Кирилл Сафонов - День счастья – сегодня!

– Что у меня осталось? Что? – крикнул я в тишину огромного опустевшего дома, полного страха и грязи.

– У тебя есть неделя, – снова услышал я.

– Что? Неделя?

– У тебя есть жена и дочь! Тебе мало? Никто не виноват, что ты не ценил всего, что имел. Радуйся тому, что осталось.

– Радуйся? – вновь крикнул я. – Радуйся?

– Ты так и не понял? – спросил голос.

– Что? – завопил я. – Что должен был понять? Что я могу понять? Я… я – ничтожество! У меня нет даже слез, чтобы оплакивать свои потери! Я убил их всех!

– У тебя есть жена и дочь!

– Жена и дочь?

– Да, жена и дочь!

Все смешалось в моей голове. Я совершенно запутался и не мог понять, что выкрикиваю я, а что… Тоже я. Кто? Кто прав?

– Жена и дочь… Жена бросила меня! Ушла к другому! Легла к нему в постель! И после этого ты говоришь, что у меня есть жена?

– …и дочь!

– Они улетели… – услышал я свой крик. – Слышишь? Улетели с ним!

Я взглянул на часы. Начало двенадцатого.

– Они улетели… – прошептал я. – Улетели с ним…

«Нужно выпить», – мелькнуло в голове. Да, точно, обязательно нужно выпить, другого выхода нет, иначе я сейчас окончательно сойду с ума. Я встал и в каком-то полусне стал ходить туда-сюда по кухне. Я ничего не понимал; словно слепой, я натыкался на какие-то вещи и только потом начинал манипулировать с ними. Вот стакан. Так. Вот телевизионный пульт. Да, пожалуй, пригодится. Я включил телевизор. Я устал от тишины, просто схожу с ума от нее. Я нырнул слишком глубоко и непременно должен вынырнуть на поверхность, иначе обратного пути не будет. Так что мне сделать, чтобы наткнуться на что-нибудь спиртное? Пусть это будет одеколон, мне сейчас все равно.

За спиной начинал расходиться телевизор. Но я продолжал шаг за шагом изучать местность.

«…мы прервемся на экстренное сообщение…» – пронеслось по кухне.

Господи, у вас тоже? Кого застрелили на этот раз? Или…

«…самолет, вылетевший… Москва—Рим… восемнадцать часов пятьдесят пять минут… Шереметьево-2… упал через десять минут после взлета… по предварительным данным, все пассажиры погибли… на месте катастрофы работают спасатели… всем родственникам и близким обращаться…»

Часть третья

Место для счастья – здесь

Очнулся я от собственного крика. Я снова пришел в себя. Господи, я снова был здесь! Я стоял на коленях посреди кухни, в груде растерзанной мебели. Я стоял на коленях и выл на желтый круг лампы, словно волк на диск луны. Все руки мои были содраны в кровь, и сильно саднило губы, их я отдал на растерзание зубам. Повсюду были капли моей крови, но это самое малое, что я потерял. Вой постепенно стихал, не было сил.

Я опустился на пол и зарыдал. Кажется, несколько лет назад со мной уже было подобное, но тогда у меня было все…

Несмотря на боль, я продолжал стучать кулаками по полу. Через какое-то время (ориентация во времени была напрочь потеряна) я встал и, в миллионный раз закурив, пошел по дому. Я был один. Абсолютно. Несколько телефонов, встреченных мной на пути, были тут же разбиты, растоптаны, попросту уничтожены.

Да, я всегда хотел этого. Мечтал об этом. Остаться одному, чтобы никто не мешал. И вот я один. Будь счастлив, дружище. Внезапно мне снова стало так страшно, я полностью растворился в ситуации, и теперь она всем своим ужасом упала на меня.

Я один. Один в целом мире. Меня пока еще защищает и скрывает дом, но и он не сможет делать это вечно. К тому же я ненавижу его. Но стоит выйти за дверь, как я окажусь совершенно один посреди гигантского мира, в котором всем на тебя наплевать, потому что не осталось никого, кто по-настоящему любил меня. Никого.

Я шел по дому, зовя своих любимых, но никто не мог мне ответить. Я бы отдал сейчас полжизни за галлюцинации, чтобы хотя бы больное воображение предоставило мне шанс на спасение. Взять и сойти с ума, увидев всех моих любимых, сесть и говорить с ними, с ни для кого уже не существующими, пусть они будут только моими. Но нет, как раз когда мне так необходимо сумасшествие, ведь все сумасшедшие – счастливчики, его нет.

