Ольга Лукас - Бульон терзаний
– Как-то непорядочно с ее стороны. Она же знает, что вы у ее деда ничего не украли.
– Это жизнь. Главный закон жизни какой? Либо тебя, либо они. В смысле либо ты их, либо они тебя, – сказал Петр Светозарович и повернул незаметный рычажок на стене, рядом со своим рабочим столом. Погасли лампы дневного света, и светильники в серванте с сувенирами, и торшер в углу. Осталась только настольная лампа.
Владимир на цыпочках вышел из кабинета директора. Ощущение было такое, будто главный закон жизни, который только что открыл ему Петр Светозарович, выбит на каменной плите, и эту плиту режиссер тащит на загривке. Эх, княгиня-княгиня…
Проходя мимо репетиционной комнаты, он заметил, что дверь открыта. Ожидая увидеть Таира, Владимир прямиком направился туда. Таир наверняка подскажет, кого можно пригласить на освободившуюся роль.
Но Таира в переговорной-репетиционной не было. На скамеечке у входа сидела Ядвига и листала журнал. Владимира она не заметила, и он хотел уже осторожно выйти в коридор и бесшумно удалиться. Ведь клялся, что никогда не будет разговаривать с ней без дела! Но что, если… Он просто спросит – и уйдет. Спасение репетиции – это не просто так, это такое дело, ради которого стоит начать разговор.
Владимир деликатно пошаркал ногами. Ядвига оторвалась от чтения и приветливо кивнула ему. Он ответил робким «Здравствуй».
– Что так рано? Мне вот массаж перенесли на час раньше, я освободилась, а домой ехать уже бессмысленно. Решила посидеть здесь, в тишине.
– Я эту тишину немножко нарушу. А потом уйду, – пообещал Владимир. – У нас тут княгиня в декрет отправилась…
– Я слышала.
– А мы сегодня, понимаешь, репетируем сцены на балу. Там княгиня должна быть, а я не знаю, успею я сегодня замену найти или нет. Ты не могла бы почитать за нее? И, может быть, порекомендуешь на эту роль кого-то из девочек?
– Подумаю.
– Но тебя не затруднит моя просьба? Я имею в виду – почитать?
– Абсолютно. Я ведь два с половиной года отработала помощником режиссера в одном провинциальном театре. Имею опыт: на репетициях подменяла по очереди всех артистов. А иногда и на спектаклях. Один раз играла Гамлета. Нас таких всего две в истории мирового театра: Сара Бернар и я.
– Интересно. А кого еще ты играла?
– Больше похвастаться нечем. Играла курицу. Безмолвную голову Змей Горыныча. Третьего с конца красноармейца. Потом поняла, что ни черта с этим театром не выходит, вернулась в Москву и стала преподавать шейпинг на дому.
– Это какой-то эвфемизм – шейпинг на дому?
– Никакого интима, если ты об этом. Я действительно преподавала шейпинг. Сначала одной сильно загруженной бизнес-леди. Приезжала в удобное для нее время, и мы работали. Она достигла больших успехов. Потом была дочка очень богатых родителей, пышка такая. С ней в самом начале забавно получилось. На первом занятии она говорит мне: «Ядвига, – я велела всем звать меня по имени, без всяких отчеств, – Ядвига, а как скоро будет результат?» «А как скоро ты хочешь? И каким видишь результат?» – спросила я. «Мне надо через неделю влезть в платье на два размера меньше!» – выпалила она.
– Влезла?
– Влезла, конечно. Через полгода. А в тот раз я посоветовала ей купить другое платье. Главное – знать, какой результат тебе нужен. Иногда люди не знают. Например, мой муж, когда нанимал меня, думал, что хочет научиться свободно и плавно двигаться. А оказалось, что он хочет, чтобы рядом с ним была женщина, которая двигается плавно и свободно.
– А сейчас как с преподаванием?
– Никак. С тех пор как вышла замуж, ничего. Муж обмолвился как-то: «Мне будет неприятно, если ты будешь учить пластике других мужчин».
– А танцы? Групповые занятия? Для женщин?
– Нет-нет. Я – жена. Это тяжелый труд – быть женой. Стать женой в таком возрасте. Я же не спешила, за мной пол-Москвы ухаживало. И вдруг – все кончилось. А тут – он. Я его уважаю и себя уважаю. Он гордится мною и должен гордиться еще больше. Куда тут других учить? Надо самой постоянно учиться. Он возвращается с работы – вымотанный, уставший. У нас час. Максимум – два. До сна. И надо сделать так, чтобы в эти два часа и ему, и мне было хорошо.
– Это его требование?
– Требование? Я похожа на человека, который будет выполнять чужие требования? Нет, я сама задала планку. Ведь он меня любит – здесь и сейчас. Меня. Он мне доверился, я не должна его подвести… – И вдруг она словно спохватилась, что слишком много рассказала постороннему человеку, снова укрылась за журналом и сказала насмешливо: – Ты обещал нарушить тишину ненадолго. Я согласна сегодня почитать за княгиню, а потом найду среди девочек замену. Иди, распорядись, чтобы Нина подготовила мне текст.
