Виктор Ерофеев - Страшный суд. Пять рек жизни. Бог Х (сборник)

Разжаловав Маньку в ефрейторы, Сисин сделал сильный для себя ход — он был плохо приспособлен к любви — он не был циником — он просто полагал, что другие ниже его, и потому относился к ним с циничным чувством — надоел мне этот устойчивый образ Папаши — сказал он — пора менять — у Сисина никогда не было учеников — не могло быть — потому что у него не было учения, за которым можно было бы идти не сразу в пропасть — конечно, интересно узнать, когда в последний раз в жизни она трахнулась с мужем — всегда интересен последний раз — весной математик уехал в Бухарест по работе — тогда возникла проблема подарков, организации свиданий — по принципу — цветочки — ресторан — прогулка — трах — четыре компонента в идеале — на практике была либо прогулка, либо ресторан — если было все вместе — Сисин украдкой смотрел на часы — Манька выжимала все время — после Маньки он всегда мчался — он никогда не уехал от нее медленно — Манька любила резко стянуть с него трусы — ее волновало внезапное явление хуя — и когда у Стаса из-под халата — там! — еще до битья рюмок! — высунулся хуй — кто сожрал этот хуй глазами? — ты же знаешь: я близорука — бабы очень любят украдкой глядеть на новый хуй — они дуреют от украдкого взгляда на хуй — у них все внутри переворачивается — неправда, бабам нужен не хуй, а любовь — она никогда не носила очки — стеснялась — когда хмурилась, была похожа на умную птицу — Сисин не мог только понять: какую — во всяком случае, не попугая — перевести Маньку в ефрейторы не получилось — в качестве подарка на день рождения она потребовала объяснения в любви — она ловко уничтожила строительные леса наводящих вопросов и представила дело так, что Сисин, распираемый от чувства, лопнул — морда лопнула — он признался — ангел примирения оказался хуевым ангелом — 11 февраля было ошибкой — он правильно сделал, что бросил ее — поссорившись, он уехал в Ленинград со Спиридоновым — в поезде тот признался ему, что он мертвый— Сисин поверил — он сказал, что расстался с Манькой — Ирма сопротивлялась мне на зверином уровне, портя себе и без того противный характер — Манька приняла правила игры — издали это выглядело достойно — но у меня не хватало времени оценить ее игру — и любоваться ею — она играла, но не выигрывала — она старалась не проиграть — получалось не совсем уклюже — она билась на тех вершинах, куда не заползает ни одна баба — но там, в долинах, они бывают поизящнее ее — дай мне ее телефон — сказал мертвыйСпиридонов — Сисин подумал и не дал — он побаивался спиридоновских суждений — у него никогда не получалось быть таким чисто мертвым, как Спиридонов — Сисина все еще заносило в теплую жижу — Детибыли беззащитной книжкой — с презрительной страстью он описал детей номенклатуры — единственным извинением было то, что страсть описания была чуть сильнее разоблачительства — он искренне рассказал о своем детстве — о вялых девушках и спортивных юношах, которые едят плов и играют в хоккей — ездят по столицам республик — требуя подарков — о семье соседа, у которого было двое детей — один спился — и тазик стоял у него под кроватью — его отдали в кремлевскую больницу — оттуда он вернулся законченным наркоманом — он бросался на мать с ножом и ночами выезжал верхом на бабке — по огромной барской квартире он ездил на ней верхом — другой ушел в дипломатию — повесил над кроватью политическую карту мира — Сисин страдал от студенческой развязанности собственного слога — от наемного жаргончика— он знал, что Спиридонов не осилил Детейдо конца — и никогда в этом Сисину не признался — он только вяло похвалил эти скачки на бабке — это было у Маньки дома, возле стола — Сисин трахнул ее и стоял, одевался — он много раз ее трахнул — бессчетное количество раз — он привык к ее телу — к ее духам «Чарли» — к ее запаху — он сказал ей: — ты не понимаешь — я не как все — Манька вытаращила глаза — они тогда вдвоем со Спиридоновым составляли маленькую группу интеллектуальной провокации — Маньку они волновали — она была настроена на эту волну — Сисин получил за Детейпо мозгам — но тогда все получали по мозгам — написалась позорная книга протеста.

