Катрин Милле - Сексуальная жизнь Катрин М

Несомненно, большинство моих мастурбационных фантазий протекают в городском пейзаже, и я привыкла к обочинам шумных шоссе и подземным гаражам. (Мне хотелось бы добавить к уже рассказанным сценариям еще один, довольно часто используемый сюжет: в набитом под завязку вагоне метро ко мне прижимается незнакомец и, потеревшись членом о ягодицы, каким-то чудом задирает мне юбку и вставляет свой инструмент, после чего в вагоне начинается некоторое бурление и образуются ламинарные течения, так как пассажиры разделяются на две оппозиционные группы — мужчины, спешащие на смену смелому незнакомцу, орудующему у меня во влагалище, и возмущенные остальные… Возможно ли отыскать более «парижскую» эротическую фантазию?) Тем не менее по зрелом размышлении мне кажется, что я предпочитаю широко раскинувшееся пространство, иллюзию которого, кстати, создает ночной город. Когда мы только начинали нашу совместную жизнь с Клодом, нередко, возвращаясь поздно вечером в нашу маленькую квартирку на окраине, мне случалось, шагая перед ним по пустынной улице, внезапно задрать юбку, обнажив ягодицы — вовсе не для того, чтобы пригласить его отыметь меня на месте (мне кажется, что этого не случилось ни разу) или спровоцировать гипотетического прохожего, — нет, мне просто было необходимо вдохнуть улицу полной… задницей, прицепить ее сияющий фонарями, напитанный свежестью шлейф к моим трепещущим ягодицам. Иногда я даже задаюсь вопросом: а не сотканы ли все те мужчины, бесчисленными тенями окружавшие меня на обочинах бульваров и гаражей, из той же тончайшей материи, что и само пространство, и не были ли их набухшие ширинки просто плотными сгустками воздуха? Еще я никогда не встречала никого, кто смог бы лучше и быстрее меня определить нужное направление в незнакомом месте. Возможно, способность постоянно менять партнеров во время оргий и — как случалось со мной неоднократно в определенные периоды моей жизни — курсировать между несколькими любовниками принадлежит к тому же типу психологических феноменов, что и чувство ориентации.

Сексуальные опыты первых лет моей взрослой независимой жизни неразрывно связаны с императивной потребностью выйти пройтись, подышать, избавиться от давящего груза четырех стен. Эта потребность, впрочем, нередко служила сексуальным катализатором. Я рассталась с девственностью, когда первый раз сбежала из дома. В тот день, едва успев в бесчисленный раз в пух и прах разругаться с родителями, я услышала звонок в дверь, открыв которую обнаружила Клода — тогда совершенно незнакомого мне юношу, — посланного сообщить, что молодой человек, с которым у меня было назначено свидание, к сожалению, на него прийти не сможет. Передав сообщение, Клод недолго думая предложил себя в качестве замены. Его автомобиль рулил не останавливаясь до самого Дьеппа, гда мы разбили палатку на пляже.

Некоторое время спустя я влюбилась в берлинского студента. Несмотря на то что мы ни разу не занимались любовью (осторожный юноша никогда ничего не просил, и я не напрашивалась), его длинное, крепко сбитое тело, вытянутое рядом с моим, и большие белые ладони повергали меня в состояние, близкое к обмороку. Мне хотелось переехать в Западный Берлин. Несмотря на его островное, осадное положение, я была очарована широким Кудамом[25]. Потом было письмо студента, в котором он объяснял мне, что мы слишком юны и неопытны для того, чтобы брать на себя серьезные обязательства. Послание спровоцировало еще один побег из дому снова в компании Клода, с которым я продолжала встречаться. На этот раз его автомобиль мчался на Берлин, на встречу с вероломным немцем. Необходимых для пересечения границы Западной и Восточной Германии бумаг у меня, естественно, не было, и после моей идиотской попытки тайно пересечь границу студент прибыл к заставе для переговоров лично. Таким образом, моя первая любовная история завершилась в кафе посреди необъятной парковки в каком-то лесу, где длинные очереди людей и машин выстраивались перед деревянными будками.

