Эрик Сигал - Сильнодействующее средство
— Хм-ммм… Я тоже рад познакомиться.
Метрдотель с поклоном положил перед ними меню и одновременно поинтересовался:
— Желаете аперитив?
Вопрос, конечно, был адресован Сэнди.
— Я взяла на себя смелость заказать «Кир Рояль», — вежливо сообщила Глория.
Почему она говорит с ним с таким почтением?
— Тогда я тоже его возьму, — поддакнул Сэнди.
Метрдотель кивнул и удалился.
Ну вот, подумал Сэнди, теперь надо о чем-то говорить.
— Так что конкретно я заказал? — Он посмотрел на Глорию в упор, пытаясь справиться с ошеломляющим эффектом, который произвела на него ее красота.
— Шампанское с кассисом, — пояснила она с улыбкой.
— Ну, про шампанское я много чего знаю, — ухватился он. — В основном с научной точки зрения, конечно. Не думаю, что вам это будет интересно.
— Как раз наоборот. — Девушка коснулась его руки. — Я преклоняюсь перед наукой. Сама-то я в Редклиффе только один естественно-научный курс прослушала.
Ого, ужаснулся Сэнди, эта… профессиональная жрица любви еще и в Гарвард ходила! Вслух он сказал:
— А вы по какой специальности учились?
— История искусств, — ответила Глория. — Вообще-то, я как раз заканчиваю диплом по гравюрам Альбрехта Дюрера. Буду защищаться здесь, в университете Лос-Анджелеса.
Сэнди мысленно вздохнул с облегчением: она этим зарабатывает себе на университет. То есть я фактически помогаю ей набрать нужную сумму. И хорошо, что она так широко образованна. Иначе до решающего момента не дотянуть.
Когда подошло время делать заказ, Глория проявила недюжинное знание скандинавской кухни. Когда же принесли карту вин, она не стала отбирать у Сэнди инициативу, а лишь шепотом посоветовала:
— Попробуй номер сто двенадцать. Только чтобы из холодильника!
Сэнди повторил это вслух. Сомелье заметил, что это прекрасный выбор, и удалился.
Вдруг Сэнди разинул рот. Глаза у него полезли на лоб.
Глория решила, что он встретил кого-то нежелательного.
— Что, жену увидел? — шепотом спросила она.
Сэнди молча покрутил головой.
Глория осторожно проследила за его взглядом. Его внимание было приковано к столику в дальнем углу, за которым, в ее представлении, сидела ничем не примечательная компания, трое мужчин и одна женщина.
— У тебя голливудская болезнь, — посочувствовала она.
— Что это значит?
— Ну, разновидность галлюцинаций, нападающих на человека, впервые оказавшегося в Голливуде. Длится, как правило, несколько дней. У меня тоже поначалу такое было. Тебе кажется, что всякий, кого ты видишь — мясник, бакалейщик, кто угодно, — на самом деле знаменитость типа Роберта Редфорда или Джейн Фонды. На самом деле здесь всякий плебей изо всех сил старается выглядеть как настоящая звезда.
— Нет, — возразил Сэнди, все еще в полутрансе. — Я знаю этого человека. Мы вместе учились в старших классах школы.
Глория еще раз осторожно посмотрела на компанию.
— Надеюсь, ты не о Ким Тауэр говоришь? — с презрением произнесла она.
— Да, да, — подтвердил Сэнди. — Это она, я ее знаю.
— Ничего удивительного, — небрежно прокомментировала Глория. — В этом городе ее все знают.
Сэнди намеренно пропустил ее реплику мимо ушей. И спросил тоном ребенка, обращающегося за советом к взрослому:
— Как думаешь, ничего, если я к ней подойду и поздороваюсь?
— Если тебе от этого станет легче — ради бога, — ответила Глория. — Но, выражаясь твоим языком, у нее в голове ровно одна извилина.
Сэнди машинально принялся оправдываться.
— Ничего подобного, она очень умная, — сурово заявил он.
— Хорошо, хорошо, — с улыбкой согласилась Глория, — будем считать, что умные женщины своего ума не показывают. Она, во всяком случае, его скрывает весьма умело.
Не обращая внимания на сарказм Глории, Сэнди поднялся и, словно в трансе, вызванном встречей со своей богиней, неуверенно направился к столику Рошель.
Чем ближе он подходил, тем восхитительнее казался ему предмет его обожания. Безупречная кожа, идеальные зубы — в ней все сверкает, все совершенно. Подойдя так близко, как позволяла ему его смелость, Сэнди робко произнес:
— Привет, Рошель, рад тебя здесь видеть.
По лицу девушки пробежала тень сомнения. Одновременно три ее кавалера разом повернулись к тому, кого они приняли за незадачливого поклонника в поисках автографа.
Их остановила ее улыбка.
