Аньес Мартен-Люган - У тебя все получится, дорогая моя
– Что ты делаешь здесь в такое время? – поинтересовался он.
– Могу задать тебе тот же вопрос.
– Мне не спалось, вот я и подумал, почему бы не приехать.
– Выпьем кофе, перед тем как идти пахать?
– Я не против.
Мы зашли в ближайшую забегаловку. От восхитительного запаха свежих круассанов меня замутило. Я выбрала столик у окна – спиной к свету легче прятать глаза – и села на банкетку. Я заказала американо, Габриэль – эспрессо. Слышался звон посуды, шипение кофемашины, шелест переворачиваемых газетных страниц. Нам принесли кофе.
– Как твои выходные с Пьером?
Он произнес имя Пьера так, будто они знакомы или даже близкие друзья, и я пришла в замешательство.
– Э-э-э… да… на самом деле мы много говорили и… Я впилась в него взглядом:
– В ближайшее время я возвращаюсь домой.
Он развалился на стуле и закинул руки за голову.
– Ну что ж, значит, пора… Я до сих пор так и слышу, как ты говоришь, – он изобразил пальцами кавычки, – “Я здесь всего на полгода”.
Я улыбнулась:
– А ты ответил: “За полгода многое может случиться”.
– Быстро время прошло, да?
– Да.
Он смотрел в окно. В молчании потянулись долгие секунды.
– Ты права, тебе пора возвращаться.
Я почувствовала удар в самое сердце.
– Ты действительно так думаешь?
– Да, я, конечно, совсем не знаю, что такое семейная жизнь, но я могу себе представить, что, если бы я любил женщину… я бы не отпустил ее так далеко и надолго. К тому же твоя жизнь – там, она всегда была там.
– В том-то и дело…
– Когда ты уезжаешь?
– Не знаю… Через несколько дней, я думаю. Нужно сказать Марте… Как она, по-твоему, к этому отнесется?
– Не беспокойся о ней, ладно?
– Легко сказать.
– Я знаю.
Он посмотрел на часы:
– Мне пора.
– Иди, не нужно из-за меня опаздывать.
Он поднялся, вынул из кармана деньги и бросил на стол:
– Сообщи, когда соберешься ехать, пойдем с тобой выпьем.
– Как скажешь, – прошептала я.
Когда он ушел, я глубоко вздохнула, почувствовав облегчение от того, что все уже позади, и одновременно ужасную грусть из-за его безразличия и той стенки, которую он сразу возвел между нами. Значит, я не ошиблась тем вечером у Марты. Я была лишь минутным капризом, хотя он и позволил мне на мгновение увидеть другого человека, скрывающегося за маской прожженного соблазнителя. Он выразился более чем недвусмысленно: я приняла правильное решение, и мой отъезд не очень-то его огорчает. Оставшись в Париже, я бы стала ядром каторжника, прикованным к его ноге. В конце концов, я возвращалась к привычной жизни замужней женщины, верной своему мужу, и Габриэль медленно отходил на второй план.
“Это было просто мимолетное увлечение”, – мысленно произнесла я, чтобы было не так больно.
Мне удалось связаться с Мартой только ближе к вечеру. Она предложила подняться к ней. Я направилась к ее квартире, нервничая, полная неприятных предчувствий и надеясь, что платье, которое я заодно принесу, смягчит реакцию. Дверь с улыбкой открыл Жак. Я не сумела улыбнуться ему в ответ. Я прошла по длинному коридору, и мои высокие каблуки царапали паркет. Тишина показалась мне зловещей. Марта читала – она подняла голову, когда я вошла в гостиную.
– Как дела, дорогая моя?
– Все отлично, спасибо.
Я переминалась с ноги на ногу.
– Что с тобой? Не стой, садись.
Я опустила платье на диван, рядом с ней. Она отметила страницу закладкой, положила книгу на маленький приставной столик и с улыбкой погладила ткань. Я последовала ее приглашению и села на диван напротив.
– Ты как-то странно говорила по телефону, Ирис. Что-то случилось?
– Я… я… Вы же помните, я приехала сюда ненадолго…
Ее лицо напряглось.
– Действительно, но теперь все изменилось. Впрочем, я и раньше так не думала.
От резкости и безапелляционности ее тона у меня все похолодело внутри.
– Марта… я никогда не намеревалась окончательно перебраться сюда.
– Неправда! Муж понял, что ты от него ускользаешь, попросил вернуться, и ты тут же сдалась, словно покорная собачонка. Ты ставишь под угрозу свою карьеру.
Она поднялась и стала расхаживать по комнате в сильном волнении.
– Я думала, у тебя есть размах, сила, блеск. Но ты пропустила мимо ушей мои уроки. Ты оказалась слабой и позволяешь мужчине навязывать тебе свою волю.
