не думает?
Потом Скотт вспомнил, что писала Франни: сфокусируйся на наибольшей пользе для ребенка. От бессилия он развел руками. У него нет выбора. Если он станет бороться, то ради себя, а не ради ребенка.
— Хорошо. Она его мать. Не важно, насколько я не согласен с происходящим, но я не буду стоять между Куртисом и ЛаДанией. Я не хочу закончить год ссорой с ним. Ему это не принесет пользы.
Дженис закивала.
— Должна сказать, это воодушевляет, встретить сегодня хотя бы одного взрослого, который ставит интересы ребенка выше собственных.
— Итак, что теперь? Она просто приедет в школу в три часа и скажет: «Сюрприз!»? И заберет его?
— Да. Хотя я убедила ее взять меня с собой. Хочу быть уверенной, что Куртису будет дано объяснение такого поворота событий. Надеюсь, мое присутствие как-то облегчит ситуацию.
— А как же его вещи? У нас дома его одежда. Игрушки. Книги. — Тут Скотт вспомнил про «Стюарта Литтла», и к горлу подступил комок.
— Она просила меня привезти вещи к ней сегодня вечером. Я собиралась предложить ей, чтобы вы сами привезли. Но потом подумала, что для ребенка это, вероятно, еще больше усложнит ситуацию. Увидеть вас вновь, так скоро, пока он еще не адаптировался к новой… жизни.
Скотт оторопело прошептал:
— Как так? Я даже не смогу с ним попрощаться? — Он с трудом сглотнул и едва смог впустить немного воздуха в сжатое горло.
— Как я сообщила ранее, я догадалась, что у вас запланировано что-то на последние выходные. И я попросила ее рассмотреть возможность позволить ребенку посетить хотя бы несколько запланированных мероприятий. Она заявила, что рассмотрит, — в голосе Дженис сквозила горечь.
— В воскресенье мы собирались на шоу машин-монстров. Его просто убьет, если он его пропустит. Он только об этом и твердил месяцами подряд. Он отмечал каждый оставшийся день у себя в календаре. Он… — Скотт не смог продолжить. Он медленно подошел к стулу миссис Бэвел и тяжело упал на него.
Мужчина наклонился вперед, положил руки на стол, опустил на них голову, которая вдруг так отяжелела, что просто рухнула. И горько заплакал. Он даже не пытался сдерживаться.
Неразличимый звук донесся от Дженис, и несколько секунд спустя он почувствовал ее рядом. Она так крепко его обняла, что он не мог даже вдохнуть. Или так он себя настроил. Скотт позволил себе расслабиться в ее объятиях и разрешил ей прижать себя. Женщина тихонько шептала ему на ухо:
— Ну, ничего, ничего…
Через некоторое время она аккуратно разомкнула объятия, и он почувствовал, как она гладит его по спине, утешая.
— Когда я увижу ее возле школы, я спрошу о шоу машин. Я буду настаивать на шоу!
Глава 19 Мара
Гарри предложил уложить покупки в багажник, но Мара отказалась. Пока они ехали, Мара засунула руку в один из пакетов, аккуратно извлекла один подгузник и положила его в сумочку. Каждый шорох пластиковой упаковки отзывался в голове пронзительным звуком тромбона, и она уже приготовилась перехватить любопытствующий взгляд в зеркале или через плечо. Но водитель концентрировался на дороге. Или притворялся, что концентрируется.
Магазин одежды, в который она направлялась, был модным и почти шикарным. Стэф очень давно уговаривала заехать в него.
— Когда ты посещаешь факультативные занятия по искусству в школе Лакс и помогаешь там, ты же не можешь выглядеть как всемогущий адвокат, — так она увещевала начальницу постоянно. А однажды увидев Мару в лосинах для йоги и в мешковатой футболке, добавила: «И так ты тоже не должна одеваться! Просто съезди, посмотри».
Мара подумала, что если бы Стэф узнала, что подруга наконец посетила магазин, то наверняка бы очень гордилась! Хотя Стэф не удивилась бы, узнав, что Мара сделала все покупки через Интернет и просто заехала за выбранными вещами. Мара предпочитает, в отличие от Стэф, не бродить вдоль полок, сравнивая цвета и покрой, меряя то одно, то другое часами. Для нее на кассе оставлен заказ: три черные хлопковые юбки и три кофты к ним — все разного цвета, но одной модели и марки.
— Если они подойдут мне, — обратилась Мара к продавцу, — вы не против, если я в одной из них и пойду? Я на добровольных началах помогаю в классе дочери, и подруги говорят, нужно надевать что-либо более приличное, чем то, в чем я тренируюсь. — Она изобразила виноватую улыбку и указала на черные фирменные лосины, которые стоили в два раза дороже, чем все три кофты и юбки вместе взятые.
— Да без проблем! У нас здесь полно мамочек, присматривающих себе вещи. — Продавщица, не более двадцати лет от роду, повертела покупки Мары и добавила: — Вы заказали три кофты одного покроя, так что можете сэкономить время и примерить лишь одну.
Мара уловила легкий тон неодобрения в голосе девушки. Кто проводит две минуты в Интернете, подбирая вещи, а потом звонит в магазин и откладывает три одинаковые юбки?
— Да, я знаю. Но должна признаться, ненавижу шопинг! Зато все кофты разного цвета, не так ли?
Девушка посмотрела на Мару как на животное, занесенное в Красную книгу, покачала головой, предварительно сокрушаясь по поводу пренебрежения к моде, и пошутила:
