Пен Фартинг - Пёс, который изменил мой взгляд на мир. Приключения и счастливая судьба пса Наузада
Я взял собачьи миски, вывалил туда саморазогревающиеся пайки, от которых отказались ребята. Вся троица моментально оживилась. Они не сводили с меня преданно-настороженных взглядов все время, пока я отмерял еду.
Как обычно, я стоял между Наузадом и остальными, пока они не доели, потом забрал миски и немного позанимался с каждой собакой в отдельности. Только после этого я ушел, крепко заперев калитку. Кто знает, сколько им еще придется просидеть в вольере.
Лизе я перезвонил уже ночью, рассчитав время так, чтобы в Англии был поздний вечер.
– И где этот чертов водитель? – первым делом спросил я.
Однако от Кошана по-прежнему не было никаких известий. Лиза пообещала, что завтра снова попробует дозвониться. Меня охватило мрачное отчаяние.
– Хочу оказаться рядом с тобой сейчас, – сказал я, вспоминая теплоту и нежность ее тела. – Очень хочу. Я бы закрыл глаза и заснул, ни о чем больше не беспокоясь.
– Размечтался! Ты сперва ротвейлера из постели выгони, – засмеялась Лиза.
Господи, как же сильно мне хотелось домой.
Я повесил трубку и посмотрел на часы: было без малого два. Надо было поспать, урвать хоть пару часов сна, если повезет, пока не начнется новый день. Этого мало, конечно, но сойдет и так.
Начался новый день, прошло утро, за ним миновал и полдень. Я стоял на крыше штабного здания и смотрел на север, где высились горы. Где-то там среди них был Ношак, самый высокий пик в Афганистане, 7492 метра. Но нечего было и мечтать о том, чтобы на него подняться, все подступы были заминированы, и не русскими, как можно было бы подумать, а «Северным альянсом», который таким образом пытался помешать талибам нападать на свои города. Мины также означали, что ценные пахотные земли и пастбища оказались недоступны для местных крестьян, вся эта область практически стала необитаемой. Печально все-таки, что люди никак не могут договориться между собой. С другой стороны, иначе такие, как я, остались бы без работы.
Я посмотрел на часы, было без нескольких минут три.
Грозовые тучи, формировавшиеся последние пару дней в предгорьях, наконец поползли в долину, они выглядели довольно угрожающе. Я подумал, что не миновать дождя. Холодный ветер стал нашим постоянным спутником в последнее время, а когда с неба хлынет – станет еще противнее. На базе даже негде было просушить вещи.
Я покосился в сторону собачьего вольера. Вид загораживало то самое здание, где я когда-то обнаружил Наузада. Возможно, стоило переместить собак туда, если уж им все равно придется оставаться с нами. Сейчас у них не было иной защиты от непогоды, кроме блиндажа, но там было тесно, да и протекал он изрядно.
Я не мог не беспокоиться об этих афганских дворнягах, с которыми меня так неожиданно связала судьба. Любой ценой их надо было доставить в приют. Но где этот чертов водитель?
Известие о том, что босс отправляет патруль на юг, в деревню Баракзай, быстро разнеслось по базе. Мы должны были выступать на рассвете. Я даже радовался: можно было заняться проверкой боеготовности подразделения и не думать больше ни о чем.
Вечером ситуация с водителем наконец прояснилась. Он пытался к нам доехать, но не сумел. Это объяснила мне Лиза, когда я до нее дозвонился. Она связалась с Кошаном, и тот рассказал ей, как было дело.
Водителя дважды тормозили талибы на блокпостах, задолго до долины Сангин и перевала Чокнутый афганец. Они хотели знать, зачем так далеко на юг забрался водитель, говоривший с явным северным акцентом и что за дела у него в этих местах. Понятное дело, водитель не мог сказать, что должен забрать собак у британского морпеха с местной базы – он подписал бы себе смертный приговор.
Я злился сам на себя за тупость. Подумай я об этом заранее, мы бы нагрузили машину разными товарами на продажу для местных жителей, и у водителя было бы отличное оправдание, зачем он едет в Наузад. А так талибы его не пропустили, да еще и напугали до смерти. Теперь он уж точно не рискнет сюда возвращаться.
Однако, как выяснилось, у нас имелся план Б.
– Кошан говорит, что найдет водителя до Кандагара, если ты сможешь доставить собак туда, – сказала Лиза.
– Милая, у меня всего один день, чтобы придумать, как это сделать, – негромко ответил я.
Она не стала задавать лишних вопросов, да и я все равно никак не смог бы ей сказать, что мы идем патрулировать.
