Олег Журавлев - Соска
За столиками негромко переговаривались посетители, а из темных углов время от времени доносился смех. В соседнем помещении щелкали шары бильярда.
Полежаев вышел на улицу, послушал в трубку, потом вернулся и сказал:
— Вот ответы на твои вопросы. Во-первых, да, действительно, авантюрка одна у господина Маркоффа состоялась. Только не с девушкой по вызову, а с вполне приличной. Это плохо?
— Нормально.
— Он с ней познакомился случайно в одном из клубов. Во всяком случае, так он сам ее отрекомендовал: very decent. Он сразу сообразил, к чему я клоню, и дал свои комментарии: никаких шансов, что она воспользовалась ключиком или сделала с него слепок, не существует. Господин Маркофф ключ с шеи не снимал ни на секунду. Что касается дубликата, то я тебе говорил: его сделать невозможно. Это ключ, не поддающийся подделке, будет хуже.
Во-вторых. Что касается сознательного выбора ячейки клиентом. Мне сообщили, что, возможно, это и случалось, но, как правило, клерк просто выписывает следующий по счету номер. Или компьютер его выбирает в произвольном порядке. Но в принципе, если клиент запросит определенный номер ячейки, у банка нет причин ему отказывать. Хочешь, прямо сейчас запрошу, были ли случаи, когда клиент пожелал ячейку по заказу?
— Не надо, я и так знаю, что случай такой был.
— Разгадал, значит?
Полежаев с любовью заглянул Степану в глаза, блаженно опрокинул в себя рюмку водки и незамедлительно лакирнул серьезным глотком пива.
— Как же это возможно, Степан Афанасьевич? Ты хоть понимаешь, что это… э… гм… Ненормально? Ни один компьютер не нашел бы отгадку. Потому что в принципе ее здесь и нет. Не говоря уж о том, что у тебя просто недостаточно элементов, чтобы ее разгадать. Кроме этих вот фотографий да информации о том, что взломать сейф невозможно.
— Сам не знаю, Полежаев. Честно говоря, у меня тоже создается впечатление, что разгадки твоих преступлений у меня уже в голове. Как будто я их сам выдумал и нанял людей, чтобы воплотить в жизнь. А потом даю тебе отгадки. Я даже могу сказать, где сейчас находится твое копье.
— Что-о-о? Не может быть! Вы это видели?..
Полежаев беспомощно повернулся к соседнему столику. Добродушный толстяк с косичкой приветливо поднял кружку, мол, да, видел, чего только на свете не увидишь.
— Да мне самому от этого не по себе, Гена. Не добавляй.
Некоторое время друзья молча попивали пивко, каждый думая о своем. Наконец, Степан невесело усмехнулся.
— Ну так что, хочешь ты разгадку услышать или не хочешь? Только взамен ты мне должен пообещать кое-что.
— Запросто.
— Сегодня, Гена, ты не спустишь с меня глаз. Да, это моя паранойя, да, у меня съехала крыша, но ты останешься со мной всю ночь. И не отойдешь ни на шаг. В туалет будем ходить вместе. А без пятнадцати двенадцать, где бы мы с тобой ни колбасились, чем бы ни занимались, ты бросишь все дела и начнешь снимать меня на камеру.
Полежаев разом погрустнел, осунулся, усы обвисли, спина обмякла. За пивом помешательство друга успело уйти на второй план.
— Я знаю, что ты сейчас подумал, Гена. Я бы на твоем месте подумал то же самое. Но ты просто представь себе на секунду… Вот у тебя нет ни жены, ни детей. А представь себе, что они были. Были и исчезли. Пусть только в твоей голове, какая тебе от этого разница?
Может быть, ты, Гена, сейчас всего лишь мозг, плавающий в формалине. И я такой же, в соседнем сосуде. К тебе прикреплены электроды, ты весь ими опутан, прозрачными как китайская лапша, электроды прикреплены к видеомагнитофону, а тот прокручивает для тебя твою жизнь. А благодаря нанотехнологиям вся твоя жизнь, точнее информация о ней, умещается в памяти величиной с копейку. Прибор подает информацию. Быстрее, медленнее, назад, вперед, скачок в прошлое, ускоренная перемотка в будущее. Тебе кажется, что ты сидишь сейчас со Степаном Свердловым в баре. Ты уверен, что Степан твой давний приятель. Но ты «видишь» его в первый раз в жизни. «Видишь» беру в кавычки, потому что на самом деле у тебя нет ни глаз, ни ушей, а только центры, области и тому подобное. Просто по определенному проводку тебе дали маленький разрядик — ощущение, что ты Степана давно знаешь. А как же воспоминания, возмутишься ты? Воспоминания о нашей с тобой совместной и долгой дружбе формируются по мере необходимости, Гена. Надо тебе вспомнить про то, как мы ходили на леща прошлым летом, ты и вспоминаешь. Сам заказываешь эту информацию и получаешь. Есть у тебя только общее ощущение нашей с тобой крепкой дружбы. Надо тебе подумать, где ты был пять минут назад — пожалуйста, по заказу. Хотя где же тебе быть? Все там же в формалине плавал. И все остальное тоже — только информация, которая поступает в твой заспиртованный мозжечок. Запах дыма, вкус пива, состояние опьянения, холод кружки — все это только информация, проводки, микроразряды.
