Вэй Хой - Крошка из Шанхая
– Ужас! – сказала я. – Будь осторожнее. Я очень скучаю по тебе.
– Я тоже. Хорошо, когда есть кто-то, по кому можно скучать.
– А когда ты вернешься в Шанхай? – спросила я.
– Как только прочту пару книг и сделаю еще несколько зарисовок. Здешние люди совсем не похожи на шанхайцев. Тут больше чувствуется атмосфера Юго-Восточной Азии.
– О'кей! Целую тебя!
Мы послали друг другу звучный воздушный поцелуй и на «раз, два, три» одновременно повесили трубку.
Мадонна окликнула меня из ванной комнаты:
– Дорогая, принеси мне банный халат.
Я открыла гардероб и достала один из махровых хлопчатобумажных халатов Тиан-Тиана. Она уже открыла дверь и вытиралась, окутанная клубами пара.
Я бросила ей халат, а она приняла игриво-соблазнительную позу а-ля Мэрилин Монро.
– Как тебе моя фигура? Недурна?
Я скрестила руки на груди, окинула ее оценивающим взглядом и велела повернуться ко мне спиной. Она послушно повернулась вполоборота, а потом показалась со всех сторон.
– Ну, как? – Она смотрела на меня с воодушевлением.
– Сказать правду?
– Ну конечно.
– Твое тело хранит следы слишком многих мужчин, не менее сотни.
– Что ты имеешь в виду?
Она так и продолжала стоять передо мной без халата.
– Грудь у тебя недурна. Не очень большая, но есть за что подержаться. Ноги стройные. Шея лучше всего. Такая шея бывает только у европейских аристократок. Но твое тело изнемогает от усталости, оно знало слишком много мужчин.
Охваченная жалостью к себе, она поглаживала свою грудь, прикасаясь к ней бережно, словно к маленькому сокровищу. Затем она ласково провела по ногам и дотронулась до стройной шеи.
– Я обожаю себя. Чем больше мне лет и чем сильнее усталость, тем больше я себе нравлюсь. По-твоему, я привлекательна? – повторила она свой вопрос.
Я прошла мимо и вышла из ванной. Мне невыносимо было видеть, как она ласкает себя. Ни мужчина, ни женщина не смогли бы равнодушно смотреть на это.
– А твоя квартирка даже удобнее моей, – раздался ее громкий голос у меня за спиной.
Ей хотелось поболтать, поэтому мы нырнули в одну кровать, улеглись рядышком под пушистым пуховым одеялом и выключили свет. Когда я училась в университете Фудань, соседки по комнате часто подолгу болтали, лежа в одной постели. Чтобы поведать друг другу о своих секретах, страстях, желаниях и обидах, лучшего места было не найти. Ни один мужчина не в состоянии понять эти сокровенные мечты, доверительные и интимно-дружеские отношения и подспудные страхи. Она рассказала мне о прошлом, а я поделилась с ней своими воспоминаниями, конечно, не такими яркими и интересными, как у нее.
Ее жизнь была похожа на витиеватый китайский иероглиф – сумасшедший росчерк пьяного каллиграфа. Рисунок моей судьбы был более гладким и безмятежным: боль, печаль, счастье, несправедливость не превратили меня в изгоя. Я все еще оставалась умной, чувствительной девушкой, по крайней мере с точки зрения некоторых людей.
Мадонна выросла в убогом районе Шанхая Чжабей и с самого раннего детства мечтала стать художницей (наверное, поэтому почти все ее любовники были художниками). В шестнадцать лет она сбежала из дома. Ее отец и старший брат были пьяницами и, напившись в стельку, бросали в нее бутылками. Позже их насилие приобрело сексуальный характер, они все чаще тискали и пинали ее, гасили окурки о ее грудь. Слабохарактерная и робкая мать была не в состоянии защитить ее.
Однажды Мадонна не выдержала и села на первый попавшийся поезд до Гуанчжоу. Выбор у нее был небогатый. Она устроилась в бар развлекать клиентов, пока те выпивали. В то время города на юге страны росли как грибы после дождя, повсюду было много состоятельных людей, а некоторые были просто баснословно богаты. В отличие от девушек, приехавших из других провинций, каждое движение Мадонны отличалось грацией и изяществом. Она нравилась клиентам, ей делали комплименты, для нее были готовы на все. Ее положение быстро укрепилось. Прошло не так много времени, а она уже обзавелась собственным бизнесом и теперь сама нанимала девушек.
Ее называли «иностранной куколкой». Такое ласковое прозвище в Шанхае обычно дают хорошеньким девушкам с нежной кожей. Она щеголяла в длинных черных платьях на бретельках и в бриллиантовых кольцах, подаренных поклонниками. Черноволосая и белокожая, она напоминала королеву, живущую в уединенном дворце, укрытую от нескромных взоров толстым занавесом. Благодаря огромным личным связям она пользовалась большим влиянием.