Я положил трубку, прикрыл глаза и медленно выдохнул. Ощущение беспомощности затягивало все сильнее, и поделать я ничего не мог. Кажется, мне не суждено было спасти этих собак.
Я сполз по стене, к которой прислонялся до того, и какое-то время сидел, не в силах пошевелиться.
– Так все, возьми себя в руки, – наконец велел я себе и поднялся. – Не раскисай, Фартинг, черт возьми.
Я проделал слишком долгий путь, чтобы вот взять и опустить руки. Ну, нет. Что-нибудь да придумаю!
– Главное – не сдаваться, – сказал я сам себе. Эту истину вбивали морпехам на бесконечных тренировках. Если хочешь получить зеленый берет – не сдавайся. И вот пришло время испытать этот лозунг на практике.
А вдруг удастся найти грузовик в Баракзае? А вдруг получится убедить водителя забрать собак и довезти до места, откуда их заберут в приют? Я старался не терять надежду. Что мне еще оставалось?
9
Баракзай
Еще даже полдень не наступил, а с меня уже пот лился градом. Не освежал и прохладный ветерок, спина все равно была мокрая под тяжелым рюкзаком.
Может, холодная афганская зима и придется кстати, подумал я. В жару таскать такой груз за плечами станет делом немыслимым. Честно признаюсь, стойкость армейских ребят, наших предшественников, которые пережили в Афганистане лето, вызывала у меня искреннее уважение.
Несколько километров мы отшагали по пустыне и наконец приблизились к желто-бурым глинобитным стенам, за которыми начиналась деревня.
Оказаться «на воле» было здорово – хоть какое-то развлечение после тесной базы. Оглядевшись по сторонам, я понял по лицам, что парни разделяют мои чувства, несмотря на то что каждый тащил тяжелое снаряжение за плечами.
За время, пока мы шли, я пару раз замечал в отдалении грузовики, поднимавшие тучи пыли, но они старались объезжать нас стороной, в буквальном смысле. Они знали, что мы будем останавливать и обыскивать их. Я уже смирился с мыслью о том, что единственный шанс переговорить с каким-нибудь водителем может возникнуть только в самой деревне, если машина окажется там.
С утра небо было обложено тучами, которые наползали в долину с гор. Прогноз погоды обещал дожди ближе к вечеру, и я надеялся, что мы успеем вернуться на базу раньше.
По размерам Баракзай был куда меньше, чем Наузад, но именно здесь простирались поля, кормившие город. Деревня состояла из замкнутых жилых комплексов по несколько домов с общим двором, обнесенных стенами. То же самое мы видели и в Наузаде. Скорее всего, эта манера застройки была общей для всего Афганистана. Комплексы построек соединялись между собой узкими, запутанными проулками. Пока мы шли по ним, к нам то и дело подбегала ребятня в грязных рубахах и шароварах, выпрашивая ручки и карандаши.
Все они бегали босыми. Я допустил ошибку и вручил карандаш темноволосому пацаненку с ярко-синими глазами, который отлично показывал жестами, что именно ему было надо. Тут же вокруг меня образовалась небольшая толпа. Они тянулись ручонками, хватали меня за одежду и за руки.
Я не хотел показаться грубым, но это надо было пресечь. Последнее, чего бы нам всем хотелось, это чтобы кто-то из них сорвал у меня с пояса гранату и убежал. Я подозвал нашего переводчика, который тут же подошел и разогнал детвору криком и бурной жестикуляцией. Но еще пару карандашей и фонарик они все же успели стянуть.
Важной частью нашей миссии в Афганистане было завоевывать сердца и души людей, как нам объясняли перед отправкой, но я не понимал, что у них на уме. Нам говорили, что президент Карзай просил, чтобы мы приехали сюда, но это была лишь публичная сторона политики. На самом деле, он в нас нуждался, чтобы удерживать власть в этом регионе. Кто-то из местных был нам рад, кто-то выражал недовольство, и это было естественно. Одно я знал твердо: если силы коалиции не смогут обеспечить Афганистану безопасность и стабильность, мы наверняка потеряем поддержку мирных жителей.
И не важно, кто и как относился к решению о вводе войск в Афганистан. Оставить Талибан у власти, чтобы они и дальше плодили здесь террористов, было бы плохо для всех.
Моя рация внезапно ожила. Один из парней спрашивал, что ему говорить в ответ, потому что его спрашивают – не русский ли он солдат. Еще один показатель того, насколько изолированными и отрезанными от всего мира были эти люди. Талибы запрещали радио и телевидение, поэтому все вещание прекратилось, когда они пришли к власти. В результате многие в Гильменде даже не знали о действиях США в 2001 году.
