Софи Кинселла - Девушка и призрак
— Сама добродетель, — морщится Сэди. — Такие носят корсет. Даже когда все остальные выкинули их, она продолжала себя шнуровать, делать высокую прическу и украшать церковь цветами каждую неделю. Самая скучная девица во всем Арчбери. И вышла замуж за самого скучного кавалера во всем Арчбери. Родители ликовали.
— А где это, Арчбери?
— Там, где мы жили. Небольшой городок в Хертфордшире.
Какие-то смутные ассоциации. Арчбери. Определенно, я слышала это название…
— Постой-ка! — вспоминаю вдруг я. — Арчбери-хаус. Дом, сгоревший в шестидесятые. Это тот самый дом?
Наверняка. Когда-то папа рассказывал о фамильном гнезде Арчбери-хаус и даже показывал черно-белую фотографию позапрошлого века. В детстве они с дядей Биллом проводили там лето, а после смерти прабабушки с прадедушкой и вовсе переехали туда. Чудесное, должно быть, место было: мрачные коридоры, огромные погреба, величественная парадная лестница. Но после того, как дом сгорел, землю распродали отдельными участками, и теперь там стоят новые постройки.
— В шестидесятых Вирджиния жила там с семьей. Пожар случился как раз из-за нее. Кто же оставляет зажженную свечу? — Сэди ядовито усмехается. — Только мисс Совершенство.
— Однажды мы поехали посмотреть, что там стало. Теперь там новые дома, вполне приличные.
Но Сэди не слушает.
— Я потеряла все свои вещи во время пожара, — вздыхает она. — Все, что хранилось там, пока я была за границей. Все исчезло в огне.
— Это ужасно. — Мне действительно ее жаль.
— Ничего страшного! — Она встряхивает головой, словно прогоняя горькие воспоминания. — Все это ерунда.
Сэди внимательно изучает мою одежду и приказывает вынуть из гардероба все.
Я вытаскиваю из шкафа груду тряпья и кидаю на кровать:
— Вот. Смотри, если хочешь. Но ты ничего не рассказываешь о своем муже. Какой он был?
— В день нашей свадьбы на нем была алая жилетка. А больше я почти ничего не помню.
— Как не помнишь? Только жилетку?
— Ну, еще усы.
— Да как так можно! Выйти замуж без любви!
— А что мне оставалось? — искренне удивляется Сэди. — Я рассорилась с родителями. Отец перестал выдавать мне деньги, викарий звонил через день, а по ночам меня запирали в спальне.
— И за что они так на тебя ополчились? Тебя опять арестовали?
— Какая разница, — отвечает Сэди после заминки и отворачивается к окну. — Но так не могло продолжаться, а замужество казалось выходом из положения. Родители уже приискали мне подходящего молодого человека. Им пришлось изрядно попотеть.
— Кому ты говоришь, — киваю я. — Попробуй найди нормального одинокого парня. Их нет. Просто перевелись.
Во взгляде Сэди изумление.
— Наши все погибли на войне.
— Ах… да, — сглатываю я. — На войне.
На Первой мировой. Как же я сразу не догадалась.
— А те, кто вернулся, сильно изменились. Израненные. Морально сломленные. Полные чувства вины за то, что выжили… — Она необычайно серьезна. — Мой старший брат погиб. Эдвин. А ведь ему едва стукнуло девятнадцать. Родители едва пережили его смерть.
Вот так так. Оказывается, мой двоюродный дедушка Эдвин погиб в Первую мировую. Почему я ничего не знаю об этом?
— Расскажи мне о нем, — робко прошу я. — Об Эдвине.
— Он был такой забавный. Ему всегда удавалось меня рассмешить. Пока он был жив, наши родители не вели себя так ужасно. В общем, с ним было хорошо.
Мы молчим, у соседей сверху орет телевизор. Сэди погрузилась в невеселые воспоминания. На меня она не смотрит.
— И все-таки не понимаю, — пытаюсь растормошить ее я, — зачем непременно было выходить замуж? Практически за первого встречного. Ведь наверняка где-то ждал тот, единственный. Как же любовь?
— Как же любовь? — передразнивает она, выходя из транса. — Как же любовь! Тебя заело, точно исцарапанную пластинку?
Она изучает гору одежды на кровати.
— Разложи как следует. Я хочу выбрать приличное платье. А не жуткую юбку до пола.
Ну вот, вечер воспоминаний закончен.
— Пожалуйста. — Я раскладываю одежду на кровати. — Выбирай.
— Прическа и косметика тоже на моей совести, — предупреждает Сэди. — Я в этом лучше разбираюсь.
— Да ради бога.
Я направляюсь в ванную, обдумывая услышанное. Никогда прежде семейные предания не вызывали у меня интереса. А зря. Надо попросить папу отыскать старые фотографии фамильного гнезда. То-то он обрадуется.
