Галина Зарудная - Последнее желание
Лера вошла в кухню. Здесь было чисто и пахло едой. Окно оставалось приоткрытым (тоже очевидно отец забыл), и потому в помещении сделалось прохладно. Она поспешила закрыть его и выключила старый советский радиоприемник, висевший над холодильником. Она их никогда не любила — эти приемники. И радиостанция всегда была какой-то нудной, с монотонно голосящими дикторами — не понятно вообще о чем…
Потом заглянула в спальню родителей. Кровать идеально застелена, все вещи на своих местах.
Вошла, наконец, к себе в комнату, села на кровать и вдруг ее охватила такая грусть и одиночество, что Лера с трудом нашла силы, чтобы не упасть в подушку лицом и не залиться безутешными слезами. Рыдания уже подкрадывались к горлу, в глазах защипало. Но в последний момент она встрепенулась и приказала себе успокоиться.
То, что происходит — само собою малоприятно. Но это же твоя жизнь, Лера. Твоя настоящая жизнь, какою она и была когда-то. Ты не должна чувствовать к этой жизни такое отвращение и неприязнь! Ты жила в этой комнате. Ты начала здесь шить свои первые вещи. Рисовать первые эскизы. Ты выросла в настоящую акулу моды, и эта жизнь не являлась помехой, а напротив — всячески тебя подстегивала!
Что бы делала на твоем месте Коко? Как она поступала всякий раз, когда ее снедала боль и одиночество? Когда не было сил для вдоха, не только для жизни.
Она брала в руки ткани и начинала творить…
Лера открыла старенький платяной шкаф, поглядела на свое юное отражение в зеркале на дверце, и принялась искать что-нибудь подходящее для того, чтобы заняться делом…
— 17
К тому моменту, когда она приняла решение вставать, пружины ее жесткой кровати успели измять ей все бока, как маленькие кулачки.
Этой кровати не больше трех лет, ее купили, когда Лера шла в пятый класс. До этого она спала на раскладном кресле, оно стоит теперь при входе в комнату, периодически выполняя функцию шкафа — собирает на себе юбки и блузки. Но, Боже ты мой, неужели в Совдепии полуторки специально делали такими неудобными? Рабочему человеку незачем спать? Некогда! Нужно поднимать страну, строить заводы и фабрики (большая часть которых в недалеком будущем умрет в один день!)
Лера со вздохом открыла глаза. Солнце просвечивалось сквозь тонкую занавеску. Штор на окне не было, она только сейчас обратила на это внимание. Почему у нас не было штор, изумилась она. В памяти всплыли шикарные гардины в ее квартире и Лера поспешила отогнать эти воспоминания…
Ей о многом следовало позаботиться, пользуясь своими знаниями о будущем. Объяснить родителям, почему необходимо снять все деньги со сберкнижки, вложить во что-то надежное — в недвижимость, например…
Она поднялась с кровати, оделась и выглянула в окно, слушая уже привычный за эти дни шум: непоседливые воробьи на кустарнике, мальчишка на велике, за которым гнались товарищи, горланя и размахивая руками.
Хотела пойти на кухню, но услышала, что мама беседует там с соседкой Люсей. Черт, придется ждать, пока она провалит. До чего же неприятная особа!
«Ну, а если бы тебе какая-нибудь подруга принесла весть о том, что Ленка ломает комедии в магазинах, выдуривая сладости? Как бы ты среагировала?»
Валерия улыбнулась, вообразив Ленку в образе: сиротливые глаза, дрожащие руки и голодное выражение. Да не за что в жизни! С ее то пухленькими щечками и упрямым взглядом! Да если бы дочь сумела надуть сразу стольких людей, скольких удалось надуть ей самой, она бы ей за это еще и приз выдала! В конце концов, это всего лишь озорство. В том случае, конечно, если бы актерские способности дочери не приняли тенденцию к развитию. Было бы глупо, если бы девчонку сняли на телефон, а потом выяснилось, что у нее мать знаменитость…
Но мать Валерии не склонна относиться с пониманием к шалостям подобного рода. А соседка попросту оказалась шокирована, она бы не смогла скрыть эту новость. Вот тебе и драма!
Ну да ладно, хватит анализов. В конце концов, все утряслось.
Думая над тем, чем заняться в воскресный день и не сбрендить от скуки, Лера застелила кровать, прибралась в комнате, попутно отметив про себя, что не помешало бы устроить здесь перестановку. Кто сказал, что вся мебель непременно должна стоять под стенами, как приговоренная к расстрелу? Словно главный дизайнер переиграл в детстве в «тетрис». Лера усмехнулась. От чего в людях так прочно сидит убежденность, что нужно делать все с точностью, как это делают другие? Разве это не твои законные квадратные метры? Твори, что хочешь, ставь вещи хоть с ног на голову!
