Артур Хейли - Детектив

— Вы хотите сказать, что детектив Джакобо знал, что там лежит мертвое животное? — недоверчиво покосился на Верону начальник полиции.

— Этого я не могу знать, сэр, — сказал криминалист, — но только пока осмотр не завершен, мы должны исходить из того, что улики могут быть повсюду.

Кетлидж колебался, но уже взял себя в руки. Он имел репутацию не только поборника строгой дисциплины, но и человека справедливого.

— Что ж, — шеф чуть приосанился и оглядел всех находившихся в комнате, — я приехал сюда главным образом затем, чтобы подчеркнуть своим присутствием исключительную важность данного дела. Сейчас все мы на виду у публики как никогда. Не жалейте сил, трудитесь. Мы обязаны быстро раскрыть это преступление.

Направившись к выходу, Кетлидж задержался, чтобы сказать Ньюболду:

— Лейтенант, проследите, чтобы в личное дело детектива занесли благодарность, — он чуть заметно улыбнулся, — скажем, за бдительность, проявленную при сохранении материалов следствия в сложных обстоятельствах. — С этими словами он вышел.

Прошло еще около часа, когда Хулио Верона сообщил сержанту Брюмастеру:

— Среди личных вещей мистера Эрнста найден бумажник с его водительскими правами и кредитными карточками. Денег в нем нет, хотя бумажник такой пухлый, словно его раздуло от купюр.

Брюмастер сразу же отправился выяснять этот вопрос у Паласио. Ему и его жене было велено не выходить из кухни и ничего не трогать. Мажордом едва сдерживал слезы и разговаривал с трудом. Глаза жены, сидевшей за кухонным столом, тоже покраснели от слез.

— У мистера Эрнста всегда были в бумажнике деньги, — сказал Тео Паласио. — В основном, крупные… Бумажки по пятьдесят и сто долларов. Он любил расплачиваться наличными.

— У него не было привычки переписывать номера крупных банкнотов?

— Сомневаюсь, — покачал головой Паласио. Брюмастер дал старику время привести мысли в порядок и продолжил:

— Вы говорили мне, что когда утром вошли в спальню хозяев, то сразу поняли, что уже ничем не сможете им помочь, и бросились звонить.

— Да, так оно и было. Я вызвал службу “Девять-один-один”.

— И вы ни к чему в спальне не прикасались? Вообще ни к чему?

Паласио покачал головой:

— Я знаю, что до приезда полиции все должно оставаться на местах… — Тон у Паласио стал вдруг неуверенным.

— Вы что-то вспомнили? — сразу уловил его колебания Брюмастер.

— Нет… То есть да, я кое о чем забыл вам сказать. Там очень громко играло радио, и я его выключил. Простите, если я что-то…

— Ничего страшного, но только пойдемте прямо сейчас и посмотрим на него.

В спальне Эрнстов Брюмастер подвел Паласио к портативному приемнику.

— Когда вы его выключили, волну изменяли?

— Нет, сэр.

— С тех пор кто-нибудь мог им пользоваться?

— Не думаю.

Брюмастер натянул на правую руку резиновую перчатку и включил приемник. Звуки популярной песни “О, что за чудное утро!” из мюзикла “Оклахома!” Роджерса и Хаммерстайна наполнили комнату. Детектив внимательно вгляделся в шкалу — приемник был настроен на волну 93,1 FM.

— Это радио “Даблл-Ти-Эм-Ай”, — заметил Паласио. — Любимая станция миссис Эрнст, она ее часто слушала.

Чуть позже Брюмастер привел в спальню Марию Паласио.

— Постарайтесь не смотреть на тела, — сказал он сочувственно. — Я встану так, чтобы загородить их от вас, взгляните на кое-что другое.

Он хотел, чтобы она взглянула на драгоценности: кольцо с сапфиром и бриллиантом, золотое кольцо, жемчужное ожерелье, усыпанный бриллиантами золотой браслет — все это богатство лежало на самом виду, небрежно разложенное на туалетном столике в спальне.

— Да, это украшения миссис Эрнст, — сказала Мария Паласио. — На ночь она всегда оставляла их здесь, а в сейф убирала только утром. Я даже один раз предупреждала ее, что… — голос женщины сорвался.

— На этом все, миссис Паласио, спасибо, — поспешил сказать ей Брюмастер. — Вы сообщили мне достаточно. Позже на вопросы Брюмастера отвечала доктор Санчес:

— Да, характер побоев и телесных повреждений, нанесенных мистеру и миссис Эрнст, сходны с теми, что мы имели в случае Фростов и Урбино, а если судить по заключениям из Форт-Лодердейла и Клиэруотера, то и с теми случаями тоже.

— А что вы скажете о ножевых ранениях, доктор?

— Не могу ничего утверждать с уверенностью до вскрытия, но на первый взгляд раны были нанесены ножом такого же типа.