— Сэнди, неужто ты?
— Я уж подумал, ты меня забыла… — пробормотал он.
— Как это забыла? — воскликнула Рошель. Она встала и протянула ему обе руки. — Иди сюда, я тебя обниму.
Сэнди повиновался и, сам того не осознавая, получил по поцелую в каждую щеку.
Но это была только увертюра к праздничному салюту. Рошель принялась на все лады представлять Сэнди своим спутникам.
— Ребята, позвольте представить вам моего самого дорогого друга детства и, наверное, самого гениального американского ученого. А по счастливому совпадению, еще и сына Сидни Рейвена. Сэнди, это Харви Мэдисон, мой агент. Это — Нед Гордон, мой менеджер, а это — Март Хамфриз, мой рекламный агент.
Все трое поднялись и энергично пожали Сэнди руку, а Рошель продолжала:
— Мне очень жаль, что не могу тебя пригласить за наш столик, но у нас тут деловое совещание. Мой контракт заканчивается, его надо будет возобновлять, и мы проговариваем для себя кое-какие детали.
— Все в порядке, — ответил Сэнди. К нему начала возвращаться какая-то уверенность в себе. — Я все равно не один.
— Правда? — с любопытством воскликнула Ким.
— Да, — горделиво подтвердил Сэнди. — Вон она там сидит.
Четыре пары глаз издалека смерили Глорию оценивающим взглядом.
— Хорошенькая леди, — объявил Харви Мэдисон. — Тоже из наших, киношных?
Сэнди на миг показалось, что этой репликой агент принижает его девушку.
— Нет, — ответил он с оттенком высокомерия. — Она занимается историей искусств. Приятно было познакомиться, я пойду. Прошу меня извинить.
Рошель покричала вслед:
— Обязательно позвони мне до своего отъезда! Мы с тобой куда-нибудь сходим, вспомним старые времена.
— Да, да, конечно, — промямлил Сэнди.
Он вернулся к своему столу и сел.
— Прости, — сказал он, — это моя давнишняя приятельница, еще по Нью-Йорку.
Глория кивнула.
— У тебя на щеках помада.
Принесли еду. Пока официант суетился вокруг столика, Сэнди улучил момент и внимательно рассмотрел свою спутницу. Если не считать небольшого количества туши для ресниц, никакой краски на лице Глории не было. В отличие от Рошель.
Неожиданное общение с группой киношников придало Сэнди смелости.
— Насколько я понимаю, тебя интересует кино, — заметил он.
— Не ошибся. Мне кажется, пора женщинам занять подобающее им место в этом бизнесе. А ты как считаешь?
— Ну, по-моему, Барбре Стрейзанд это уже удается.
— Быть актрисой? Очень надо! — усмехнулась Глория. — Чтобы на тебя все пялились? Я уже работаю на полставки в монтажной лаборатории «Парамаунт». Если себя зарекомендую, когда-нибудь увидишь в титрах мою фамилию. В качестве режиссера.
— Пожалуй, за это надо выпить, — заявил Сэнди и поднял бокал шабли. Именно это вино значилось в карте под номером сто двенадцать.
А Глория провозгласила свой тост.
— Теперь моя очередь, — сказала она. — За то, чтобы ты как можно скорее разлюбил Ким Тауэр.
Сэнди опешил.
— Ты почему это сказала?
— Потому что, Сэнди, она искусственная, а ты настоящий.
Потом, в квартире Глории, они до глубокой ночи занимались сексом. После чего, все еще в возбуждении, Сэнди прошептал ей на ухо:
— Глория, если я тебе скажу, что, кажется, влюбился?
— Я тебя отговорю, милый. Я для тебя тоже не пара.
Домой он приехал около четырех утра. Потихоньку вошел — и с удивлением увидел, что в отцовском кабинете горит свет.
Сэнди заглянул в дверь — старший Рейвен, в шелковом халате, сидел в кресле, задрав ноги, и быстро просматривал какой-то сценарий. Справа и слева от него были горы бумаги.
— Пап? — шепотом окликнул он.
— А, сынок, ты меня напугал. Не ожидал, что ты так рано вернешься.
— Ты всегда так засиживаешься? — удивился Сэнди.
— Если хочешь чего-то достичь в мире кино, малыш, надо поменьше бока пролеживать. Через минуту-другую начнут звонить из Испании, мы там снимаем итальянский вестерн. А я тем временем посмотрел кое-какие новые сценарии — вдруг что дельное попадется.
— Когда же ты спишь?
— Это что — допрос? — рассмеялся отец. — Это я тебя должен допрашивать. Сэнди, у тебя какое-то странное лицо. Все нормально прошло?
— Зависит от того, как интерпретировать вводные данные, отец.
— Так. Давай к делу. Глория тебе понравилась?