– Вспоминая тот период моей жизни, а его можно назвать «Красавица и чудовища», я думаю об инкарнации: тогда я была другим существом. Я в совершенстве овладела искусством укрощения мужчин. Может быть, в старости я напишу книгу специально для женщин, научу их, как постичь образ мыслей мужчины, как понять мотивы его самых худших поступков. Змею можно убить одним сильным и метким ударом ниже головы, но выше брюшка. У мужчин тоже есть уязвимые точки, на которые можно надавить. Современные девушки, наверное, быстрее взрослеют, они сильнее и храбрее нас, но во многих отношениях женщины до сих пор находятся в невыгодном положении.
Она поправила подушку, взглянула на меня и спросила:
– Разве не так?
– Если уж быть до конца откровенной, то общество по-прежнему игнорирует потребности женщин и не поддерживает их стремление почувствовать уважение к себе, – ответила я. – Тех, кто посметливее и пораскованнее, называют грубыми и вульгарными. А к благовоспитанным относятся как к пустоголовым вазам для цветов.
– В любом случае женщинам нужно развивать ум. Немного мозгов никогда не повредит! – Мадонна сделала паузу и опять спросила, согласна ли я с ней.
Я утвердительно закивала. Мне не хотелось бы выглядеть непримиримым борцом за женские права, но многое из сказанного ею было верным. Благодаря этим словам мне неожиданно открылась новая, доселе незнакомая Мадонна – глубокомысленная и зрелая.
– А как ты познакомилась со своим покойным мужем? – поинтересовалась я.
– Кое-какие события в жизни убедили меня в том, что независимо от моего влияния и многочисленных связей я была всего лишь красивым, но беззащитным цветком, который могут сорвать в любой момент. В то время я подружилась с одной девушкой из Чэнду [69]. Она изучала менеджмент в университете провинции Сычуань, была очень начитанной и могла беседовать со мной об искусстве. Возможно, я и вульгарная особа, но с детства неравнодушна к искусству. Тогда среди моих любовников был выпускник Художественного института Гуанчжоу, писавший сюрреалистические картины, как Ай Дик.
Девчонке негде было жить, и я пустила ее к себе в квартиру. Однажды вечером к нам вломились трое парней свирепого вида, которые искали ее. Оказалось, они были родом из ее родного города в провинции Сычуань. Они собрали крупную сумму наличными и отдали ей перед отъездом в Гуанчжоу, чтобы она вложила их во фьючерсы. Но практически за одну ночь она лишилась всех денег, а это было около ста тысяч юаней. Осталась без гроша в кармане, и ей пришлось устроиться работать в бар. Она старалась не встречаться с земляками, а инвесторам ничего не сказала о пропаже. Но в конце концов эти ребята разыскали ее и пришли с ней разбираться, вооружившись ножами.
Когда они заявились, я принимала душ. Заодно с ней они решили прихватить и меня. Это было ужасно. Все в комнате перевернули вверх дном, украли мои драгоценности и тридцать тысяч юаней. Я пыталась им объяснить, что не имею к этому ни малейшего отношения, но они все равно не отпускали меня. Просто сунули кляп мне в рот. Я испугалась, что они собираются продать нас работорговцам в Таиланд или Малайзию.
Нас заперли в чулане. От безнадежности и отчаяния я совершенно растерялась. Только представь себе, всего каких-то несколько часов назад я нежилась в роскоши, а теперь превратилась в кусок мяса, из которого вот-вот сделают отбивную! Что за страшное невезение! Потом они вернулись и до полусмерти избили ту девчонку, кричали, что она годится только в шлюхи. Когда они вытащили кляп у меня изо рта, я решила во что бы то ни стало спасать собственную шкуру, и гори оно все огнем! И я стала называть всех известных мне шишек и важных людей по обе стороны закона от начальника полиции до гангстеров, контролировавших каждую улицу в городе. Это поколебало их решимость на какое-то время, и они вышли посовещаться. Совещание затянулось, я слышала, как они ругаются между собой. Затем тот, что был повыше ростом, вернулся и сказал: «Сдается мне, ты – та самая знаменитая «Иностранная куколка». Произошла ошибка. Мы немедленно отпустим тебя».
Рассказывая эту историю, Мадонна судорожно цеплялась за меня холодными потными руками. Пальцы у нее дрожали от волнения.
– И ты решила выйти замуж? – спросила я.
– Да, чтобы бросить бизнес, – ответила она. – В ту пору один старый скряга – мультимиллионер и все такое – хотел на мне жениться. Мне было тошно подумать, что придется спать с этой морщинистой мумией. Но я преодолела отвращение и согласилась. Я надеялась, что он долго не протянет, и оказалась права. Теперь я богата и свободна, гораздо счастливее многих женщин. Может, я и глупа, как пробка, но денег у меня побольше, чем у какой-нибудь добродетельной безработной белошвейки.
