Владимир Шаров - «Мне ли не пожалеть…»
Спустя месяц после бегства Бальменовой, Когда Лептагов опять остался один на один с хором, он часто вспоминал, как тот снова стал бояться его, бояться, что он, Пророк Божий, сумеет отговорить Господа их помиловать; хор тогда был готов буквально на все, лишь бы его смягчить и задобрить. Хористы давно, еще с первых кимрских спевок следили за всеми перипетиями его отношений с Богом, ловили любые изменения, особенно же ликовали, когда Бальменова зачала, и Лептагов сам собой отошел на второй план. Я, однако, хорошо помню, что раньше, считая, что единственный их шанс спастись — это как-то умилостивить Лептагова, они ту же Бальменову пытались подложить ему в постель. Выведав из перехваченного письма к Старицыну, что Лептагов влюблен в нее, они хотели ее подкупить, в общем, любым способом свести их.
Узнав тогда об их затее, он сперва безмерно возмутился, а потом подумал, что надо и вправду взять ее, как Авраам Сару, и уйти из этой Богом проклятой страны, начать все сначала. Они же пусть живут как умеют,
Впрочем, их расчет был отчасти верен. С ней он в самом деле забывал все плохое, что видел в них, и с Богом, своим Богом, с Богом, который заключил с ним завет, он тоже примирялся, когда она пела, — и верил, что она — достаточное оправдание всего. Если бы его, как некогда Господа с Содомом и Гоморрой, умоляли пощадить город и спрашивали: разве мало десяти, пяти праведников, чтобы он смилостивился, — он бы не задумываясь сказал, что ее голоса, того, что она пела, с лихвой хватит, чтобы народ был пощажен.
Хоть они и ждали Спасителя, здание союзнических отношений между эсерами и скопцами худо-бедно продолжало возводиться и после ее произошедшего полгода спустя бегства из России. Вчерне то, что могло быть построено без Бальменовой и ее Сына, было закончено скопцами и эсерами к семнадцатому году, а полностью все завершено к двадцатому, сразу вслед за окончанием гражданской войны. Взаимоотношения же, установившиеся между скопцами и хлыстами внутри его хора, даже для Лептагова долгое время представлялись полной загадкой. Это неудивительно. В Кимрах после реформ, начатых Бальменовой, они быстро сделались совсем иными, нежели на прочей территории империи. Везде скопцы и хлысты давно уже были разными сектами. В хоре же все как бы обратилось вспять, причем по соображениям чисто политическим.
Тесное общение с эсерами скоро убедило и скопческих и хлыстовских вождей, что, если они в самом деле хотят спасти не одних лишь себя, но и весь избранный народ Божий, они снова должны объединиться. Когда
обе стороны это поняли и как шли переговоры, Лептагову узнать не удалось, но на чем в общих чертах сошлись скопцы и хлысты, ему стало известно довольно скоро.
Новая секта (по моде того времени они предпочитали ее называть «партия») по обоюдному согласию получила следующее устройство: скопцы как дальше продвинувшиеся по пути спасения, составили элиту партии, некий орден избранных и посвященных, весьма похожий на слой профессиональных революционеров у народников. Присущий скопцам дух равенства и всеобщего братства, их готовность не задумываясь отдать жизнь за спасение от греха, умение скрывать в глубокой тайне задуманное сделали их превосходными руководителями. В итоге партия очень скоро стала страшной нравственной силой. Скопцы по собственному согласию делились на два разряда, в соответствии с которыми происходило занятие высших должностей внутри секты, а в будущем и в государстве. Низший слой — скопцы «малой печати» или скопцы, «севшие на пегого коня» — то есть те, кто, чтобы избавиться от соблазна, отрезал себе шулята — «яблоки с древа познания добра и зла», ввергшие человека в первородный грех. Высший же слой партийцев образовали скопцы «большой печати», или скопцы, «пересевшие на белого коня», те, кто, кроме шулят, дали отрезать себе ствол — само «древо познания добра и зла», кто избавился и от «ключа ада»
По этому раскладу из хлыстов, казалось, должен был формироваться рядовой состав организации, и Лептагов долго не мог понять, как хлыстовские руководители, обладая несравненно большими деньгами и влиянием, чем скопцы, могли на это согласиться. Получалось, что от союза выигрывают, и много выигрывают, одни скопцы, что же до хлыстов, то они, ни с того ни с сего официально признав свою второсортность, уходят в тень.