Какой еще аргумент привести, чтобы заставить сукиного сына спасти Россию? — это был бы сильный помощник! — мы бы им всем показали! — не сказать ли о нем бородатым? — мир лежал бы у наших ног! — Жуков знал в душе, что такой аргумент существует в природе, но не мог его обнаружить — что еще сделал Сисин в жизни? — что вспомнит он, когда Жуков достанет пистолет и выстрелит ему в лицо? — что вспомнит? — встречу на Гавайях? — довольно безвкусное место встречи — на Гавайях! — организованную через подставных лиц — почему его отправили на рыбалку? — словно хотели проверить — но что? — везение? — выдержку? — его так укачало — едва не блевал — они кричали ему что-то по-английски — подавали какие-то рыбные команды — он хотел их запомнить и забыл — зачем ему рыбные команды? — если он не ловит рыбу — тем более по-английски — почему он отказался от Сары? — смотрели бы, взявшись за руки, с иронией на юманитэ— они были бы сильной командой — и твой капризный нью-йоркский рот мне положительно нравился — Сара была невыносимо требовательна с официантами — вплоть до садизма — придирчиво допрашивала их о меню — не верила — переспрашивала — радовалась каждой их оплошности, чтобы поиздеваться — пробовала вино — гнала их менять бутылку — приносили новое — она пробовала — нюхала пробку — морщилась — опять не то — прибегал метрдотель — она требовала свечей — требовала дожарить мясо — подогреть гарнир — сменить скатерть — передвинуть стол — унести цветы — принести цветы — была всегда недовольна расположением стола — то дует — то душно — то качается — мсье, вы можетесделать так, чтобы стол не качался? — особенно она свирепствовала в Париже — хотя везде была сволочью — официанты едва сдерживались, чтобы не наорать на нее — как же она вела себя war correspondent’ом в горячих точках? — тоже капризничала? — мы ездили с ней только по холодным — она трясла официантов — в душе я был на их стороне — мы почти перемигивались во время ее концертов — сука! — мы объели весь Париж — в нем можно только жрать — жрать и срать — все остальное там сдохло — все кончилось — казалось, еще вчера там была хоть какая-то агония — забавные подергивания — теперь там гроб стоит — поперек Сены — подсвеченный голубым неоном — они перестали ходить по парижским гостям — блядь, говно! — сколько можно, блядь, не могу! — ну их всех на хуй! — сначала ходили, взявшись за руки — они были красивой парой — возможно, это не входило в планы голосов— во всяком случае, Сисин позабыл на какое-то время про Папашу — вообще, он его стеснялся — у него было какое-то неприятное чувство — пока ему не напомнили в Амстердаме — вроде бы это именно они организовали успех — для ВП— Сисин не хотел в это верить — но Сара была с дурным характером — любила командовать ассистентами, секретарями — дорого и некрасиво одевалась — над ней даже посмеивались — попа у нее была толстой — белье с выкрутасами — вообще в ней было что-то не слишком привлекательное — она была вынуждена его дрочить — и мазать маслами — но он бы мог — нет.

Почему его послали на рыбалку? — зачем он выловил эту дуру-рыбу весом в сто кило? — почему его обокрали, когда он смотрел рыб и дельфинов и каких-то особых кито-дельфинов? — кому это было нужно? — что он вспомнит? — ярость законопослушной Ирмы? — встречу с Папашей на берегу океана? — возле вулкана, где текли горячие ручьи, и рыба жарилась сама по себе, и ананасы были самые сладкие в мире — что он вспомнит? — Маньку? — которую он потерял — остроумные ответы? — успех? — что такое успех? — беспокойство, когда не узнают — беспокойство, когда пристают — и радость, когда смущаются — Сисин вернулся из ресторана задумавшийся — он пообедал с актрисой Грушевой — Грушева сообщила ему, что крики и вопли уже не проходят — публика выходит из зала в самый патетический момент — как ты права! — у них были дружеские отношения — красивые, сердечные — и сексом больше никого не удивишь, добавила она — вот именно — согласился Сисин — наступает большой перелом — в моду входят чистота и большие, стильно обставленные квартиры — это уже надолго — за обедом Сисин пил «Нарзан» — Грушева пила «Пепси» — Сисин решил не откладывать — все люди, без исключения, лишние — в Америке, сказал Сисин, со мной стряслась вполне прустовская история — в чем не прав Пруст? — жизнь не архитектурна — можно ли, например, описывая ее, прибегать к архитектурным приемам? — Сисин, родной мой, ну почему бы тебе не оставаться таким умным, таким обаятельным? — почему ты берешь на себя несвойственные тебе функции? — ведь ты не судья — тебе всегда претила эта роль — мы биографические обломки — мы библиографические останки — мы останки Божественного проекта — мы затянувшееся кораблекрушение — я люблю своего Папашу, но сыновья идут своим путем — Дед ввел закон — Папаша— благодать — все это почти что на уровне спиридоновских комиксов! — в конце концов, семья — это прежде всего уют — что делать, если мне достался стул с тремя ножками? — свернув с трассы, он не встретил больше ни одной встречной машины — выехав из города, он увидел луну и обрадовался — когда Манька научилась кончать от сисинской руки, она все равно больше одного раза не кончала — может быть, это спасло их отношения, сделало многолетними — Бог весть, к чему бы их привели послетрахательные спокойные разговоры — конечно, это было не так, как с Воркутой в Бобуре — Сисин бродил, выбирая обложку для книги — от авангарда тошнило — Воркута была согласна на все — у нее был свой смертный грех — апатия — он развивался — ей нечего было сказать — просто хватало американской правдивости не строить из себя непонятно что — но как же они любят хвастаться, американки — как они любят показать, что они при деле — что заняты, что у них работы по горло — как они ждут, чтобы их похвалили — Манька яростно сопротивлялась — Манька-ржавчина, если бы она не сопротивлялась мне с самого начала, я бы проскочил мимо нее — не осталось ни одной компрометирующей фотографии — приехав на смотрины к сестричкам, Сисин даже приуныл — зря тащился! — она была удивительно нефотогенична — это было где-то на выселках, в самом конце шоссе Энтузиастов — в новых домах — потом они еще раз туда заехали — одна из сестричек привела своего хахаля-алкоголика — они сидели, пили пиво с осадком, заедали тухлой колбасой — сославшись на то, что он за рулем, Сисин пива не пил — он с отвращением наблюдал за Манькой, жрущей тухлую колбасу — ты не ела бы эту гадость — сказал он, когда они спускались в лифте — у меня менструация — между нами нет менструации! — с неожиданным вдохновением сказал Сисин — крылатые слова решили исход встречи.