Раджа Алсани - Секс в восточном городе
— Не хочешь ли ты, чтобы и я пошла по той же дорожке?! Господи, если Халид услышит хотя бы одну сплетню о Гамре, хоть что-нибудь плохое о том, чем она занимается в Сети с парнями, он вышвырнет меня вместе с детьми! Выгонит на улицу!
— И сам окажется в дураках! Во всяком случае, разве у тебя нет семьи, куда ты можешь вернуться?
— Прекрасно! Великолепно! Единственное чего мне сейчас недостает, так это сидеть дома с мамой и Гамрой.
Чем дольше я наблюдаю за сестрой, тем усерднее молю Бога о том, чтоб Он оставил в моей жизни все как есть. Сказано: «держись за то, что имеешь, иначе будет только хуже». Поэтому — слава Богу!
С той минуты, когда Гамра послала молодому человеку «свою» фотографию (ну, то есть фотографию Гады), Султан не выходил из Интернета буквально ни на секунду. Он упрашивал Гамру поговорить с ним по телефону. Девушка, впрочем, твердо стояла на своем и твердила, что она «не из тех». Чем упорнее она отказывалась, тем сильнее привязывался к ней Султан, тем выше он ценил и восхвалял ее добродетель.
По правде говоря, Гамра частенько задумывалась о телефонных разговорах и решила в итоге, что просто не может на это согласиться — по двум причинам. Во-первых, ее мобильник зарегистрирован на имя отца, Таким образом, не исключено, что Султан выяснит, кто она такая на самом деле.
Он поймет, что она солгала, и разболтает о том, что познакомился в Интернете с одной из аль-Касманджи, которая вдобавок — бывшая жена Рашида аль-Танбала. Во-вторых, ей не нравилась сама идея телефонных разговоров с незнакомым парнем, пусть даже Гамра успела привязаться к Султану и чувствовала, что этот человек умеет держать слово. И все-таки что-то в ее душе не сдавалось. Она, как и большинство хорошо воспитанных саудовских девушек, могла лишь отказаться от подобной предосудительной авантюры.
Когда Гамра пролила немало слез раскаяния из-за своего непростительного поступка с фотографией ни в чем не повинной Гады и когда мать расписала ей проблемы, возникшие у Хессы из-за пристрастия сестры к Интернету, девушка приняла нелегкое решение. Она покинет волшебный мир чатов и порвет все отношения с добрым, честным Султаном, который вовсе не заслуживает столь надменного и легкомысленного обращения, особенно после того, как молодой человек начал поговаривать о женитьбе.
Гамра исчезла без предупреждения. Больше от нее не было вестей, в том числе — ни одного письма Султану, который месяцами продолжал отправлять послания, полные страсти, любви и просьб. Гамра оставила их все без ответа.
ПИСЬМО 28
Кому: [email protected]
От кого: «seerehwenfadha7et»
Дата: 20 августа 2004 г.
Тема: Мэтти влюбился? А она?
Мой читатель Ибрагим советует мне создать сайт (и даже предлагает свою помощь), где можно будет опубликовать эти письма, начиная с первого. Ибрагим говорит, что они, таким образом будут защищены от уничтожения и плагиата, а я увеличу свою аудиторию при помощи рекламы. Я даже смогу заработать, если размещу на своей странице ссылки на другие сайты. Ибрагим все объяснил очень подобно.
Я очень благодарна тебе, брат, за радушное предложение и готовность помочь. Но я разбираюсь в веб-дизайне не больше, чем в японской кулинарии. И, разумеется, не могу взвалить эту ношу на тебя, Ибрагим. Поэтому я продолжу на свой лад, может быть, немного устарелый, и буду каждую неделю рассылать письма в ожидании иного заманчивого предложения, будь то еженедельная колонка в газете или собственная телепрограмма — все, что вы способны обрести, мои находчивые читатели!
Мэтти хватало сил, чтобы превратить жизнь Мишель в одно сплошное увлекательное приключение. Кузен оказывал ей практическую помощь и моральную поддержку по мере того, как она привыкала к новой жизни. Мэтти объяснял все, что казалось девушке трудным в процессе учебы, будь то предмет, который читал он сам, или любая другая дисциплина. Он бдительно следил за тем, как ей живется в общежитии, и помогал Мишель разрешать проблемы, с которыми она сталкивалась. Девушка наслаждалась независимостью и свободой, выпавшими на ее долю впервые в жизни, но, как правило, проводила больше времени дома у дяди, чем в общежитии.
Преодолев неизбежные трудности, связанные с первыми месяцами жизни в Сан-Франциско, и привыкнув к университетскому распорядку, Мишель начала участвовать в разных студенческих мероприятиях, втягивая и Мэтти, который, в свою очередь, повсюду брал ее с собой на выходные.
