Анна Бялко - Сказки женского леса
Когда Аллина душа добралась наконец до Стража Ворот, тот как раз только что закончил оформлять очередную группу поступивших и наслаждался редким покоем, сидя на приступочке возле чего-то, в чем как раз и угадывались собственно Врата, в которые есть только Вход.
Алла подлетела к нему и остановилась рядышком в ожидании. Не то чтоб она робела, не тот у нее был настрой, но права на проигрыш у нее не было, а посему надо было собраться с мыслями и попасть без промаха.
– Чего тебе, бестелесная? – заметил наконец ее Страж.
– А мне бы, знаете, справочку, – неизвестно откуда сорвались у Аллы странные слова, за секунду до этого даже близко от ее разума не витавшие.
– На предмет чего? – деловито осведомился Страж.
– Да знаете, мне бы о человечке одном бы осведомиться, – продолжила Алла все тем же вежливым, но формальным тоном. – На предмет, знаете, местонахождения и пребывания вообще.
– Фамилия, имя-отчество, дата-место рождения, дата-место смерти, – привычно забубнил Страж, неохотно вставая и вынимая невесть откуда здоровенную учетную книгу.
Алла с готовностью назвала требуемые данные на бывшего мужа, только на последнем запнулась.
– А вот про смерть не знаю ничего, извините. Я раньше успела. Но примерно полгода назад, может, чуть больше, чуть меньше. Вы уж поглядите, наверное, можно найти.
– Ну вот, сами не знают, а ходют – заворчал Страж, и тут до него наконец дошла нелепость ситуации. – Постой-ка, а ты сама-то? Ты же душа! Это ты как это? У тебя ж Забвение! Тебе не справку, тебе новую порцию надо! Не напасешься на вас. Как тебя только угораздило, я уж и шкаф закрыл, опять теперь за ключми лезть...
Робкая Аллина душа впала было в отчаяние, но мысль о детях подхлестнула ее, и она тут же вспомнила, что Охранник хоть и небесный, а все ж таки мужчина, а она была женщиной, и не много было таких мужчин, которых она не могла бы уговорить при острой необходимости.
Каким-то новым, уверенно-мурлыкающим тоном она запела:
– Вы совершенно правы, только погодите, я же не просто так, это мой муж. И вы уж почти все нашли, скажите мне, и сразу разберемся, а потом уже все остальное, я же никуда не денусь. Отдохнете, и сходите себе за ключами, да мне и не надо никакого Забвения, я не об этом...
Страж полистал еще в книге, ткнул в строчку пальцем и зачитал:
– Ну вот. Такой-то, такой-то, такого-то числа, направлен в Эдем, как безвременно и безвинно... Так он тоже здесь, что ты ко мне пристаешь?
– Вот видите! – Торжествующе воскликнула Алла. – Безвременно и безвинно. И я тоже – безвременно. Знаю же, о чем спрашиваю. Неправильно все это.
– Что тебе неправильно, егоза? – возмутился Блюститель. – Безвинно – вот и в Эдеме. Отрешен от былых страданий. Все в законе.
– А дети? – возопила она. – Дети-то тоже безвинны! А страдают. Мы оба здесь, и ничего не помним, а они-то там хоть пропадай. Ты сам подумай – оба мы здесь, почти сразу, а они – там. Безвинно! Какой порядок? Неправильно это! За какие грехи детям страдать? Они же беспомощные. У тебя у самого дети есть?
На этот вопрос Охранник ей не ответил, но Аллин вопль в целом явно озадачил его, задев, очевидно, какую-то чувствительную струну. Неизвестно было, насколько блага Забвения даруются служащим.
– И что, совсем нехорошо? – Спросил он совсем другим, уже не ворчливым и не снисходительным, а живым и озабоченным тоном.
– Совсем. – Вздохнула Алла. – Да ты сам посмотри.
Хранитель послушно потянул за какую-то то ли ручку, то ли веревочку, в результате чего перед ними открылся в завесе новый просвет. Не узкая щелочка, как у Аллы, но аккуратное круглое окошко, управлять которым было значительно проще. Поэтому с Аллиными указаниями они отыскали нужную картинку в считанные секунды.
– Ишь ты, вот оно как... – Протянул Страж Ворот. – И правда, нехорошо. Вот ведь люди бывают. И чего ж делать теперь?
– А ты отпусти меня, – сказала Алла тихонько. И тут же, испугавшись собственной наглости, торопливо добавила:
– Не насовсем. Ненадолго отпусти. Я быстренько смотаюсь, поправлю там, и сразу назад.
– Умная ты какая – отпусти. Не положено! Как я тебя отпущу. Это есть чудо, а чудес нам не велено. С меня голову снимут, да и вообще. Не положено, словом. Не могу.
