Василий Швецов - Горькая новь
В Верх-Ануйской волости появился небольшой, человек в десять, отряд. Начальником в нем сильно отчаянный Чемров Гришка. В отряде есть даже женщина. Они нападают на милиционеров и волостное начальство. Рассказывали: из Верх-Ануйска ехал в Паутово начальник милиции - один на паре лошадей. Они его поймали, обезоружили, раздели догола, привязали за задок ходка. Чемров сел седоком и с места в карьер подвез его прямо к сборне с. Паутово. Вот, мол, получайте трофей, построжились и укатили. Чемров был объявлен преступником, для поимки его в каждом селе у ворот поскотины выставлялись караулы. Время было страдное, мужики работали в поле, а на дежурство к воротам посылали ребятишек да старух.
Стонет и рыдает деревня, льются слёзы, не видно смеющихся девичьих глаз. Горе злосчастье душит, не выпускает из своих когтей православный люд, ни какие боги не помогают, будь проклято трижды время, и правители, которые лезут к трону через человеческие жизни и мирские слёзы.
...Поступил строгий приказ о призыве на действительную военную службу молодежи рождения 1900 и 1901 годов. Брали этих безусых юнцов не для несения какой-либо караульной службы, а сразу формировали из них новые подразделения или пополняли изрядно потрепанные части и всех сходу бросали в бой против наступавших красных. Из Тележихи были взяты сорок новобранцев. Четырнадцать из них имели молоденьких жен. Из этих молодых мужчин двадцать один был убит на фронтах. Одного в бессознательном состоянии привезли домой, где через двое суток он умер. Многим матерям укоротило жизнь то время, состарило, сморщило и согнуло. Мужики ходили хмурые и злые. На одном из сходов, который проводился в присутствии какого-то чиновного лица и милиционера из волости, было очень шумно. Писарь зачитал очередной приказ о мобилизации молодежи. Многие фронтовики в один голос закричали: "До каких это пор истреблять людей будут! Какие из этих молокососов вояки! Да за кого воевать-то, хватит! Не дадим своих сыновей!"
Волостное начальство покричало, погрозило, но никого не арестовало, видимо, побоялись. Милиционер стращал расстрелом тем, кто не явится на сборный пункт. Староста в замешательстве, а писарь Терехин был очень доволен таким смелым выступлением мужиков, он служил сначала в царской армии, потом перешел на сторону красной гвардии, был контужен. Пришел к родителям, но о том, что был красногвардейцем, никому не говорил. С мужиками разговаривал душевно, уверял, что пора им снова брать за горло белогвардейскую нечисть. Назревали грозные события.
Шумело и бурлило село, пело и плакало, провожало своих детей на войну. Виртуозно играл в свою единственную в селе однорядку Алёшка Харламов, не знал и не ведал, что последний раз льются эти стройные мелодии его гармоники, что сам переселится в край небытия, как и многие другие его ровесники. Залихватски отбивали дробь на деревянных полах парни с девчатами. Полны обе комнаты гостей у Афанасия Белькова, кто сильно пьян, кто только на веселее. Раздвигает стены бас Марка Тимофеева, взвиваются звонкие женские голоса, поплыла по селу грустная песня - "Последний нынешний денёчек...". Будь проклято то время!
В самом разгаре сенокосная пора, как нужны мужские рабочие руки, а вот, поди ж ты, взяли из села более сорока человек. Трудно будет, а там подгоняет хлебушко, как - ни будь складываться да делать помочи, не привыкать, уж который год такие напасти на народ. Мужики по вечерам у кого - ни будь, соберутся и разговоры, разговоры. Первое мая день был рабочий, а вот Иван Новосёлов и Федот Филиппов, да ещё кто - то, встречали первое мая на горе, против старой сборни. Унесли туда самовар, посуду, продуктов, ну, как питерские рабочие.
Допекло деревню. В уезде по волостям свирепствовали карательные отряды, пороли в Солонешном крестьян из разных деревень. Создана белогвардейская воинская карательная часть под командованием атамана Аненкова. Ужасы о них рассказывают, что они забивают до смерти плетьми, без разбора расстреливают и вешают, дома в деревнях жгут, закапывают живыми людей. Идут ещё каратели из Новосибирска через Барнаул на Семипалатинск.
Против Колчака где-то за Барнаулом восстали крестьяне, что руководят ими опытные фронтовики. Но где, как, что? Толком никто пока не знал. Для обсуждения всех таких злободневных вопросов собирались фронтовики в разных местах. Разумеется, такие сборища были тайными, и не всякий на них приглашался. Так, в подпольных сходках разрабатывались планы, велась подготовка к восстанию. Через надежных людей установили связь с фронтовиками Солонешного, Сибирячихи. Больше всего возросло недовольство людей действиями власти по следующему событию. Нежданно-негаданно в июне в село нагрянул карательный отряд под командованием Орлова численностью около восьмидесяти человек. Прибыли затем, чтобы отобрать имеющееся оружие.
