Александр Покровский - Калямбра
Но, поскольку все мы желаем жить лучше, полнее и интереснее, захотела и корова попасть на военно-морской флот. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.
Много пришлось корове на этом пути претерпеть от жизни и от людей всяких, но корова попалась настырная: «Хочу, и все!» – а настырным, как известно, всегда везет.
Мечта ее, в конце концов, осуществилась, и стала корова флотской – попала в ВМФ.
Но не успела она в ВМФ попасть, как принялись ее доить. Ее даже в стойло не поставили – ремонтировалось в те времена стойло, заделывались в нем отдельные дыры – а доить принялись.
– Так я же не готова! – промычала корова.
– Быть того не может! – объяснили ей. – У нас на флоте все и ко всему готовы!
И еще ей объяснили, что доить ее будут не два, а три раза в день, так что ей нужно будет стараться, поспевать.
Стоит корова под проливным дождем, поспевает и ждет: во-первых, когда корма подвезут, во-вторых, когда дыры заделают, в-третьих, когда в стойло поставят.
Но корма так и не подвезли – что-то там не сложилось. Кроме того, корма заменили: грубые и сочные на просто грубые, а грубые – поскольку их тоже под руками не оказалось – на веники березовые. И тут все честь по чести заменено – по таблице замен. Корове даже эту таблицу показали, но веников тоже не дали, потому что их не связали.
– Как же так? – вздохнула корова.
– Трудности это у нас такие, военно-морские, – объяснили ей.
– А долго ли терпеть? – не унималась корова.
– Трудности у нас не терпят. Их у нас преодолевают! – объяснили корове.
А вот дыры в стойле заделали, и так заделали, что просто загляденье. Но корову туда не поставили.
– Что ж так? – поинтересовалась корова.
– Это стойло у нас получилось такое хорошее, что принято решение сделать его образцово-показательным! – отвечали корове. – На его примере теперь другие будут учиться, как стойло ремонтировать! – добавили ей. – А вас поставят в другое, временное стойло. Его как раз сейчас готовят.
– А какая там температура? – поинтересовалась грамотная корова.
– А температура там различная, – сообщили ей, – где плюс, а где и минус. От того зависит, как стоишь. Там есть такая одна дырочка, так вот рядом с ней минус, а чуть левее – там уже почти что плюс. Но вы не волнуйтесь. Эти трудности у нас временные. И ведь что положительно в этом моменте: трудности мы не скрываем, мы их обозначаем и стойко преодолеваем тяготы и лишения.
Ждет корова корма день, ждет другой, ждет неделю, а доят ее, надо сказать, регулярно, исправно, как обещано – три раза в день. Просто ребята на дойке попались ответственные и исполнительные. Им сказали: «Доить!» – они и доят, а скажи им: «Не доить!» – они и перестанут.
Сначала корова давала ведро, потом – полведра, потом – четверть, потом – кружку, потом и вовсе отказалась:
– Нету! – говорит.
– Это возмутительно! – сказало начальство, когда ему про это «нету» доложили. – Как это «нету»? Быть не может! А вы ей сказали, что ее включили в план?
– Сказали.
– Ну и что?
– Ничего.
– Как это «ничего»?!!
– А так.
Ну, случай действительно исключительный. Чтоб на военно-морском флоте и такая возмутительная забастовка.
Собралось начальство и пошло взглянуть на безобразницу. Случай-то исключительный, другого такого может и не представиться. Идет начальство и рассуждает дорогой:
– Тут что-то не так! Видно, плохо поставлена индивидуально-воспитательная работа (с коровой). Не доводят до нее последние (коровьи) решения. А кто у нее командир подразделения? Надо бы его привлечь! Повоздействовать! Надо где-нибудь заслушать его о его работе (с коровой)… Видимо, не понимает он, что надо быть ближе (к корове)… Пристальней надо изучать (корову)… И вовремя реагировать (на нее же)… Не забывая при этом (о корове)… Потому что (корова)… Хотя, конечно, (корова)… В общем-то, опять же (она же)… М-да.
Все начальство уже почти полностью высказалось в том же самом духе, когда слово взял главный морской начальник. Все на флоте знают: если что и сказал главный морской начальник, то так оно и есть!
– Ерунда собачья! – сказал начальник. – Как это «нету»? Как это «нету» молока? А зачем она на военно-морской флот шла? А? Значит так: кровь из носу, а чтоб молоко было! Где хочет пускай молоко ищет!
– А может она того? – спросил заместить командира, в заведовании которого всегда было душевное здоровье окружающих, и повертел пальцем у виска. – Случай-то исключительный. Может, врача прихватим?
И прихватили врача.