– А дети там? Ты же сам видел. И потом – вон, даже в бумагах ваших написано – безвременно. Это значит, сюда мне тоже не положено было, а я попала. И мужу... Мы сколько не дожили своего, пусти хоть на немного... Сейчас праздник, Рождество, сам знаешь. Под Рождество чудо – самое милое дело, очень даже все положено. И это не просто, а детям помочь, это богоугодно. Он бы и сам разрешил, да ему некогда сейчас. Да потом, кто в праздник заметит? Рождество, а там Новый Год, все гуляют, не до того. А я к Новому Году вернусь, и все будет тихонько. Отпусти, а?
– Да не могу я. Хотя, конечно, праздник, оно да... И заметить, пожалуй, не заметят, это конечно.
– Вот видишь. А чудо – это правильно. Это детям. Я ж не себе прошу, мне и тут хорошо. Я вернусь, ты меня озабвеешь опять, и все тихо. А им чудо останется. В конце концов, это вам же реклама какая! Рождественское чудо! Песня!
– Нам тут ваш пиар не нужен, ты мне голову не морочь. Ладно. Потому – дети. Я тебя отпущу, но чтоб к Новому Году – как штык. Вернешься – сразу ко мне, в очереди не стой.
Упоминание об очереди пробудило в нем новую мысль.
– И вот что. Ты там не хулигань. Разобраться разберись, но чтоб – без жертв. Нам тут не надо население увеличивать, мы и так с потоком еле справляемся, поняла? Да и с местами напряженка начинается. Так что ты уж аккуратненько, ладно?
Алла, до той минуты понятия не имевшая, как именно будет разбираться – проблемы надо решать в порядке поступления – не выдержала, возразила:
– А что ты так за них переживаешь? Им все равно Эдем не светит, после всего, так что на тебе не отразится.
– А коллеги? Они-то чем виноваты? У них там, чтоб ты знала, еще больше народу. А потом – если опять безвременно получится? Нет, ты давай-ка не горячись, разберись по-хорошему. И еще, имей в виду – у меня аппаратура старая, запросто можешь не в то место попасть.
– Ну, как не то? Полушарие то же самое будет?
– В таком-то масштабе да, и даже страну могу гарантировать, но все равно может далеко оказаться.
– Ничего, я уж доберусь.
Страж повел ее куда-то за угол, где находилась (слово «стояла» было бы слишком прямолинейным) аппаратура – нечто похожее на круглый дачный душ с занавеской из тех же мутных облаков. Страж отдернул занавеску, и Алла уже почти скользнула в открывшееся пространство, как тот тормознул ее:
– Погодь, а одежа? Ты ж в таком виде по улицам не будешь ходить?
Алла оглядела себя. Действительно, души в Эдеме, будучи существами нематериальными, свободно обходились без этой материалистической суеты, но на Земле... Она задумалась, и тут ее осенило:
– А ты мне с кого-нибудь... Ну, из новеньких... Позаимствуй. Оно ж остается где-то. Я потом его туда же кину.
Страж просиял.
– Точно. Это ты здорово сообразила. Шагай, все будет. – И начал подкручивать какие-то ручки около душа.
Алла ступила внутрь. Занавеска за ней задернулась, окружила, стала распухать, утолщаться, заполнять собой все пространство, включая Аллину бестелесную суть, мелькнуло будто бы сквозь нее еще раз лицо Хранителя, он пытался что-то крикнуть вослед, не успел, махнул только рукой, потом все стало окончательно мутным, закружилось с невероятной силой и понеслось, понеслось...
Алла открыла глаза. Зря Охранник хулил свою технику, полушарие точно оказалось правильным. Даже город попал. Двор был явно московским, причем даже смутно знакомым. Она медленно поднялась на ноги и огляделась.
Точно! Она знает этот двор. Это Малая Бронная. Тут жила ее школьная подружка, она частенько гуляла здесь в детстве. А сама она жила немного дальше, через Садовое, ближе к Тверской. И всего-то минут двадцать ходьбы. Отличная техника.
Она с удивлением оглядела желтый халат. Это надо же, какая экзотика! Не иначе, от японки досталось. Или китайки. Яркий только очень, по московской зиме могут не понять.
Словно в ответ на эти мысли у нее на плечах внакидку соткалось из воздуха черное мужское полупальто. Алла довольно стянула рукой воротник вокруг шеи и подмигнула куда-то туда, в мутное небо. Здорово! Спасибо! Хоть ей и не было холодно, но так все же гораздо лучше – естественней.
Осторожно ступая узкими шелковыми туфельками – тоже привет от японки – по кляклым сугробам, она выбралась на расчищенный асфальт.
Тот самый двор, она не ошиблась. Теперь ей надо направо под арку, там пройти переулком, свернуть в другой, выйти на Садовое, перейти и, считай, дома. Она торопливо зашагала, придерживая рукой расходящиеся полы халата и изо всех сил стараясь не взлетать.
Выйдя из-под арки в переулок, она вспомнила, что может еще немного срезать путь, свернув в проходной двор. В этом дворе, таком же сыром и закрытом, как предыдущий, к ней подбежал и ткнулся в колени, будто давно поджидая, золотисто-рыжий щенок спаниеля, лохматый, лопоухий, длинноносый.
