Дуглас Коупленд - Нормальных семей не бывает
— Хауи! Спасибо, что одолжил свой фургон! Я сказал Саре, что мы его тебе вернем через часик. Она права, дружище, — ты самый замечательный парень во Флориде.
В семьдесят каком-то году Уэйд с Дженет зашли в зоомагазин купить белых мышей для Сариного змея Омара.
— Мам, а папа всегда был таким засранцем?
— Уэйд!
— Нет, правда?
— Выбирай лучше мышей, Уэйд.
Тем вечером Сара возвращалась из поездки на научную олимпиаду в Портленде; Уэйд с Дженет решили приготовить для нее сюрприз — мышей.
— Вон те, вон там, — сказала Дженет. — Похоже, они...
— Посочнее?
— Да, по-моему.
— Мам, мне кажется, змеям больше нравится хрустящее, чем сочное.
— Ничего подобного.
Уэйд подметил улыбку матери.
— Сочных мышей, — сказал он, — змеи дольше переваривают. Сочность приводит к запорам.
— Уэйд!
— Ты не ответила на мой вопрос о том, когда папа стал таким придурочным.
— Вообще-то он был славным, знаешь. Веселым. Он был веселым.
— Верится с трудом.
К ним подошел продавец:
— Присматриваете мышей на корм?
— Да, — сказал Уэйд. — Дюжину.
— Вон тех, вон там, — сказала Дженет, указывая на упитанных мышей. — Они дороже, чем обычные?
— Да. Они беременные, поэтому стоят на доллар дороже.
Уэйд и Дженет одновременно испустили изумленный возглас.
Продавец сказал, что они могут приобрести небеременных хомяков по отличной цене — доллар двадцать пять.
— Нет, просто мышей, — сказал Уэйд. — Небеременных. Дюжину.
— Как можно кормить змей беременными мышами? — спросила Дженет, скорее обращаясь сама к себе.
— Чего я никак в толк не возьму — почему они просто не едят гамбургеры?
— Без убийства никак нельзя, — изрек продавец. — Убивая, змея вырабатывает ферменты, помогающие пищеварению. А гамбургер не убьешь.
— О Господи, — сказала Дженет. — Никогда бы не поверила, что покупать мышей так трудно.
Пока продавец отбирал мышей, мать с сыном прошли в отдел птиц, — жаркий воздух здесь был полон пронзительных трелей и густого фосфатного запаха птичьего помета. Глядя на волнистых попугайчиков, Уэйд задумался о том, как такие крохотульки вообще могут существовать в дикой природе. В птичьем мире они что-то вроде пуделей. Он попытался представить, как маленькие белые пудельки охотятся вместе с пещерным человеком.
— Ты сказала, что папа когда-то был веселый. Когда? Докажи.
— Когда был моложе. Когда я встретила его в университете. Он был легкий на подъем, бесшабашный. Мог ляпнуть что угодно, а мне всегда нравились такие люди, может потому, что сама я такая замухрышка.
— Что такое замухрышка?
— Да ты знаешь. Девушки, которые на школьных вечерах стоят по стенкам и которых никто никогда не приглашает танцевать.
— Ты?
— Никто никогда не учил меня выщипывать брови. До университета я выглядела как восточно германская тяжелоатлетка шестидесятых.
— Неправда. Я видел фотографии.
— Я была такой зажатой. Мне и в голову не приходило пригласить мужчину на танец.
В клетке с попугайчиками разыгралась шумная перепалка, перешедшая в схватку за территориальные права на жердочку перед крохотным зеркалом.
— Твой отец был чем-то похож на Хелену, — сказала Дженет. — Такой же безудержный. От Хелены у моих родителей голова шла кругом. И от Теда тоже, но меньше, чем от Хелены.
— Хм. — Хелена смущала Уэйда; несколько недель назад на кухне он поймал ее оценивающий взгляд. Она была, даже на его тогдашний, незрелый взгляд, опасной. Сузив глаза, она посмотрела на Уэйда и сказала: «Ты вылитый отец. Хочешь казаться другим, а на самом деле такой же. Маленький проказник».
— Но мы говорили о папе, — Уэйд упорно не хотел уклоняться от темы. — Можешь ты хоть как-нибудь доказать, что он не придурок?
— Просто не могу понять, почему вы не можете ужиться. В вас так много общего.
— Не может быть, — ошарашенно ответил Уэйд. — В нас нет ничего общего. — Уфф.
— Что, задело за живое?
Неужели она права?
— Он слишком много пьет.
— Слишком много пьет? — удивленно переспросила Дженет. — Не больше, чем любой другой мужчина в его возрасте.
— И что это доказывает?
— Не пойму, что ты имеешь в виду, Уэйд. Все пьют.
Готовые к отправке мыши дожидались на прилавке. Дженет расплатилась. Пока они ехали домой, Уэйд смотрел, как мыши шебуршатся на дне сумки-холодильника. Уфф.
— Что? — спросила Дженет.
