Татьяна Воронцова - Морской змей
– Он не похож на копа, – заметила Лиза, думая уже не о Максе, а о Венсане.
Джемма насмешливо фыркнула.
– А кто похож? Комиссар Жюв?
– Он даже не очень-то здоровый... я имею в виду мускулы и все такое.
– А профессионалы никогда и не выглядят здоровенными. Если только это не боксеры и не борцы сумо. – Она отрезала еще кусок сыра, положила на крекер и протянула Лизе. – Вот, съешь... Нет, милая, с мускулатурой у него все в порядке, ты уж мне поверь. И с быстротой реакции. Я давно заметила.
– Что же заставило тебя обратить внимание?
– Сама не знаю. Просто обратила, вот и все. Понимаешь, один мой приятель был... а-а, ладно. Сейчас речь не о том.
– Что еще ты заметила?
– Помнишь его первые слова, когда... ну, когда все это случилось. Помнишь?
– Нет. Честно говоря, я...
– Он заорал «Стоять!», а чуть погодя – «Ни с места!». Тебе это ни о чем не говорит?
Лиза молчала.
Душка-француз, чьим взглядам свойственна largeur [62] , а сердцу – щедрость... Она помнила, как быстро ему удалось взять ситуацию под контроль. Не дать им удариться в панику и при этом самому не пасть жертвой каких-либо разрушительных эмоций. Вот именно: не пасть жертвой эмоций. Как будто за считанные минуты Макс перестал быть человеком, с которым он только сегодня обедал, и превратился в проблему, которую предстояло решить.
И не будь его рядом...
– Знаешь что? – Джемма встала из-за стола. – Пошли к нему.
– Зачем? – испугалась Лиза. – Ты собираешься спросить его, кто он такой?
– Дурочка! Ни о чем я не собираюсь спрашивать Я собираюсь доставить ему удовольствие.
Друг за другом они вошли на цыпочках в его комнату, побросали на пол одежду и, хихикая и переглядываясь, быстренько шмыгнули в постель. Венсан заморгал. Сейчас же с двух сторон его принялись поглаживать и пощипывать шаловливые женские ручки... по лицу, по груди заскользили горячие язычки... Потом Джемма нырнула с головой под одеяло, и глаза у него полезли на лоб.
– Pas trop vite, сhеrе! [63] – взмолилась Лиза, когда он крепко ухватил ее за бедра и распластал на кровати.
Какое там! С фанатизмом опоенного зельем миста, совершающего ежегодное ритуальное совокупление на пашне ради плодородия своей земли, он насиловал ее, рвал на части, вскрывал, рассверливал, распинал – и никак не мог остановиться. Не мог насытиться, не мог вырваться из-под власти охватившего его сексуального безумия. Джемма распаляла его все более и более изощренными ласками, чередуя их с нежными укусами и обжигающими щелчками ремня по его загорелым плечам.
В конце концов и она получила свое. Теперь уже Лиза, наоравшаяся до хрипоты, с восторгом подначивала невменяемого насильника. Джемма визжала – и было от чего. Ее взбивали, как масло, ее мяли, как пластилин...
Неизвестно, сколько времени они пролежали безжизненной грудой тел на влажных простынях. Венсан зашевелился первым.
– Вот это да! – В его голосе звучало почти благоговейное изумление. – Такого со мной еще не бывало.
Он сел, ощупал себя со всех сторон. Оглянулся на простертых на постели подруг. Обе выглядели так, как будто несколько часов подряд переходили из рук в руки. Бедра и ягодицы в синяках, на искусанных губах застыли бессмысленные улыбки.
– Ну что? Еще по разу и в душ?
Они хором застонали.
Пока он плескался в душе и ходил по дому, собирая отгоревшие свечи, они даже не переговаривались. Так и лежали, как две тряпичные куклы, но чувствовали себя при этом превосходно. Ровный, несмолкающий стрекот цикад, вечернее благоухание цветущего сада... Полутемная комната, как безопасная утроба великой праматери Реи, куда при желании можно вернуться, а затем снова выйти на свет. Восстать обновленной. Сбросить с кожей старую, никуда не годную жизнь, как это делает змея.
Стоя на балконе, Венсан курил сигарету. Он даже не подумал одеться, и, глядя на него, было просто невозможно удержаться от какой-нибудь хулиганской выходки. Первой не выдержала Джемма, как и следовало ожидать. Прикрытая только собственными распущенными волосами, она подкралась и шлепнула его по заднице. Очень оригинально!
Венсан осуждающе покачал головой.
– Эй! – понизив голос, произнесла она тоном заговорщицы. – Ты ничего не заметил?
– Кроме твоей неописуемой красоты? Ничего.
