Александр Косарев - Сокровища Кенигсберга
– Сергей Валерьевич, – деликатно тронула она его за плечо, – пересаживайтесь лучше на мое место, а я пойду пока в бухгалтерию, проверю, как там наш квартальный отчет поживает.
Поблагодарив ее кивком головы, старший лейтенант подождал, пока за ней закроется дверь и, не теряя даром ни одной секунды, открыл затертый том на странице, посвященной квартирам №*6 и №*7.
«Вот где ты, голубчик, – удовлетворенно подумал он, увидев знакомую фамилию, – сейчас мы тебя срисуем».
В таких случаях он всегда говорил мы, так как ощущал себя в эти моменты неотъемлемой частью некоего тайного братства, сурового, но справедливого. Быстро переписав все сведения об обитателях квартиры № *6 дома № 38, и по сию пору стоящего в глубине того самого микрорайона, что располагается позади магазина «Ветеран», на пересечении проспекта Маршала Жукова и улицы Октябрьское Поле, он едва не упустил надпись, сделанную слабо различимым карандашом.
Надпись эта гласила: «Сорокин А.И. выбыл в связи со смертью. 10.02.92 г. Св. См. ТМ – 549***09».
Внеся и это уточнение в свой ежедневник, Сергей аккуратно вложил его в розовую пластиковую обложку, сунул ее в папку и захлопнул домовую книгу.
«Все, – подумал он, – свою часть задания я успешно выполнил».
Теперь у расположенного совсем недалеко от 124 РЭУ кафе «Каменный цветок» он должен был встретиться со своим сослуживцем Геннадием Цветковым, слывшим в управлении непревзойденным мастером по проникновению в жилища москвичей. Обладая недюжинными способностями к перевоплощению и уникальной зрительной памятью, Цветков был поистине живым фотоаппаратом, со всеми признаками «мокрого обмылка», как сказал о нем однажды бывший начальник отдела, в котором он успешно работал вот уже почти шесть лет.
Встреча двух контрразведчиков произошла именно так, как в принципе и должны происходить подобные встречи. Увидев, что его напарник возвращается из жилищной конторы, Гена не торопясь подошел к стоящему рядом с остановкой 19-го и 61-го троллейбусов ларьку, взял бутылку «Клинского» пива, пластиковый стаканчик и пристроился у небольшого откидного столика, прикрученного прямо к палатке. Заметив этот маневр, Сергей, хоть и не любил пиво, тоже взял небольшую бутылочку «Хольстена», правда, уже в другой палатке и, пошарив вокруг глазами, приблизился к тому же самому откидному столу.
– У Вас не найдется ли случайно открывалки, – обратился он к осторожно наполняющему пивом пластиковый стаканчик мужчине в телогрейке, со стоящим между ног фибровым потертым чемоданчиком и каким-то прибором, висящим на плече.
– Давай сюда, – отозвался тот, ставя бутылку на хлипкий столик.
Сергей подал ему свой «Хольстен». Мужчина в телогрейке привычно взял бутылку левой рукой и, хитро захватив пробку безымянным пальцем правой руки, на котором у него красовалось массивное обручальное кольцо, с легким хлопком снял с нее крышку.
– Держи, – протянул он бутылку обратно.
Сергей, отхлебнул глоток чуть кисловатого пива и видя, что рядом с ними никого нет, тихо спросил:
– Давно стоишь?
– Минут десять, – ответил Геннадий.
– М-да, а пивом от тебя несет так, будто ты тут с утра обретаешься.
– Это еще со вчерашнего дня не выветрилось!
– Смотри, на работу сейчас не заявляйся, а то точно неприятностей не оберешься!
– А я и не собираюсь. Ты лучше расскажи, что в РЭУ накопал?
– Немного, но кое-что нарыл. Запоминай: квартира *6, до 10 февраля проживали трое. Сам Сорокин Александр Иванович, его жена Валентина Львовна 1936 года рождения, ну и сын Юрий. Ему сейчас около 34 лет. В домовой книге есть приписка, что Александр Иванович недавно скончался, ты это тоже проверь, когда будешь внутри. Квартира двухкомнатная, хрущевский вариант, туалет раздельный, кухня от входа направо, площадь ее пять с половиной метров. В этом доме нет газовых колонок, только плиты. Так что поменяй там вдове заодно и пару прокладок на кухне или в ванной, иначе чаем тебя вряд ли угостят.
Геннадий сморщился:
– Я уже этот чай видеть не могу, не только что пить!
– Терпи, казак, генералом будешь!
– Спасибо, утешил. На каком этаже квартирка-то?
– На втором, но лифта нет.
Цветков натужно захрюкал, давясь от смеха.
– Без лифта, я туда, конечно, не доберусь, ну ты меня и уморил.