– Но это же мой муж, он скучает по мне, и я по нему скучаю…
– Ты по нему не скучаешь, когда бываешь со мной! – взорвалась она.
Она помассировала виски, на ее лице отразилось страдание. Нужно было срочно что-то сделать, успокоить ее, объяснить, что я не собираюсь ее бросать.
– Я буду часто приезжать, чтобы работать с вами, выполнять заказы…
– Жалкая идиотка! – завопила она.
Я сжалась в комок и не увидела, как она подошла ко мне. Она потянула меня за руку, заставила встать, пронзила взглядом.
– Убирайся! – Ее голос ожег, словно хлыстом. Металлический, пугающий звук. Ее пальцы сжимали мою руку.
– Считай, что это твой последний день в ателье. Я почувствовала, что задыхаюсь.
– А как же мои заказы…
– Найду кого-нибудь более толкового, чем ты. Вот что я сделаю с твоими тряпками, смотри! Это полное барахло.
Она резко отпустила мою руку и схватила платье, которое я только что принесла. Ее тонкие пальцы, казавшиеся такими хрупкими, яростно вцепились в муслин. Марта раздирала ткань в клочья с силой, которой я в ней не подозревала. Никогда не забуду резкий звук рвущейся материи. Когда от модели ничего не осталось, она бросила обрывки мне в лицо.
– Ты убиваешь меня! – прокричала она, перед тем как, не обернувшись, покинуть комнату.
Сквозь туман от нахлынувших слез я, не отрываясь, смотрела, как уходит эта великолепная, такая гордая и глубоко оскорбленная женщина. Что я наделала? Я долго стояла, не в силах шевельнуться, посреди гостиной. Наконец ко мне приблизился Жак:
– Идите, Ирис.
– Нет…
– Ее гнев впечатляет, я знаю. Все кончено. И она… она велела забрать у вас ключи от ателье и… вашу записную книжку.
Меня выбрасывают, как половую тряпку.
– Вам нужно зайти в ателье?
– Не знаю… нет.
– Прошу вас, Ирис.
Я рылась в сумке в поисках того, что должна отдать. У меня дрожали руки, и я высыпала все ее содержимое на пол. В конце концов я нашла ключи и блокнот с телефонами клиенток. Жак осторожно взял их у меня и помог собрать остальное. Он поддержал меня, когда я вставала с колен, и проводил до двери. Подойдя к лестнице, я увидела гору одежды, сваленной как попало. Весь гардероб, сшитый мной для Марты. Раздался крик, за которым последовал стук захлопнувшейся двери. Больше я сюда никогда не вернусь. Из любимицы я превратилась в persona non grata. Все случилось невероятно быстро. Жак слабо и печально улыбнулся мне:
– Возвращайтесь домой, Ирис. Начните свою жизнь заново с того места, на котором оставили ее, приняв приглашение Марты.
Я всхлипнула, а Жак бесшумно закрыл за мной дверь. В голове у меня не осталось ни одной мысли, когда я нажимала кнопку лифта, входила в кабину и покидала дом. И вот я на улице. Я вернулась в утреннюю забегаловку, села за тот же столик и заказала водку с тоником.
По-прежнему в невменяемом состоянии я позвонила Пьеру. Он обрадовался и сказал, что освободит завтрашний день, чтобы побыть со мной.
Мне хотелось плакать, но слезы не приходили. Я была оглушена, растеряна, ничего не понимала. Единственное, в чем я была уверена, – все рухнуло и нужно возвращаться домой. Мое приключение с Мартой закончилось самым плачевным образом. Встреча с такой наставницей – редкостное везение в жизни. Я сама все испортила, и боль от этого была совершенно непереносимой. Несколько разящих фраз – и она отняла у меня все, чем когда-то щедро одарила: веру в себя, талант, страсть, новую жизнь, свою вдохновляющую поддержку. Кем я стану без нее? Без ее советов? Без ее взгляда? С памятью о ее ненависти? Все последние месяцы я из кожи вон лезла, чтобы понравиться ей, не разочаровать ее, а сегодня собственными руками все уничтожила, чтобы спасти свою семью. И теперь я снова никто.
Осталось сделать одно, последнее дело. Отправить эсэмэс. Я написала:
Уезжаю.
Габриэль мгновенно ответил:
Марта?
Да.
Зазвонил телефон. – Ты где? – спросил он без всякого вступления.
– Там, где ты меня оставил сегодня утром.
– Когда едешь?
– Завтра. Пойду собираться.
Последовало молчание, потом какой-то грохот.
– Не сиди там, сложи вещи, а вечером поужинаем вместе.