В волостной управе хорошо знали, что в восемнадцатом году от отряда Сухова оставалось оружие, что при его отступлении несколько возов из обоза были сожжены, а обгоревшие стволы с затворами сброшены в реку. Потом их растащили по домам. Кроме этого, по горам и по лесам было найдено несколько боевых трехлинейных винтовок.
Орлов потребовал немедленно сзывать мужиков на сход. Весть о прибытии карателей моментально облетела все село. Забеспокоились жители, перетрусил и староста, ведь ни за что ни про что не только исполосуют, могут повесить, у них неограниченные права, он сразу же послал наряжать десятников собирать народ на сходку. Орлова поставили на квартиру к Николаю Зуеву, он уже не рад ни каким гостям, какое бы начальство не приехало, всех ставят к нему, но отказать страшно. Писарь Филиппов по пути домой заходил к нескольким фронтовикам, кое о чем поговорил. Через несколько часов собралось около сотни мужиков, но многие, узнав о приезде отряда, успели уехать по своим заимкам. Орлов пришел выпивши, с ним три милиционера и десятка два карателей. Стихли все мужичьи разговоры. Староста объявил сходу, что будет говорить господин начальник. Орлов сразу перешел на крик.
- Вы знаете, что есть приказ о сдаче оружия, почему добровольно не сдаете? Вот я сейчас из вас эту сдачу вымолочу! Чтоб к вечеру все принесли, какое есть у кого. Будете упорствовать, перепорю. Староста, действуй! А то тебе первому устрою горячую баню! Вот твоя как фамилия? Я где - то тебя видел, что - то рожа знакомая. Говорят, у тебя есть винтовка. - и он уставил палец в грудь стоящего впереди мужика.
- Кобяков я, а с тобой, ваша благородь не знаком, скажи хто наболтал я тому зубы вышибу. Есть, но только дробовик.
Кобяков от природы по характеру человек грубый, дерзкий, потому и ответ его был от простоты души прямолинейным. Но он, естественно, соврал. Была у него пара систем "гра" и пулевая винтовка.
- А ты волк - то матёрый, тащи - ка свой дробовик.
- А ты чей? Орлов ткнул рукой в грудь другого. - У кого есть в деревне оружие?
- Ну, Шемонаев я, может, у кого и есть, не знаю.
- Врёшь, сволочь, знаешь, да скрываешь.
Несколько часов строжился над мужиками каратель, потом, приказав арестовать Александра Бабарыкина, ушёл на квартиру почивать. А старосте строго наказал вызывать людей и изымать винтовки.
Большинство жителей села не знали покоя в ту ночь, но результаты были незначительны. На сборню принесли шесть охотничьих дробовиков, около десятка обгоревших стволов трехлинейных ружей без затворов да три или четыре штыка. Орлов явился утром, злой, как демон, и уже пьяный. Сразу спросил про арестованного. К сборне вскоре подъехали две пары, запряженные в ходки и человек десять карателей. Вывели арестованного из каталажки, связали ему руки и посадили в один из ходков, рядом сел колчаковец. Орлов приказал вывезти за село и всыпать пятьдесят плетей. С места в карьер пустились пары с верховыми в верхний край деревни, свернули в Зайков ключ и на спуске у Весёленького остановились, велели вылезать арестованному и исполосовали плетями.
Был вызван и старик Яков Притупов, занимавшийся кузнечным и слесарным ремеслом. В молодости он работал на уральских заводах.
- Ремонтировал, и сам имею, - огрызнулся, не слывший робким старик в ответ на вопрос, ремонтировал ли оружие, и есть ли у него свое.
- Сейчас же неси сюда! Десять минут тебе на ходьбу! Запорю старого пса! - заорал Орлов.
Притупов сходил быстро и действительно принес завернутый в грязную тряпицу обгоревший ствол без затвора, положил его на стол перед Орловым:
- Вот, ваше благородье, мое оружье. Орлов схватил его левой рукой за полу залатанного пиджака, а правой стал хлестать нагайкой по голове.
После обеда каратели уехали. Собранная рухлядь отнесена была в магазею и никуда не отправлена.
Ненависть к колчаковской власти возрастала с каждым днем, пропорционально творимым репрессиям. В мужичьих головах один вопрос - когда же и чем все кончится.
Кондратий Бабарыкин, когда узнал, что его старшего брата арестовали и до полусмерти избили нагайками, в ту же ночь скрылся. В это время на степи, в Михайловской волости, крестьяне организовали партизанский отряд в сотню человек, под командованием Тита Осиповича Черепановпа и уже вели бои с казаками под Антоньевкой. Бабарыкин уехал к партизанам. Вначале они приняли его за казака, так как он всем своим внешним видом походил на него, хотели даже убить. Встретившийся знакомый рассказал крестьянам, кто он такой.