Я не заслуживаю даже этого. Я жил какими-то дурацкими иллюзиями, сформированными страхом перед жизнью. Хотя бояться нужно было совершенно другого. И это действительно страшно. Очень страшно. Катастрофически страшно. Безумно… О Господи, я мечтаю о безумии, не о смерти хотя многие, наверно, подумали бы сейчас именно о ней, но я трус, а потому выбрать безумие для меня более разумно. Разумно думать о безумии! Красота! Да уж, ничего не скажешь. Хотя думаю, что и там сейчас нет места для меня. Что мешает человеку заранее понять все свои просчеты, все ошибки? Почему, чтобы сделать какие-то выводы, недостаточно наступить только в одну кучу дерьма и больше уже не совать свои ноги в другие? Ведь испачкаться – это еще не самое страшное, можно поскользнуться и разбить голову! Хотя вполне допускаю, что это только мои собственные идиотские мысли, и никому другому они не подходят. Дай-то Бог!

А теперь я сразу получил по всем счетам. И я буду жить с этим. Не знаю, может быть, покончить со всем этим? Это прекрасный выход, возможно, даже правильный. Ага, как у Агаты Кристи в «Негритятах»: «Повесился, и никого не стало». Да, именно так, потому что сейчас я совершенно не знаю, кем я стал. Я не знаю степень своего безумия или, наоборот, разума. Возможно, стоит мне выйти на улицу, как я стану разбивать головы всем вокруг за их счастливые улыбки или еще того хуже – просто так. Не знаю, возможно. Возможно, я больше никогда не смогу уснуть без снотворного или без пол-литра водки. Я не удивлюсь, если у меня больше никогда не будет ни одной женщины, и даже не только потому, что я очень люблю свою жену, а просто потому, что все мужское умерло или умирает сейчас во мне и я попросту не смогу этого сделать. Мне все равно, я буду жить. И снова кто-то уже сказал подобное. «Кто бы что ни говорил, я буду жить», – всплыло в голове. Почему, как только в голове появляется хоть одна более или менее хорошая мыслишка, тут же оказывается, что все права на нее уже давным-давно защищены? А вообще, если по-честному, есть ли у нас в головах что-нибудь свое, вот так чтобы по-настоящему свое? Не знаю.

Да пошли и они все, вместе взятые! Я буду жить и с этим. Я буду жить со всем, что меня окружает и ждет. Потому что это моя плата. За все. За все, что сделал и что не сделал. Мой крест, так сказать. И пусть я надорвусь, пусть изо дня в день буду тащить его по колено в крови и дерьме, но я сделаю это. Во имя тех, кого люблю.

– Клянусь! – крикнул я и, словно индеец, провел окровавленными пальцами по своим щекам, оставляя на них красные полосы.

Осталось только одно дело. А дальше можно начать все заново. С той же точки. Все возвращается на круги своя, вот я и вернусь на свой круг.

Я не знаю, как буду жить дальше. Не знаю, смогу ли кому-нибудь объяснить все это. Возможно, меня упекут в сумасшедший дом или тюрьму, мне все равно. Я буду жить, чего бы мне это ни стоило. Я смогу. Я выдержу.

– Я люблю вас! – крикнул я. – Очень! – И шепотом добавил: – Всех вас.

Накинув плащ, я спустился в гараж. Долго искать не пришлось. Уже через пять минут я снова поднимался наверх с тяжелой канистрой в руке.

Я начал с нашей спальни. Запах бензина ударил в нос, но я быстро привык к этому. Нужно было поторапливаться, пока он не выдохся. А потому я практически бегом побежал по дому, тряся канистрой, словно автогонщик здоровенной бутылкой шампанского.

Во все стороны летели маслянистые брызги, покрывая вонючими пятнами все вокруг.

Вещи, мебель, обои словно противились всему этому. Глупые, они не знают, что ждет их впереди.

С каждой секундой канистра в моих руках становилась все легче и легче, и вскоре остатки тоненькой струйкой выплеснулись на резиновый коврик прихожей. Все, пора заканчивать. Я посмотрел на себя в зеркало.

«До первого мента», – подумал я и запахнул плащ.

Достав пачку сигарет и выудив из нее «раковую палочку», я улыбнулся. Безумие. Я рад тебе, как рад прыщавый подросток первому оргазму. Немного испуганно, но будучи уверенным, что это, в общем, неплохая штука.

Щелкнула крышка зажигалки, вспыхнул и затанцевал желто-синий огонек. Выдохнув облако дыма, в последний раз посмотрев на все это, я бросил зажигалку и осторожно вышел из дома, захлопнув дверь.

Я выкатил из гаража мотоцикл.

– Вот и пришло время нам отправиться в дорогу, приятель, – сказал я и включил двигатель.

Я ехал прочь из города.

Теплый ветер трепал полы моей одежды, ласкал кожу и успокаивал душу. Я чувствовал свет за моей спиной. Я сумел зажечь солнце, а теперь иду навстречу новому дню.

Вдруг что-то сильно ухнуло. Я остановил мотоцикл прямо посередине дороги и оглянулся. В небо взметнулся пламенный вихрь. «Наверно, огонь добрался до гаража», – подумал я.

И в ту же секунду ожил мой мобильный телефон.

А вот про тебя-то, приятель, я и забыл. Собравшись тут же прекратить его существование и уже подняв для этого руку, я скользнул взглядом по дисплею телефона.