– Кажется, в нашей маленькой компании стало одним невротиком меньше.
– Что? – удивился Венсан.
– Ты занимался любовью в постели.
Он озадаченно нахмурился:
– Действительно... – Еще немного подумал и добавил с хитроватой улыбкой: – Если уж на то пошло, не одним невротиком меньше, а двумя. Ты ведь тоже с некоторых пор преспокойно спишь с закрытой дверью.
– Я... – пробормотала Джемма. – Ну... А что было делать?
Венсан понимающе кивнул.
– Выходит дело, я одна среди вас осталась уродцем со своей анорексией и с неустойчивой психикой, – подала голос из комнаты Лиза.
– Кто знает, – ответил, не оборачиваясь, Венсан, – быть может, в ближайшее время тебе тоже представится случай corriger la fortune [64] .
Глава 8
Ментальная анестезия действовала до вечера следующего дня. Лиза старалась заполнить все время стиркой накопившихся маечек (добрейшая Джемма, видя, как ее разбирает, подсунула заодно и свои); тщательным осмотром помещений, где мог «наследить» Макс во время своего краткого пребывания в доме; мытьем и проветриванием всего, к чему он мог прикасаться, и прочими столь же бестолковыми и нескончаемыми делами. Единственное, чего ей не доверили, так это приготовление пищи. Джемма заявила, что в своем патологическом состоянии (гиперактивность – это, согласитесь, тоже своего рода патология) она непременно пересолит что-нибудь, или пережарит, или просто заразит нездоровым флюидом.
После завтрака Венсан повез их в Керкиру за новой клеенкой для кухонного стола и новой шторкой для ванной. Операция была проведена блестяще, в лучших традициях детективного жанра. На одной окраине города Джемма купила клеенку, на другой окраине Лиза купила шторку. Затем все вместе они вернулись к Спинаде, расчитывая пообедать в одной из местных таверн, припарковались на платной стоянке, пешком прогулялись вдоль галереи Листон, свернули на одну из сводчатых улочек «волтас» и вскоре оказались перед церковью Агиос-Спиридонас.
Нежданно-негаданно Лизу потянуло зайти. Джемма решила составить ей компанию. Во-первых, внутри было значительно прохладнее, чем снаружи; во-вторых, ей захотелось взглянуть на мощи святого Спиридона, хранящиеся там в серебряном саркофаге уже более пятисот лет. Пока она разглядывала мумию святого, пытаясь представить его в облике призрачного монаха со свечой в руке, преграждающего путь кровожадным туркам (а именно это, согласно традиции, он и сделал, чем спас город и весь остров от турецкой экспансии), Лиза зажгла перед иконами две свечи – одну за Макса, другую просто так. Она и сама не знала, что заставило ее сделать это. Макс погиб по глупости, по неосторожности... Так ли это? Можно ли назвать происшедшее несчастным случаем? Джемма треснула его по черепу – что да, то да. Но ведь не так же просто она его треснула! Ей пришлось, потому что в противном случае... Лиза машинально коснулась пальцами шеи. А до этого в бухте... Она сглотнула, борясь с тошнотой, перевела дыхание и исподтишка бросила взгляд на сидящего на деревянной скамье Венсана.
Он наблюдал за ней и ничуть этого не стыдился. Человек, взявший на себя труд уничтожить все следы преступления. Соучастник. Ему-то что за счастье быть замешанным в такой грязной истории? Почему с самого начала он ни разу не заговорил о полиции?
По дороге в Керкиру она уже задала ему этот вопрос. Не то чтобы ей этого хотелось – расследования, суда и прочего, – скорее «нет», чем «да». Но ОН-ТО почему об этом не заговорил?
Он пожал плечами:
– Какой смысл? Мужика все равно уже не вернешь, а ты за пятнадцать лет тюремной жизни точно не стала бы лучше.
– Господи, да я до сих пор не уверена, что мне удастся этого избежать! Мне кажется, я грохнусь в обморок, стоит только самому учтивому полицейскому задать мне самый невинный вопрос. Alors, que faire? [65]
– Ты можешь выйти за меня замуж, – подумав, сказал Венсан. – И тогда на все вопросы полиции вместо тебя буду отвечать я.
– Ты шутишь!
– Au contraire [66] . Никогда в жизни я не был так серьезен.
– Ты шутишь, – в отчаянии повторила Лиза.
И больше они к этому не возвращались. Во всяком случае, в течение дня.
К вечеру маразм стал крепчать. Подобно призраку какого-нибудь средневекового замка, Лиза слонялась по дому, не находя себе места, и разве что не гремела цепями, испуская душераздирающие стоны. В конце концов Джемме удалось заманить ее в кухню и напоить «Метаксой».
– Любовь моя, ты меня пугаешь.