— Ты это уже оформил в рассказ?
— Пока нет, Гена. Вот на твоих глазах сочиняю. С моей женой Тамарой я познакомился на последнем курсе института. Больше десяти лет назад. Семь лет назад у нас родился сын, мы назвали его Велимир. А потом на день рождения ему подарили пса, которого мы окрестили Джойс. Все эти события, а также тысячи других — у меня в голове и связаны в логичную цепочку, как только я про эту цепочку подумаю. Стоит захотеть — и появляется ощущение запаха, ощущение звука, даже ощущение ощущения. Знаешь, сколько места эти трое занимают в том плавающем в банке мозгу, как только я об этом подумаю? Если из моей головы, как из арбуза, вырезать тоненькую дольку с тремя семечками, то нужно выкинуть весь арбуз: в дольке как раз то, что никак не связано с ними… Кто-то начал отлеплять электроды. Джойс. Велька. Тамара. Наверное, решили выбросить весь арбуз, протух, а дольку оставить.
Для меня, Гена, согласиться с тем, что их не было, не представляется возможным. Трудно не верить своей голове. Тем более что сама вера — тоже навязана тебе определенным проводком. Мы запрограммированы верить проводкам. Но. Мне плевать. Если существует один шанс из четырех миллиардов, что это не я сошел с ума, а как раз весь окружающий мир, то я готов играть. До последнего проводка. Можно нам здесь повторить? Спасибо!
Подытожим. Мои близкие стерты с лица земли. Точнее, не с лица земли, а всего лишь с полушарий моего мозга. Джойс, Велимир, Тамара. Это я думал, что они существуют в реальности. На самом деле в мой мозг просто была заложена эта информация. А теперь ее стерли. Но какая мне от этого разница? Теперь очередь за мной. Логично?
— Конечно нет. Пелевинщина какая-то, будет хуже. Никакой логики. Ты же носитель информации, значит, ты останешься в банке с формалином.
— Посмотрим. Ты будешь снимать меня на камеру. Если я не исчезну — обещаю больше никогда не донимать тебя с этими тремя выдуманными персонажами. А прямо сейчас дарю тебе украденную древнюю цивилизацию. По рукам?
— Конечно, Степа. То-то я думаю, зачем ты с собой камеру взял. Думал, может, для дела о пропаже копья понадобится.
— Не понадобится. Слушай сюда. Расскажу тебе, куда делся твой гарпун.
До того как приземлиться в «Пузанах», друзья уже успели пообедать в «Шеш-Беше», послоняться по центру, заскочить в специализированный магазин за запасной батареей для камеры.
— Копье, копье… — протянул Степан, собираясь с мыслями. — Значит, так. Я исхожу из предположения, что Маркофф в этой истории действительно жертва, а не участник. Он в действительности доверил копье на хранение в СКБ-банк и в ячейку его положил. Так?
— Так.
— Существует некая преступная группировка, которая решила антиквариата этого Маркоффа лишить. Двое нам уже известны: это дамочка, с которой наш герой случайно познакомился и не менее случайно переспал. Имя второго записано в банковских реестрах. И имя это — Александр Маркофф. Возможно, участников и больше.
— Что? Маркофф? Ничего не понимаю. Ты же сам только что сказал…
— Александр Маркофф-2. Не сам американец, а самозванец, назвавшийся его именем. Преступник снял ячейку на заказ. Не простую, а с конкретным номером, ты сейчас узнаешь с каким. Назвался он Александр Маркофф. Ну, может быть, Александр Марков или Маркофф Алексей, чтобы законспирироваться немного. Скорее всего, существует сообщник банковский клерк. Он просто пешка, которой заплатили много денег, чтобы он закрыл глаза на однофамильцев Марковых. А может быть, обошлись без него. Это детали.
Перед этими ребятами встала задача украсть то, что невозможно украсть. Вынуть копье из футляра в закрытой банковской ячейке, за семью степенями защиты. И сделать это не открывая ячейки. Футляр, кстати, очень пикантная подробность. Если бы пропал и он, было бы не так эффектно, меньше мистики. А тут, очень кстати, возникает подозрение, что сам Маркофф его каким-то образом в сейф не положил, а в рукав засунул.
