Дмитрий Стародубцев - Продавец мечты. Книга первая
Когда я с ней, она так на меня воздействует, что я всегда не в адекватусе. Один стародавний корефан — Валерка-полиграфист с гангстерской рожей — говорит по этому поводу, что в ней слишком много «ретуши» и «расфуфыра», что я просто на нее «подсел», как на определенный кайф. Что таких вот смазливых мартышек по Москве — как китайцев на Дальнем Востоке, пруд пруди, причем любого «кегля», то есть на любой вкус. И вообще, никогда нельзя «заклиниваться» на одной — «яйца потеряешь» (перестанешь быть настоящим мужчиной). Он обожает наставлять, всегда лихо рубит сплеча, как Бред Питт в фильме «Троя», но я на него почему-то не обижаюсь. Наверное, потому что, если отбросить все сопливо-чувственное, розово-субъективное, взглянуть на вещи сухо и трезво, он, падла, конечно, прав…
А Вики с ее тонким чутьем понимает, что, когда мы вместе, я нахожусь полностью под ее диктатом, и эффективно пользуется этим. Я в натуре ее раб — жалкий, пресмыкающийся, безотказный… А мне до лампады! Я готов на любой произвол, любой каприз во имя того, чтобы наша заманчивая рапсодия никогда не смолкала…
Фильм оказался феерическим. В темноте и безлюдье зрительного зала я сумел растопить сердце своей высокомерной льдинки. Мы целовались, жонглируя языками, обрушивали друг на друга дерзкие ласки, и еще я нежно покусывал ее пальчики, руки, плечи, шейку, ушко… Я ничего не видел и не слышал — нашпигованный переживаниями, я окунулся с головой в теплые облака и плыл вместе с ними в сторону необъяснимых ярких вспышек. В голове полыхал напалм. Была б моя воля, я ее всю покусал бы, до крови, а еще лучше — съел бы по-львиному, до последней косточки. © В каждом из нас так или иначе таится каннибал. Видя, что загнать моего джинна в бутылку уже не получится, она неожиданно для меня взяла дело в свои руки, и вот я, отмучившись, уже бил картечью в спинку впередистоящего кресла. Вот это прикуп!
В машине рвал и метал хренов канцероген — диджей Джедай. Он был явно не в духе — изрыгал буйство звуков, харкал кровью в уши из многочисленных колонок моего «999». Сегодня его героиновый музыкальный кумар напоминал затяжной прыжок в бездну. А все потому, что вот уже два часа без передыху названивала и тупила любимая женушка: где я, когда вернусь? А я ей запрягал то про совещание у Миронова, то про конфидент с Хабаровым. «Передавай привет Вики!» — произнесла она в последнем разговоре ангельским голоском и свирепо разъединилась.
Вики попросила отвезти ее в ночной клуб «Фабри́к», Садовническая улица, дом 33, где она сегодня собиралась тусить до утра со своими кривоногими подружками. Я же, совершенно удрученный, торопился к себе на дачу, предвкушая кровавую грызню с Настей.
Вики уже забила на меня, вся в мыслях о предстоящей оргии, и я чувствовал это отчуждение, с тяжелым сердцем представляя дальнейшее развитие событий. Я не доверял ей ни на йоту, разные гнусные сцены крутились в моей голове. Ревность схватила меня за горло и душила что есть мочи. Мне уже не хватало воздуха, я задыхался, как живая рыбина на разделочном столе. Была б моя воля, я всю ночь проторчал бы в бээмвэшнике у дверей клуба, выслеживая ее. Ведь вместо подруг вполне могут оказаться ее друзья-арлекины. Она будет без конца танцевать и всю ночь пить коктейли; возможно, они что-нибудь этакое покурят. К ней станут клеиться, она и сама будет не прочь пофлиртовать с бледным юношей со взором горящим, а утром какой-нибудь буффонадный гардемарин на папином джипе вызовется подвезти ее до дома в надежде на счастливое продолжение. Правда, Вики будет в жопу пьяная, я-то уж знаю; ее отходняк вызовет тяжелый депрессняк, и тогда она распсихуется и выскажет неудачнику все, что о нем думает…
— …Ты знаешь, это просто нечто! Я не сомневаюсь, моя Формула Абсолютного Внедрения перевернет все существующие представления о рекламном бизнесе! — увлеченно рассказывал я Вики некоторое время спустя, пытаясь привлечь к себе ее внимание. Изобретение отца, естественно, я выдавал за собственное. — Представляешь, выходим на небольшую аудиторию с коротким рекламным обращением — и вдруг сразу же собираем невиданный урожай. Люди не переключают канал, не сомневаются, а сразу, не раздумывая, решаются на покупку. Таким образом, рекламный бюджет сокращается в разы, а продажи при этом только увеличиваются! А это миллионы, настоящие большие миллионы! Стопками, чемоданами, рублями, долларами!..
— А у меня кролик заболел! — вдруг отчебучила Вики.
Она имела в виду того несчастного крохотульку кролика, которого по ее просьбе я купил в зоомагазине, а вместе с ним и комнатный крольчатник.