Недоумение Лептагова было оправданным: соглашение, которое заключили между собой руководители хлыстов и скопцов, было куда сложнее. В свое время апостол Павел, понимая, что срок второго пришествия Христа на землю близится и надо искать не одних избранных и непорочных, а спасать каждую душу, всякого, кого еще можно спасти, убедил других учеников Христа, что для вновь присоединившихся к общине необязательно выполнение многих обременительных правил иудейской веры, таких, например, как обрезание или кашрут. И сейчас, когда время страшного суда снова приблизилось, скопцы сознательно и полностью передали в ведение хлыстов, чьи требования к новообращенным были явно мягче, вопросы, связанные с привлечением в партию новых членов.
Скопцы также согласились признать истинными все важнейшие части учения хлыстов о спасении, в частности, учение о новом бесплотном и святом сошествии на землю Бога Отца, воплотившегося на горе Городине в беглого солдата Даниила Филипповича, и учение о вторичном рождении на земле Иисуса Христа под именем Ивана Тимофеевича. Были признаны и сохранены хлыстовские радения, их предания, песни и молитвы. Кроме того, так как из-за царившего среди скопцов духа равенства у них после убиения Петр III не было общепризнанного лидера, хлысты получили гарантию, что два высших руководителя скопческо-хлыстовской организации Бог Саваоф и Иисус Христос, в ведении которого должна быть идеология, отныне всегда будут принадлежать к их согласию.
Народу был нужен вождь, тот один, с кем мог связать свои надежды и упования, к кому мог бы обращаться в молитвах, это хорошо понимали во всех партиях, понимали и скопцы. Не имея возможности выдвинуть вождя из своих рядов, они были вынуждены обратиться к хлыстам, прекрасно сознавая, что вместе с постом лидера организации отдают своим союзникам и народную любовь. То был щедрый, но далеко не последний дар. Недолго поколебавшись, скопцы также решили, что у них нет иного выхода как пренебречь своей ненавистью к брачующимся и позволить одному из ближайших родственников Даниила Филипповича и Ивана Тимофеевича вступить в брак, дабы, как было записано в резолюции партии, «не пресеклись их божественные поколения». Причем было постановлено считать и зачатие, и рождение нового Иисуса Христа непорочным.
Это решение сыграло чрезвычайную роль в успехе скопческо-хлыстовской коалиции в годы революции. Буквально в один шаг они не только догнали, казалось, неодолимо оторвавшихся народников, но на местах, в провинции даже их обошли. Непорочному, безгрешному вождю, по прямой линии происходившему от Бога Отца, вождю, пронесшему, не расплескав, всю свою святость и теперь вновь готовому отдать жизнь во имя спасения погрязшего во зле человеческого рода, ничего не могли противопоставить ни народники, ни другие социалисты.
Уцелевшие до наших дней материалы о скопческо-хлыстовской партии достаточно подробны, нам, в частности, хорошо известна ее программа, кстати, почти в неизменном виде сохранившаяся еще с начала XIX века — редчайший пример долголетия. Программа скопцов и после семнадцатого года оказалась такой же актуальной и популярной, какой была при царе Александре I, когда ее впервые обнародовали. Называлась она «Проект о переустройстве России и божественной канцелярии» и была подписана камергером императорского двора Елянским.
Ссылаясь на первых христиан-скопцов, Елянский предлагал отдать в руки нынешних, как людей наиболее достойных, всю полноту государственной власти. Через скопческих пророков-праведников глаголет дух божий, писал он, а только от духа божьего и можно ждать спасения и на основе его правильно руководить народом. Скопцы, продолжал Елянский, благодаря своей «чистоте» являются несомненными носителями божественной благодати. Новому воплощению Петра III Кондратию Селиванову, писал он, должна быть немедленно предоставлена ведущая государственная роль. Он, «боговдохновенный сосуд», будет постоянно пребывать при особе главы государства и давать ему советы. При начальнике города, при капитане корабля или командире сухопутной воинской части тоже следует находиться скопцу-учителю и скопцу-пророку (нечто вроде политруков), указания которых должно выполнять беспрекословно, так как им помогает сам Бог.
В дальнейшем по мере отказа русского народа от греха и вступления его на путь спасения весь он будет оскоплен. На него должна быть наложена сначала малая печать, то есть отсечены «удесные близнецы», называемые «ключами ада», а потом и большая, царская печать, то есть отсечен «ствол», «ключ бездны» — только так и можно окончательно убить лютого змия — лепость.