– Да, ты еще посмейся, я ведь это про то, что тебе прыгать будет невысоко, если придется с балкона бросаться, в случае поспешного бегства.
Геннадий, посерьезнев, прокашлялся, допил свое пиво и, подхватив чемодан и щелкнув каблуками, склонил голову, давая Сергею понять, что он готов к выполнению очередного задания.
– Ладно, ладно, хватит паясничать, – упрекнул его старший лейтенант, – я сейчас поеду в управление, а ты иди уж, но отчет чтобы мне не позже шестнадцати приволок.
Уже повернувшийся к нему спиной Гена запнулся на секунду, поддернул плечом сползающий с него прибор в коричневой эбонитовой коробке и, согласно кивнув головой, неспешно двинулся прочь от ларьков.
Начальник отдела кадров научно-производственного объединения «Атом» полковник в отставке В.С. Вешкин все утро занимался подбором документов для группы переводчиков, направляемых для работы во Вьетнам. По заключенному недавно между правительством этой страны и НПО «Атом» договору необходимо было направить на строительную площадку, располагавшуюся в горном районе в двухстах пятидесяти примерно километрах от Сайгона, не менее пяти переводчиков, знакомых со специфической терминологией и с опытом работы по специальности не менее трех лет. Номером один в этой группе бесспорно считался старший переводчик Юрий Александрович Сорокин, кадровый сотрудник института, знающий, кроме всего прочего, и вьетнамский язык, хотя и в недостаточном объеме, как сам он недавно заявил на предварительном собеседовании. Василий Семенович как всякий умудренный опытом кадровик готовил, конечно, документы на большее количество переводчиков, зная, что всегда лучше иметь некоторый запас подготовленных и заблаговременно оформленных людей, особенно тех, кто собирался вот в такие длительные и ответственные командировки. Список переводчиков, предназначенных для обеспечения вьетнамского проекта, был им вчерне уже прописан и лежал у него на рабочем столе, на самом видном месте, ибо сегодняшний день Василий Семенович решил посвятить именно этой проблеме. Для этого он и пригласил с утра старшего переводчика Сорокина, во-первых, чтобы объявить ему о том, что он назначен руководителем группы переводчиков на стройке в Лан-Соне, а во-вторых, для того, чтобы заодно обсудить с ним и персональный состав остальных командируемых.
Список этот выглядел так:
1. Сорокин Ю.А. – руководитель группы.
2. Стойкин В.О. – старший переводчик.
3. Фролов М.С. – переводчик.
4. Котнева Л.М. – переводчик.
5. Селиверстова О.Е. – переводчик.
6. Лисенко В.В. – резерв первой категории.
7. Царева Л.П. – резерв первой очереди.
8. Рачицкий Д.И. – резерв второй очереди.
В это время в дверь его кабинета постучали.
– Войдите, – крикнул Вешкин, прикрывая створки высокого железного шкафа с личными делами сотрудников, – не заперто!
Дверь распахнулась, и Василий Семенович увидел на пороге начальника режимного отдела Алексея Германовича Скрыпку.
– А, гость дорогой, прошу, – повел ладонью в направлении глубокого кожаного кресла, стоявшего подле его рабочего стола, Василий Семенович.
Он тоже направился к своему стулу и, усевшись, собрался рассказать своему коллеге свежий анекдот про Василия Ивановича, услышанный им только сегодня, по пути на работу, но тот, уронив на столешницу сцепленные пальцами руки, огорошил его первой же фразой:
– Беда, Василий Семенович, попали мы с тобой в разработку.
– Господи, – откинулся тот на стуле, – что еще стряслось?
– Пятнадцать минут назад от меня ушел нарочный с Лубянки!
– Так, так и? – снова пододвинулся к нему кадровик.
– Приказано срочно собрать весь имеющийся в нашем распоряжении материал на троих человек из нашего института!
– Сразу на трех! – всплеснул руками Василий Семенович.
– Не на трех, а на троих, – поправил его несколько более молодой и образованный работник спецотдела, – но мне показалось, что интересует мое руководство все же только один из них!
– Так кто же эти трое? – нетерпеливо заерзал на сиденье Василий Семенович, – не тяни за яйца, Германыч, я ведь уже не такой, как ты удалец, бравый молодец, нервишки мои, сам знаешь, никуда стали.
Вместо ответа Скрыпка неожиданно поднес палец к губам, бесшумно вскочил и, крадучись, приблизился к входной двери. Тут и сам Вешкин услышал, что за дверью его кабинета раздается слабый, то ли шуршащий, то ли скрипящий звук. Он замер. В ту же секунду Алексей Германович быстрым движением руки ловко и совершенно бесшумно накинул бронзовый дверной крючок на запорное кольцо и еще раз показал начальнику отдела кадров прижатый к губам палец. Вешкин понимающе покачал головой и для пущей убедительности демонстративно зажал рот ладонями.