— Одна, кажется, подохла.
Уэйд поднял мертвую мышь за хвост.
— Выброси ее сейчас же из машины.
Уэйд положил дохлую мышь в карман пиджака.
— Я не собираюсь ее выбрасывать. Это не яблочный огрызок и не мусор. Она была живым существом.
— Зарой ее в компост, когда вернемся.
Дома Уэйд прошел в Сарину спальню.
— Эй, Омар, пора подкрепиться, смотри, какую я тебе принес вкуснятину.
Стоявшая за ним Дженет сказала:
— Нет, пускай проголодается так, чтобы, когда Сара будет его кормить, он набрасывался на еду.
— Мам, а ты не без изврата.
— Уэйд, любая мать ответила бы тебе то же самое. Как ты думаешь, почему в нашем доме всегда так поздно едят? Потому что я не хочу выбрасывать за вами объедки.
Примерно час спустя, возвращаясь с работы, Тед наткнулся на Сару, которую как раз вел домой ее преподаватель. Тед внес Сару в дом на плечах. Лицо ее сияло. «Ой, пап!»
— Ты всех их обставила, моя сладкая, маленькая моя победительница. Смотри, Джен, — три приза!
За этим последовал небольшой всплеск оживления, пока Сара рассказывала истории про мосты из макарон, выдерживавшие нагрузку в пятнадцать фунтов; про линзы, поджигавшие бумагу, находившуюся в другом конце комнаты; про лягушек, замороженных в ваннах с жидким азотом и вдруг оживающих. Уэйд принес сумку с мышами.
— Уэйд, ты просто герой! Омару понравятся эти мыши. Ты правильно его кормил?
— А то.
Тед открыл шкафчик с напитками, достал свой любимый виски и плеснул в стакан. Затем удивленно хмыкнул.
— Что за?.. — Он грохнул бутылкой о выдвижную полку. — Иди сюда, гаденыш.
— Что случилось, Тед?
— Откуда в бутылке дохлая мышь?
Уэйд заговорщицки поглядел на Сару, и та сказала:
— Пап, от спирта мышь только стала стерильной. Так что можешь спокойно пить.
Не обращая внимания на ее слова, Тед сгреб Уэйда за воротник, порвав фенечку у него на шее, так что бисеринки разлетелись по всей кухне.
— Отпусти меня, ты, алкаш.
Тед толкнул его так, что Уэйд пролетел через кухню и очутился в передней.
— Ах, вот как, — сказал Уэйд, — может, этим ты хотел доказать, что ты не алкоголик? Так вот что — ты алкаш, чертов пропойца, и ни для кого в Ванкувере это не секрет.
Сара встала и загородила проход. Ничто в мире не заставило бы Теда тронуть Сару.
— Папа, не обижайся из-за мыши, просто Уэйд привык так шутить. Смешно, верно?
— Этот маленький...
— Прекрати, — Сара повернулась к Уэйду. — Уэйд, мышь подохла, поэтому Омар ее есть не станет. За тобой мышь.
— Но она сдохла, пока мы ехали из магазина домой, — вмешалась Дженет.
— Тогда мы квиты, — сказала Сара. — Давай. Пошли кормить Омара.
Наша троица направлялась в «Мусипуси» в оранжевом фургоне. Движение было жуткое, и им пришлось почти полчаса простоять у будки, где они с трудом наскребли доллар двадцать пять мелочью за пользование платной дорогой. Кожа Брайана вздулась, как жевательная резинка, отвратительными розовыми волдырями, а Тед ударился босой ногой о подножку фургона в тот самый момент, когда они нашли последний десятицентовик. Когда они добрались до «Мусипуси», тени от кипарисов, цикад, грейпфрутовых деревьев и пальм уже удлинялись; всем троим все осточертело, все были измучены и не имели ни малейшего представления, где искать Пшш. Оглядев пышно обставленное временное жилье Теда, Уэйд воскликнул:
— Да здравствует Лас-Вегас!
— Заткнись. Я за это не платил.
В холле был небольшой фонтан. Блестящий витиеватый шедевр искусства чеканки. Писающий Купидон производил дополнительный звуковой эффект.
— Когда вернется Ники? — спросил Брайан.
— Черт ее знает, где она может болтаться. Надеюсь, не по магазинам.
Брайан отправился прямиком наверх отмокнуть в прохладной ванне. Тед пошел переодеться. Уэйд обследовал содержимое холодильника: экономичная упаковка из сорока восьми венских сосисок и трехлитровая бутыль сальсы. Никогда бы не подумал, что сальсу продают в таких огромных емкостях. В мгновение ока он почувствовал волчий аппетит. Сунув шесть сосисок в микроволновку, он приспособил над раковиной бутыль с сальсой и стал макать в нее чипсы из распечатанного пакета. Микроволновка запикала, и Уэйд схватил горячие сосиски, заглатывая их чуть не целиком. Он соскучился по ощущению голода, и ему нравилось утолять голод так легко и с таким удовольствием, — как секс.