Закрываю дверь и изучаю баночки и тюбики на полочках. Хм. Пожалуй, Джош прав. К чему мне абрикосовый скраб, овсяный скраб и скраб с морской солью — одновременно? Что станет с кожей, если пользоваться всеми тремя сразу?
Через полчаса косметика выстраивается в два аккуратных ряда, а гора полупустых тюбиков с засохшим содержимым сгружена в большой пластиковый пакет. Первый пункт плана выполнен! Жаль, что Джош не видит мою образцовую ванную сейчас. Так и подмывает послать ему фотку на мобильник. Страшно довольная собой, я заглядываю в спальню, но Сэди и след простыл.
Надеюсь, все в порядке и воспоминания ее не слишком расстроили. Наверно, ей просто надо побыть одной.
Оставляю мешок около двери — не к спеху — и наливаю чашку чая. Пункт второй: альбом с фотографиями, подаренный Джошем. Наверняка где-то валяется. Не под диваном ли?
— Нашла! — Голос Сэди дрожит от восторга, но самой ее не видно.
— Где ты? — Я подскакиваю от неожиданности. — Послушай, Сэди, я только хотела сказать… С тобой все в порядке? Ты можешь смело рассказать мне. Я понимаю, это непросто…
— Еще бы! Конечно, непросто — с твоим-то гардеробом.
— Да я не об этом! Я о чувствах. Ты многое пережила, это так волнительно…
Но Сэди не до чувств. Или она просто притворяется.
— Я нашла тебе наряд! — объявляет она. — Пойдем посмотрим. Нечего рассиживаться.
На нет и суда нет. Не клещами же мне из нее тянуть.
— Ну хорошо. Что ты выбрала?
Я встаю и иду в комнату.
— Не туда, — преграждает мне дорогу Сэди. — Это снаружи! В магазине!
— В каком магазине? — рассеянно переспрашиваю я. — Что значит «в магазине»?
— В обычном! — Она дерзко вздергивает подбородок. — Раз у тебя нет ничего подходящего. Это же какие-то обноски!
— Вовсе не обноски!
— Пришлось поискать в магазине, и я нашла ангельское платье! Ты просто обязана его купить!
— Где именно? Здесь или в центре?
— Я тебе покажу… Пошли. Кошелек не забудь!
Я польщена: Сэди как пчелка порхала по Н&М или где-то там еще в поисках наряда.
— Пошли, — соглашаюсь я. — Если только оно не стоит целое состояние. — Я беру сумку и проверяю, на месте ли ключи. — Что же это за магазин?
Я надеюсь, что мы отправимся на Оксфорд-Серкус, но вместо этого она поворачивает за угол, на абсолютно неизвестную мне улочку.
— Ты уверена, что нам туда? — говорю я с большим сомнением.
— Абсолютно. Иди-иди! — подгоняет она.
Мы минуем ряды домов, маленький парк и колледж. Ничего похожего на магазин. Я уже собираюсь возмутиться и сказать Сэди, что та все перепутала, когда она поворачивает за угол и оглядывается на меня с победной улыбкой.
— Здесь!
Газетный киоск, химчистка, а чуть дальше — замызганная деревянная дверь с вывеской «Империя винтажной моды». В окне стоит манекен: длинное атласное платье, перчатки до локтя, шляпа с вуалью и целая россыпь брошек. У ног манекена груда шляпных коробок, рядом туалетный столик, заваленный инкрустированными расческами.
— Уверена, это лучший магазин в твоем районе, — наставляет меня Сэди. — Здесь есть все, что нам нужно. Сама увидишь!
И она вплывает в магазин, прежде чем я успеваю возразить. Остается только следовать за ней. Звякает колокольчик, и немолодая женщина улыбается мне из-за небольшого прилавка. Немыслимый, скроенный по моде семидесятых кардиган с ослепительно-зелеными кругами и несколько янтарных ожерелий, намотанных вокруг шеи, и выкрашенная во все оттенки желтого шевелюра.
— Добро пожаловать, — любезно улыбается она. — Проходите. Я Нора. Вы у нас уже бывали?
— Здравствуйте, — послушно киваю я. — Нет, я здесь впервые.
— Ищете конкретную вещь или увлекаетесь каким-то периодом?
— Нет… сначала просто хочу немного осмотреться, — улыбаюсь я в ответ. — Спасибо.
Сэди нигде не видно, и я начинаю разглядывать представленные вещи. Я не большая специалистка по винтажу, но коллекция производит впечатление. Розовое кислотное платье шестидесятых соседствует с потрепанным париком. От обилия костяных корсетов и нижних юбок рябит в глазах. Еще один манекен облачен в кремовое кружевное свадебное платье и шляпку с вуалькой и сухим букетиком. Старые коньки с ботинками из ссохшейся кожи выставлены в стеклянной витрине. Дополняют это великолепие веера, сумочки и пустые патроны из-под помады…