— Мне очень жаль! — выдавил я сквозь зубы, поражаясь тому, что какой-то зачуханный кролик за 285 рублей, которому самое место в духовке, интересует ее больше, чем мой увлекательный спич о миллионах.
Я крепко вцепился обеими клешнями в руль и гнал по ночным улицам, опасно вворачиваясь в повороты старой Москвы.
— Я отвезла его в ветеринарку, ему сделали два укола. Пятьсот рублей отдала!
Дура!.. Но я не собирался выбрасывать белый флаг.
Рафаэль:
— Я давно хотел сказать… Я испытываю к тебе серьезные чувства… Мне кажется, я тебя люблю! Мы должны подумать о том, чтобы быть вместе. У меня есть план! Тебе интересно?
— Да, конечно, — как-то апатично ответила Вики, копаясь в своей бездонной сумке «Prada» (стоимость бренда оценивается в 3,5 миллиарда долларов, 87-е место в рейтинге «Best Global Brands»). — Но не сейчас. Я не готова к этому разговору…
Сука! Стерва! Она словно раздавила мне яйца своим каблучком сапога «Dolce & Gabbana» за 65’000 рублей. Куда подевалась моя девочка из старого кинофильма? Где, я вас спрашиваю, это просветленное лицо, романтичный взгляд, устремленный вдаль, к горизонту, где трутся дымчатыми боками море и небо?!..
Я подрулил к клубу. Парковка кишела вопиющими машинами мажоров и развалинами таксистов. У входа царило молодежное столпотворение.
— Как ты сюда войдешь? — почесал я репу.
— Меня проведут знакомые, — хихикнула Вики. — Ты мне не дашь денежек?
Я протянул ей две тысячи рублей, но она возмущенно наморщила лоб.
Вики:
— Ты знаешь, почем в «Фабри́ке» коктейли? А еще такси до дома…
Я изрядно добавил к прежним купюрам, доведя общую сумму подати до десяти тысяч рублей.
— Обалдеть! — обрадовалась она и всосалась в мои губы. — Рафаэлька, я буду скучать, спасибо тебе за все!
— Это тебе спасибо за все! — тоскливо промямлил я. — Сегодня было ошеломиссимо!
А она уже выскакивала из машины, уже спешила на своих десятисантиметровых каблучках к запруженному толпой входу.
Я гнал по Дмитровскому шоссе, какой-то весь контуженый, и меня колошматило от гнева, словно в приступе падучей. Почему я до сих пор так и не понял, что для Вики я — никто, просто какаду-спонсор, которого надо изредка баловать, как пару часов назад в кинотеатре, чтобы мало-мальски компенсировать причиняемые убытки? Она меня нещадно эксплуатирует, а ее закадычные подружки наверняка засыпают ее советами, как ловчее вытащить из меня побольше вещественного. Еще бы: за время нашего знакомства я потратил на Вики не меньше нескольких миллионов рублей. Узнай это Настя — за кишки меня подвесила бы!
Мой халявный психоаналитик Валерка-полиграфист как всегда недалек от истины. Вики — ну совсем не Марина, а просто обыкновенная комильфо на палочке, которую я сам же «отретушировал» и «расфуфырил». Она разрушительница моих, пусть и воздушных, замков, она так глубоко спряталась в себе, что я понятия не имею, кому только что делал едва ли не предложение!..
Теперь о том, кто такая Марина, раз я постоянно упоминаю ее имя? Марина — это Xw/20-25/5+++, мой вымышленный идеал, собирательный образ. Это целый гарем девушек, потому что в одном теле и в одной душе заключены лучшие качества Насти, Вики, Лаймы, Ксюши из операторской и многих других женщин. Я брежу ею, я почти представляю ее, я желаю взять ее за руку и пойти вместе с ней по воде, усыпанной отражениями звезд, навстречу заветным мечтам…
Женщины… Они такие все разные… Брюнетки и блондинки, симпатичненькие и страшненькие, переспелые и недоспелые, полненькие и худенькие, стервы и добряшки, дурочки и умняшки, горячие самочки с вечной течкой и холодные надменные статуи типа Вики. Но такие все милые, загадочные, пленительные, желанные в преломлении авантюрного романтизма. Отметив в любой из них пару достоинств — а у любой из них всегда найдется для тебя пара достоинств, заострив на них свое подслеповатое внимание извечного самца, ты, обалдуй, сам не заметишь, как втянешься в отношения. И только потом, когда крепко «подсядешь», маски будут сорваны, грим размазан по щекам, гламур одежд сброшен на пол. Потому что ни одна женщина, какими бы актерскими талантами ни обладала, не сможет лгать и извиваться бесконечно. Рано или поздно ты обнаружишь в ней столько недостатков, что на их фоне какие-то считанные достоинства, за которые вроде и полюбил, в микроскоп не разглядишь. Женщины имеют только одно средство делать нас счастливыми и тридцать тысяч средств составлять наше несчастье, — сгоряча ляпнул намаявшийся с бабами немецкий поэт Генрих Гейне (1797–1856).