Что до кролика, то здесь Сандра Санчес не полагалась на свое суждение и пригласила Хезер Юбенс, с которой когда-то вместе работала. Хезер — дипломированный ветеринар, специалист по домашним животным — стала теперь владелицей зоомагазина. Она осмотрела дохлого кролика, определила его породу и сообщила, что такие во множестве приобретались у нее в последнее время. Причиной смерти зверька, по ее мнению, стала асфикция. Проще говоря, его задушили.

Тушку кролика сфотографировали и отправили по распоряжению доктора Санчес в отделение судебно-медицинской экспертизы, чтобы сохранить в формальдегиде.

Сержант Брюмастер осведомился у Тео Паласио, держали ли Эрнсты кролика.

— Нет, что вы! Мистер и миссис Эрнст терпеть не могли домашней живности, — сказал мажордом. — Я хотел, чтобы они завели сторожевую собаку… Ну, знаете, от всех этих преступников. Но мистер Эрнст ни в какую… Я, говорит, городской комиссар и о моей безопасности как-нибудь полиция позаботится… Вот и позаботилась.

Брюмастер предпочел пропустить последнюю фразу мимо ушей.

Позднее полиция опросила всех владельцев зоомагазинов Майами, в надежде напасть на след покупателя кролика, но продано их было столько, иной раз пометами по семь-восемь особей, что поиски ни к чему не привели.

Хэнк Брюмастер рассказал о кролике Малколму Эйнсли и спросил:

— Есть в Откровении подходящее место, как было с другими уликами?

— В Откровении о кроликах нет ни слова, как и во всей Библии, — ответил Эйнсли. — И все равно это может быть неким символом. Кролик ведь зверь древний.

— Ну хоть какая-то связь с религией здесь существует?

— Не могу сказать точно. — Эйнсли помедлил, силясь припомнить курс лекций “Происхождение жизни и геологическая хронология”, который он прослушал вскоре после того, как вера в церковные догматы стала в нем ослабевать. Детали послушно всплыли в памяти — он иногда сам удивлялся этой своей способности. — Кролики принадлежат к семейству зайцев, происходят из Северной Азии эпохи позднего палеоцена. — Эйнсли поневоле улыбнулся. — То есть они появились за пятьдесят пять миллионов лет до того, как был сотворен мир, согласно Библейской книге Бытие.

— И ты думаешь, что наш преступник, он же религиозный фанатик, как ты его величаешь, знает все это? — изумился Брюмастер.

— Сомневаюсь. Однако мы не можем даже догадываться, что им движет и почему.

В тот же вечер дома Эйнсли уселся за персональный компьютер Карен, в память которого была заложена Библейская энциклопедия. Следующим утром он сообщил Брюмастеру:

— Я перепроверил себя по компьютеру. Кролик в Библии не упоминается вообще, а вот заяц — дважды, в Левите и Второзаконии, но не в Откровении Иоанна Богослова.

— Ты думаешь, что наш кролик символизировал зайца и все-таки связан с Библией?

— Нет. — Эйнсли помедлил, а потом сказал:

— Хочешь, я скажу, что на самом деле думаю, поломав над этим голову весь прошлый вечер? Я не верю, что кролик вообще что-то символизирует. По-моему, нам подбросили фальшивку.

Брюмастер вскинул на него удивленный взгляд.

— Все символы, оставленные на местах прежних преступлений, означали что-то конкретное. В самом деле, четыре дохлые кошки — это “четыре животных”, красный полумесяц — это “луна сделалась как кровь”, горн — “голос громкий, как бы трубный”.

— Я помню, — кивнул Брюмастер.

— Ты скажешь, что кролик тоже “животное”, а в Откровении полно всякого зверья. Но нет, — покачал головой Эйнсли, — у меня чувство, что это не так.

— И каков твой вывод?

— Это пока только моя интуиция, Хэнк, не более, но я все же считаю, что нам предстоит еще разобраться, было ли убийство Эрнстов одним из серийных убийств или кто-то другой пытался имитировать его.

— Не забывай, что мы скрыли некоторые детали предшествовавших преступлений.

— Да, но только некоторые. У репортеров есть свои источники информации, и утечки неизбежны.

— Ты говоришь странные вещи, Малколм, я над этим поразмыслю. Хотя, признаюсь тебе сразу, после обследования места убийства Эрнстов, твоя версия кажется мне маловероятной.

Эйнсли не стал переубеждать его.

Вскоре Сандра Санчес дала заключение о вскрытии трупов. Да, обе жертвы были убиты с помощью бови-ножа, как доктор и предполагала после первого, поверхностного осмотра. Однако следы, оставленные орудием убийства, отличались от тех, что фигурировали в более ранних делах. Нож был использован другой, но… Это ничего не доказывало. Подобные ножи продавались на каждом углу. У серийного убийцы их могло быть несколько.