Владимир пулей вылетел из репетиционной комнаты. Сходил к Нине, попросил распечатать роль для Ядвиги. Поднялся в кабинет к Евлампии Феликсовне – поинтересовался, не готов ли еще договор. «Когда будет готов, вам сообщат!» – строго ответила она. Владимир покурил, снова подошел к столику Нины, попросил в порядке исключения сварить ему кофе – он столько пережил сегодня! И пусть переживания эти были всего лишь плодом его воображения, но они оставили более сильное впечатление, чем то, что происходило наяву.
Выпив кофе и немного успокоившись, режиссер вернулся в репетиционную комнату. Ядвиги почему-то не было, зато собрались многие другие артисты. Супруги Горичи, которых играли муж и жена Сапелкины, сидели за столиком Марии Антуанетты и листали каталог ИКЕИ. Явился Эдуард, еще не пришедший в себя после расставания с возлюбленной, строго спросил: «Что здесь делает рекламная продукция конкурирующей фирмы?» «Мы выбираем крючок для кухни, – невинно ответил супруг Сапелкин. – Когда наша компания будет выпускать такие крючки, я обязуюсь забыть дорогу в ИКЕЮ, а пока – извините, надо же нам на что-то повесить дуршлаг!» Нина в стороне что-то втолковывала компьютерному гению Феде, а тот не соглашался и отрицательно качал дредами. На мягком стуле, поставив ноги на невысокую скамеечку, сидел старейший сотрудник компании, которому выпала честь сыграть князя Тугоуховского, и твердил свою роль: «И-хм, о-хм, э-хм».
К назначенному времени собрались все. Кабинет снова был полон, артисты расселись на сдвинутых к стене стульях, Владимир вышел в центр помещения и произнес заранее заготовленную речь. Бесшумно проскользнула Ядвига, села рядом с Эдуардом.
– Да, кстати, – вспомнил Владимир, – как многим уже известно, мы лишились княгини Тугоуховской.
– Э-хм? – встревоженно произнес старичок-князь.
– Эта достойная дама готовится подарить своему супругу еще одну княжну. Или княжонка. Через некоторое время. Поскольку это обнаружилось внезапно, то сегодня ее временно заменяет Ядвига, наш замечательный постановщик танцев.
Все зааплодировали. Не мешкая, Владимир объявил начало бала и позвал на импровизированную сцену Чацкого и супругов Горичей. У четы Сапелкиных был один сценарий на двоих, и они читали, заглядывая друг другу через плечо, как два голубка. Владимир расставил акценты, посоветовал мужу быть чуть печальней, а жене – бойчее, затем вызвал княжеское семейство и попросил подготовиться бабушку и внучку.
– Сначала я говорю, потом ты, а это тебе, а это она, почему не я, ты не сможешь, сама не сможешь, нет, давай я «Ах, прелесть», а ты – «Ах, как мил!» – затрещали княжны. Владимир вспомнил, что так и не пронумеровал их, и теперь не знал, как подступиться к этой щебечущей группе. Спас ситуацию Федя.
– Давайте все реплики нарежем на отдельные бумажки, и каждая вытащит из шляпы, делов-то, – сказал он.
За ножницами сбегала Нина, вместо шляпы использовали свернутый в кулек сценарий. Нарезали реплики, добавили несколько пустых бумажек: княжон было больше, чем слов. Вытянули. Попрепирались еще минут пять. Обменялись репликами. И, наконец, можно было начинать.
– Главное, значит, сначала «о-хм», а потом «и-хм»… – сказал сам себе Тугоуховский, – или наоборот?
Он еще раз заглянул в сценарий, покачал головой, сложил листок вчетверо и спрятал в нагрудный карман – чтобы сверяться.
– Тут у нас будет танец, – сказал Владимир, – его мы пока пропускаем. На время танца Чацкий и супруги Горичи должны будут покинуть сцену. А только танец закончится, Наталья Дмитриевна и Чацкий вновь появятся, из разных кулис. Он выходит и садится на заранее подготовленный стул, где-нибудь в уголке. А она, наоборот, бросается навстречу княжескому семейству и смешивает ряды. Тут все должно происходить очень быстро, как при ускоренной перемотке. Как только она поравнялась с княгиней – все начинают обниматься друг с другом, целоваться и одновременно произносить свои реплики. Шум, гам, неразбериха. И вдруг княгиня делает всем знак молчать и говорит: «Сс! Кто это в углу, взошли мы, поклонился?» – И все княжны замолкают и замирают на месте. Двигается и говорит одна Наталья Дмитриевна. Потом она замирает и по команде княгини оживает князь. Должен быть такой эффект, как будто Тугоуховская – фея, которая всех оживляет или замораживает взмахом волшебной палочки. Ну мы это еще не раз отрепетируем, а пока… Ядвига, а где твоя роль? Нина, я же велел распечатать!