Однажды университет организовал туристическую поездку на несколько дней в Йосемитскую долину. Мэтти поехал тоже, поскольку был президентом университетского клуба «Друзья природы». Он оказался лучшим гидом для Мишель посреди всех тех красот, которые девушке прежде никогда не доводилось видеть. Кузен будил ее рано утром, чтобы вместе взобраться на какую-нибудь отдаленную вершину и встретить восход солнца. Сидя на скалах, молодые люди наблюдали за тем, как солнечные лучи отражаются в брызгах шумного водопада. Мэтти и Мишель соревновались в том, кто сумеет сделать лучший снимок. Она пробудила в кузене дух соперничества, показав ему фотографию с двумя целующимися белками. Мэтти в ответ сфотографировал оленя, заслонившего солнечный диск головой, так что лучи вздымались над ней как золотые рога.
В другой раз Мэтти повез Мишель в Напа-Вэллей. Его пригласил туда близкий друг, семья которого держала в тех краях знаменитый винный завод. В гостях Мишель попробовала удивительно вкусный свежий джем, жареное мясо и расту из местного винограда, а также прекрасные шардоне и каберне.
Таковы были выходные. Когда наступали каникулы (недостаточно длинные чтобы проводить их дома, в Саудовской Аравии, — например, пасхальные), Мэтти вез кузину в Лас-Вегас или Лос-Анджелес. По сан-францисским стандартам, дядю Мишель можно было назвать по меньшей мере представителем верхушки среднего класса. Имея университетскую зарплату Мэтти, дядины «взносы» и ту довольно внушительную сумму, которую Мишель регулярно получала из дому, они вполне могли себе позволить развлечения по собственному вкусу.
В Лас-Вегасе они побывали на знаменитом шоу «Король лев». Потом Мэгги удивил кузину, предъявив два билета в цирк «Дю Солей». В Лос-Анджелесе, где девушка уже бывала прежде, они поменялись ролями — маршрут выбирал не Мэтти, но Мишель. Сначала она отвела его на Родео-драйв, неподалеку от бульвара Сансет, чтобы удовлетворить свою неизменную страсть к покупкам. Мэтти начал ворчать еще до того, как они вошли в первый магазин. Вечер оба провели за кальяном в «Джипси-кафе». На следующий день они гуляли по пляжу Санта-Моника, а ужинали в ресторане «Библос». Потом Мишель заметила целую компанию арабов. Глядя на нее, они догадались, что это их соотечественница, и явно были не довольны, увидев девушку в обществе не араба. Впрочем, американский акцент рассеял их предчувствия; взгляды молодых людей, которыми они привыкли провожать соотечественниц, перестали останавливаться на ней.
Вернувшись в Сан-Франциско, Мэтти отвез Мишель в Чайнатаун, где они гуляли, разглядывая витрины крошечных магазинчиков и забредая в маленькие китайские кафе. Отныне каждый раз, посещая этот квартал, они заказывали фруктовый коктейль с тапиокой, от которой напиток становился тягучим и похожим на клей.
Весной они отправились в парк Голден-гейт смотреть закат. Мэтти играл очаровательные мелодии на гитаре, в то время как солнце постепенно окуналось в море, точно печенье в чашку чая. Зимой кузен угощал девушку горячим шоколадом в кафе с видом на залив и возил на печально знаменитый остров Алькатрас. Прихлебывая обжигающий напиток, они рассматривали зловещие силуэты тюремных башен, воскрешавших в памяти мрачное прошлое Америки.
Больше всего девушке нравилось в Мэтти то, что он с неизменным уважением относился к ее взглядам, как бы сильно они ни разнились с его собственными. Часто аргументы Мишель оказывались достаточно вескими для того, чтобы кузен взглянул на мир ее глазами. Впрочем, молодой человек всегда утверждал, что эти разногласия — не беда, а всего лишь небольшая разница в мировоззрении. Переубеждать друг друга лишь затем, чтобы шагать в ногу, — право, не стоит усилий. На родине Мишель привыкла заканчивать разговор, если он угрожал перерасти в горячую словесную перепалку или обмен оскорблениями. Она неизменно воздерживалась от выражения своих взглядов, если только не находилась в компании близких людей — в частности лучших подруг. Девушка убедилась: в Саудовской Аравии публичные высказывания вовсе не обязательно отражают то, что человек думает на самом деле. Люди неохотно высказывают свое мнение по некоторым вопросам, потому что может вмешаться какая-нибудь важная персона из тех, чье слово — закон, и все тогда ринутся ее поддерживать. Общественное мнение группируется вокруг персональных взглядов, а именно — взглядов наиболее влиятельных лиц.