Идет начальство дальше, строит про себя разные догадки и подходит оно, наконец, к корове.
– Почему молока не даем? – строго спросил у нее самый главный начальник.
– Так ведь корма… – начала было корова.
– С кормами вопрос решен! – перебил ее главный начальник. – Корма подвезут! Не сегодня, так завтра! Так почему же не даем молока?
Молчит корова, силы сберегает.
– Может, вы не понимаете? – сказал проникновенно заместитель. – Может, вы не знаете, как нам это молоко именно сейчас нужно, просто даже необходимо?
– А ну! – вмешался главный начальник. – Народ молока ждет, а у нее «нету»! Дойте при мне! Сейчас посмотрим, как его «нету»!
Бросились корову доить. Один доит, четверо держат. Оттянули ей сиськи до земли, а оттуда – ни капли, ни полкапли.
– М-да! – сказало начальство. – А может, она того?
И принялся за корову врач. Приложил он ухо к коровьему боку и говорит:
– Дышите!
Дышит корова.
– А теперь, – говорит врач, – не дышите.
Стоит корова, не дышит.
– Абсолютно здоровая корова! – сказал врач. – Просто поразительно здоровая, – добавил он.
– Просто низкая требовательность! – строго сказало начальство и посмотрело на корову.
И тут корова то ли от этих слов, то от взглядов упала и дух испустила, да так быстро она его испустила, что и на мясо ее прирезать, тоже очень нужное, не смогли – под руками ничего не оказалось, а куда послали, там тоже ничегошеньки не нашли.
Так что пришлось корову закопать, для чего долго долбили землю.
– Да! – сказал главный начальник. – Нехорошо! В следующий раз по-другому надо!
– Молока мало надоили! – совсем закручинился зам.
– В следующий раз, – строго глянул на зама старший морской начальник, – чтоб молока было побольше, я считаю, надо не три, а четыре раза доить!
На том и порешили.
Ведь у нас как самый главный морской начальник считает, так почти все считают.
Вот такое у нас единодушие. И от такого единодушия силы возникают огромнейшие, а возможности при этом открываются – невиданнейшие, а резервы – неисчислимые.
И стоит себе флот, стоит.
И ничего-то ему не делается.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ПРАВИЛА ХОРОШЕГО ТОНА
Солнце ударяется о воду, рождая в душе веру в завтрашний день. Эх! Наверное, так можно сказать, потому что стоим-то мы все еще на рейде, на входе в залив. Перед нами Северодвинск и впереди только шалуньи.
А тишь несказанная, вода как стекло, и на сердце надежда и прочее.
– Офицерам собраться в кают-компании на занятия!
Это старпом. Какие могут быть занятия в такой час?
Все собрались, надели на себя рубашки.
Старпом вошел с папкой под мышкой. Все уставились на нее. Старпом сел и открыл папку.
– Так! – сказал старпом. – Прочитаю вам правила хорошего тона!
И дальше он начинает читать, а все вспоминают, как на столе лежат вилка и нож. Старпом уверен, что мы тут же помчимся в ресторан, как причалим, потому-то он смотрит то в папку, то в потолок и сам вспоминает:
– Нож справа… ну да, чего это я, конечно.
И далее – как и чего резать, нарезать, не отправляя в рот слишком большие куски, не давиться, не запивать принесенным в кармане шилом, то есть спиртом во фляжке.
– Не наливать его из титьки! А то знаю я вас!
Конечно, не наливать, не подмигивать женщинам, не строить рожи официантам, не просить у них "только бутылочку минеральной воды, остальное у нас с собой", не задирать патруль, не драться в туалете с гражданскими людьми, не брать со стола салфетки со словами "Я сейчас, только в гальюне завтрак выдавлю", сидеть прямо, не нависать над тарелкой, не ложиться на столы.
– Да! Чуть не забыл! Не делать на тарелке заготовки!
Какие заготовки? Что он имеет в виду?
– Заготовки – это когда вы мясо нарезаете все сразу, а потом его вилкой по очереди в рот.
Поди ж ты! Ну ладно, не будем нарезать.
Старпом оказался прав.
Чуть только причалили, и мы в сей секунд, побросав все вещи, побежали в город, к деревьям, к улицам, автобусам, к шуму и гаму, и ходили по нему, ходили, ходили, улыбались, а потом, очумевшие, забрели в ресторан, где сели за столы, подмигивая женщинам, налили себе из титьки, а потом заказали мясо и отрезали его аккуратненько, не делая заготовок, а нарезанное сейчас же отправляли в рот, торжественно, не наваливаясь грудью на столы.
УТРЕННИЙ ВАСЯ
Дерьмо и армия неразделимы.
