Иосиф Гольман - Хранитель Реки
Береславский уже был готов продиктовать адрес и в самом деле весьма предупредительному Георгию Ивановичу, но буквально в последнюю секунду что-то его от этого удержало. Что именно, профессор затруднился бы внятно объяснить, точно не логика.
Однако, поскольку Ефим Аркадьевич привык слепо доверяться своей – и вправду развитой – интуиции, то договорились встретиться на нейтральной территории. У Пушкинской площади, в очень вкусном и недорогом ресторанчике, чтобы заодно и поесть. Дело шло к трем часам, так что лазанья с лососем под молодое вино (из-за пробок Береславский научился ездить на метро) были весьма кстати.
На всякий случай Ефим все же покопался в собственном мозгу: а чего не позвал дядьку в офис «Беора»? Ответ мог быть только один: не хотел втягивать в дело «Беор».
Значит, подсознание все же нашло что-то небезопасное в раскручиваемой теме? Впрочем, успокоил сам себя Ефим Аркадьевич, совсем безопасных тем стоимостью в миллион евро, наверное, вообще не бывает. По крайней мере, в нашей стране.
Ладно, и не такое видели. Уж точно похлеще пусть даже фальшивого Шишкина.
Ефим взял с собой свой старый черный портфель с крошечным ноутбуком и собрался на выход.
Портфель – отдельная история. Лет ему почти столько же, сколько «Беору», ремень дважды меняли, кожзам снизу – весь в катышках. Но менять его Береславский отказывался в жесткой форме. А когда один раз его вещи явочным порядком переложили в новый – чисто кожаный, хорошей фирмы и тоже с двумя отделениями, – Ефим не поленился лично полазить по помойке в поисках предательски выброшенного старого. Слава Всевышнему, потертая драгоценность нашлась.
Второй раз на такой фокус Наташка уж точно бы не решилась, понимая, что перерывать помойки теперь придется ей самой.
Спустившись в метро, Ефим приобрел проездной на пять поездок и сел в не слишком набитый вагон. Сидячих мест уже не было, но стоять в узком тупичке, комфортно облокотившись на никелированный поручень, было удобно. Особенно радостно было представлять улицы, под которыми проносился их состав. Вот пробка на Ткацкой улице, на подъезде к «Семеновской». Вот стадо машин – бампер к бамперу – перед мостом через Яузу близ «Электрозаводской». Вот заторы у светофоров на Спартаковской улице, перед «Бауманской». Чертовски приятно под эти мысли рассекать подземные горизонты!
А на «Курской» вдруг зазвонил телефон – теперь и под землей мобильники кое-где работают.
– Да! – вальяжно ответил Береславский, сдвинув слайдер дорогого смартфона.
– Привет.
– Вера, ты?
– Узнал? – спало напряжение на том конце.
– Конечно! А ты сомневалась?
Этот голос сложно было не узнать.
– Я в Москве.
– Отлично!
Мозги у рекламного профессора заработали быстро.
– Ты где?
– Гостиница «Международная», башня «А». У нас тут переговоры. Еще минут на сорок. Потом два часа свободна.
– Отлично! Я еду к тебе!
Больше ничего сказать не успел: поезд улетел в тоннель, и связь пропала. На «Площади революции» Ефим позвонил Велесову и перенес встречу на три часа. Тот отреагировал спокойно: его офис был рядом с Пушкинской, и перенос встречи планы его особо не нарушал.
Конечно, с Верой и трех часов было мало. Но на подарки судьбы – пусть даже и не очень длинные – роптать довольно глупо.
Вот теперь даже беспробочное подземное движение казалось Береславскому излишне неторопливым. И страшно подумать, как он терял бы драгоценные минуты в наземном трафике! Даже есть расхотелось.
Хорошо, что Вера приехала.
И познакомились они странно, и встречаются всякий раз урывками, по паре часов. Любви, может, и нет, но влечение, как началось тогда, на омском пароходике, – когда Ефим, сам того поначалу не ведая, через всю страну возил некую субстанцию в бампере своей «Нивы», – так и сохранилось.
Видно, и у нее к Ефиму что-то похожее. Не так чтобы жизнь за любовь, но задел ее странный профессор, столь точно изображенный Верой-художницей в виде довольного жизнью, хоть и чуть уставшего, гиппопотама.
Вера приезжала в Москву за два года трижды – ее так и непонятый Ефимом финансовый бизнес, похоже, процветал. Однако им точно было не до ее или его бизнеса. Тут же, рядом, в первом попавшемся отеле, снимали хороший номер – и полный улет души и тела был обеспечен. В последний раз, зимой, она даже шубу снять не успела. Потом смеялись: шуба и блейзер деловой – на месте. А вот низ – еще недавно столь удачно сочетавшийся с деловым блейзером – отсутствовал полностью.