Как нужно постараться с разъяснениями и не довести до припадка родителей, когда она вытолкнет кровать из угла и поставит посередине изголовьем в окно, шкаф и сервант с книгами втиснет в стену напротив, — тем самым выровняв пространство прямоугольной комнаты. Сейчас шкафы были приперты к продольной стене, стесняя этим присутствие трюмо у окна: «подвинься, малый!» Трюмо она оставит в приятном соседстве с кроватью. Комната приобретет плавные очертания, высвободив необходимые островки пространства. Письменный стол можно поставить просто в центр, как трибуну. «Это кто так делает?» — первое, что спросит мать.
На окно Лера обязательно повесит плотную гардину. Маленький коврик в центре комнаты — как раз под письменный стол. Несколько простеньких картин скрасят безликость стен — она могла бы сама что-то изобразить…
Почему у той Леры, а точнее Вали, что жила здесь до нее, было так мало воображения? Или мало решимости? Или недостаточно развит вкус… О Господи, очнулась Лера, и лицо ее вспыхнуло от потрясения — это была я! Тем незнакомым, даже посторонним человеком… Неделю назад здесь, за письменным столом, сидела другая девочка, с другим сознанием, писала в этих тетрадях домашние задания красивым ровным почерком…
Ее прошиб холодный пот и Лера почувствовала приближение панического страха.
Она снова быстро переключилась на предметы интерьера, затем выглянула в окно.
Небо казалось ясным, но сквозь него все еще проглядывали холодные тона.
Лера обвила себя руками, напряженно вглядываясь в небо — такое же в точности, как всегда и везде. Неважно к каком году или веке, в какой части земного шара. Перед небом все наши заботы — мелкая суета. Чехарда. И того меньше. Оно существует независимо, оно существует вечно, и даже, если человек думает, что сумел его покорить, он глубоко ошибается. Не способна суета покорить такую спокойную благородную высь!
И не просто так Лера думала об этом. Она не была склонна к философствованию о жизни, но все, что происходило с ней теперь, не имело ответов, не могло быть принято как факт: ни как научное открытие, ни как духовная практика, ни как теория вероятности! Она смотрела в небо, смутно ощущая всем своим нутром, что оно все знает.
— Но кто я такая, чтобы удостоиться ответа, — с грустью произнесла Валерия. — Может, все дело в Конце Света? Может, Календарь Майа не такая чепуха, как всем казалось? Да и Конец Света вовсе не то, что все ожидают: стихийные бедствия, огонь с небес, потоп… И никаких физических проявлений нет, по крайней мере — заметных и ощутимых сразу. Просто однажды тихо и незаметно случается некая подмена. Парад Планет, как механизм в часах, что-то включает, или, напротив, выключает. Меняется что-то неприметное для глаза, например, сама энергия земли… смещаются не координаты и полюса, а вообще измерения… Что, если это и произошло со мной? И еще черти знает со сколькими людьми. Ведь, правда, откуда мне знать, может, я попросту попала в какую-то воронку между временем и пространством, где все перемешалось, как в чокнутом калейдоскопе… Может, мне повезло, что я не попала в век инквизиций, а в собственное детство…
Может, ее память оказалась слишком привязана к этому моменту.
Если обо всем этом думать, точно можно рехнуться!
— Черт! Хватит, Лера, хватит. — Она отвернулась от окна. — Пусть это и так, что с того? Ты здесь… Займи себя чем-то… Просто займи…
— 18
Вчера она нашла в шкафу мамино девичье платье, которое по-прежнему бережно хранилось на вешалке. Собственно, весь шкаф был забит подобными вещами, их никто не носил, но они продолжали заполнять пространство. Ладно, если бы вещи являли ценность, как коллекционные, с биркой знаменитых Домов Мод. Это можно было бы воспринимать, как выгодное капиталовложение. В новом веке такая тенденция уже сформировалась, и, к примеру, какой-нибудь жакетик или маленькое черное платье от Шанель, Кардэна или Диора с возрастом в 25 и больше лет, можно выгодно продать на аукционе в Париже или Нью-Йорке.
Но в шкафу ее родителей находилось натуральное шмотье, достаточно безликое, с точки зрения Валерии. И будь ее воля, она бы разделалась с этим всем в одно мгновение. Руки так и чесались! Ей приходилось напоминать себе, что заполнить шкаф заново — очень трудоемкое и дорогое удовольствие в конце 80-х. Поэтому единственное здоровое решение в ее случае — перекрой.