Вера сама и звонила, объявляя свидание состоявшимся, и прерывала встречу (торопилась она всегда). Ефиму оставалось только быстро перекроить свои планы, что, впрочем, давалось ему легко. А муки совести по поводу недоработок в бизнесе волновали его даже меньше, чем моральные неудобства перед Наташкой. Да и с супругой Ефим всегда мог мысленно договориться. В конце концов, такое паручасовое «увольнение» от семейной жизни ничем этой самой семейной жизни не грозит: правила «Не пойман – не вор!», известного также как презумпция невиновности, пока никто не отменил.
Но, впрочем, спеша на свидание с Верой, лучше о Наташке не думать.
Ефим посмотрел на часы. Теперь, когда Вера была совсем близко, ему уже не казалось, что поезд едет быстро.
На «Киевской» совершил муторный двойной переход и оказался на перроне, откуда электрички уходили к «Международной».
Но вот ведь, черти железные, редко уходили! Если по обычным направлениям время ожидания составляло две-три минуты, то теперь разгоряченному не по возрасту профессору пришлось прождать целых одиннадцать (!) минут.
Доехав наконец до «Международной», Ефим быстрым шагом вышел из метро и зашагал в сторону гостиницы. Не останавливаясь, набрал номер, оставшийся в памяти телефона.
– В гостиницу не ходи, подожди у шлагбаума на въезде, – прошептала Вера в трубку и дала отбой – видно, обстановка не позволяла говорить свободно.
Ладно, Ефим Аркадьевич не гордый, может и у шлагбаума подождать. Тем более что кургузый пиджачок и уж очень сильно потертый портфель никак не делали его похожим на человека, способного снять номер в гостинице «Международная».
А вот и Вера! Легкой походкой – не идет, а скользит над землей – она направилась к ожидавшему ее мужчине. Дошла и… скользнула мимо, успев сказать на ходу: «Иди за мной».
А что оставалось делать?
Ефим пошел, наблюдая сзади, как обтекающее тело не слишком длинное платье ладно выделяло все замечательные части фигуры.
Лишь войдя в вестибюль метро, Вера обернулась к своему потенциальному спутнику.
– Привет, Ефим!
– Привет! – Он попытался ее обнять, но женщина легко увернулась.
– Давай отъедем подальше, здесь полно знакомых.
– А чего бояться?
– Я ж теперь замужем, – с явным сожалением сказала Вера.
Ефима кольнула игла ревности.
– Да ладно тебе, – она, как всегда, легко угадывала его самые сокровенные мысли. – Я ведь не ревную тебя к твоей жене.
Логично. Все, что она говорила, всегда было логично. А уж суть житейских вещей она видела так глубоко, что порой пугала неглупого, но простоватого в этом плане Ефима.
– Я удрала с симпозиума. Даже сумку оставила, чтоб незаметно было.
– Не сопрут сумку? – Ефим и теперь мыслил приземленно.
– Вряд ли, – засмеялась Вера. – Там миллионеров мало, все больше миллиардеры.
– Вот они самые и жулики, – убежденно произнес Береславский.
– Это в тебе классовая рознь говорит, – успокоила его подруга.
Впрочем, последнее замечание рекламному профессору не понравилось. Он с юности не любил ситуаций, когда девушка была умнее или богаче его. А здесь – оба прискорбных обстоятельства в одном флаконе.
– Ладно, не злись, – снова прочла все его мысли Вера и ласково взяла за руку: – Я ж к тебе сбежала, а не к какому-нибудь олигарху.
Вот же они какие! Ничего ведь не сделала, только за руку взяла. А теплая волна пробежала по Ефимовой голове. И не только, надо сказать, голове…
– Поехали в центр, снимем номер, – хитро-понимающе сказала Вера и тихонько сжала пальцы Ефима.
– Поехали, – согласился он. И застыл как вкопанный.
А на что он номер снимать будет? И документы, и кредитка остались в «Патроле», а тот – на охраняемой стоянке рядом с работой. Вот же идиот!
Хотя, с другой стороны, он же на встречу с Велесовым ехал. А на метро и ресторан в карманах наверняка наберется.
– Без денег? – засмеялась Вера.
Ефим угрюмо мотнул головой.
– Я тоже, – она легко прижалась к нему. – Ну, хочешь, схожу за сумкой?
Ну уж нет! Это даже хуже, чем назвать бизнес Береславского мелким (каковым он на самом деле и является).
– Хорошо, хорошо, – снова угадывает реакцию обиженного гиппопотама Вера. – Придумаем что-нибудь. Давай пойдем в твой «Патрол». Я тебя там поцелую. И обниму. А если стекла тонированные, может, и еще что-нибудь сумеем.