К моему огромному сожалению, привычка исчезать без предупреждения сопровождала меня еще долгие годы, что, конечно, было в высшей степени некорректно как по отношению к тому, чью жизнь я в тот или иной момент разделяла, равно как и по отношению к тем, кто увозил меня куда-нибудь либо ожидал меня где-то, так как я исчезала с одинаковой легкостью в обоих направлениях — из дому в гости и из гостей домой. В этой неутолимой занозе в заднице было что-то от почти болезненного стремления — которое я разделяла с Клодом, Генри и еще несколькими молодыми людьми — к эротическим путешествиям, к Новому Сексуальному Свету, стремление, которое выгоняло нас время от времени из дому, превращало в майских котов и толкало на поиски приключений за пределами братства. Неписаный закон требовал от возвратившегося шпиона рассказать о своих приключениях, каковое требование, естественно, выполнялось не всегда. Таким образом, наши хаотические желания и либертарный дух, соединяясь, образовывали нечто вроде эмульсии воды и масла. Пропасть с глаз долой на два дня в компании почти незнакомого мужчины или, к примеру, поддерживать интимные отношения с коллегой, проживающим в Милане (я поддерживала их много лет), сулит многогранные удовольствия: это не только предвкушение приключения, радость путешествия и наслаждение незнакомыми запахами чужой страны, но также эйфория от того, что вас укладывают, ласкают, ощупывают и трахают совершенно неизвестными доселе способами. Мне бы очень хотелось — к сожалению, по ряду объективных причин это невозможно — каждое утро упираться едва пробудившимся глазом в незнакомую текстуру нового, еще не обследованного потолка и, сев на кровати, на несколько мгновений испытывать головокружение, потерявшись среди по man's land[26] неизведанной квартиры в отчаянной попытке отыскать указанный вам вчера коридор, ведущий в туалет. В такие моменты единственный объект, способный доставить вам несказанное удовольствие своим присутствием и идентифицируемым прикосновением, — это тело, только что оставленное вами в глубине кровати, которое, несмотря на то что, вполне возможно, вы знакомы с ним всего лишь несколько часов, все это время питало вас своими запахами и флюидами. Сколько раз, лениво грезя о счастливой судьбе дорогих проституток высшего звена, мне приходила в голову мысль, что именно в этом и состоит главный козырь их профессии. Что касается самого путешествия, то есть временного пузыря, в котором вы живете, пока вас уже нет здесь и еще нет там, то испытываемое внутри удовольствие вполне может быть измерено на тех же весах, что и эротические переживания. Стоит мне только захлопнуть за собой дверцу такси, оставив позади нервное возбуждение, почти всегда сопровождающее любой отъезд, или оказаться в аэропорту и погрузиться в полудремотное-полубессознательное состояние, свойственное мне во время ожидания рейса, как во мне просыпается — не всегда, но довольно часто — знакомое ощущение: словно бы гигантская рука стискивает мне внутренности, выжимая из них до последней капли сладкую истому, немедленно разносимую по всему телу, до самых кончиков волос. Взгляд мужчины, в котором ясно читаются желание разрушить границы и поиск духовной близости, вызывает у меня точно такое же ощущение.

Несмотря на все вышеизложенное, я никогда не использовала многочисленные путешествия, возможность осуществлять которые мне предоставляет специфика моей работы, для умножения числа любовников. В условиях гибкого распорядка дня и наличия благоприятных обстоятельств, позволяющих сполна наслаждаться беззаботностью кратковременных, ни к чему не обязывающих связей, я трахаюсь неизмеримо меньше, чем дома, в Париже. Изо всех сил напрягая память, могу припомнить только двух мужчин, которых встретила во время путешествия и с которыми во время этого путешествия у меня случился сексуальный контакт. При этом я не случайно говорю о «контакте» — в обоих случаях это был один-единственный контакт: между завтраком и первой деловой встречей с одним и между ужином и тем, что оставалось от ночи, — со вторым.

Тому имеются два объяснения. Давным-давно, на заре моей профессиональной карьеры, умудренная коллега предупредила меня, что всякого рода семинары, коллоквиумы и прочие собрания людей, на некоторое время полностью отрезанных от привычного течения жизни, являются питательной средой для взрывного роста количества ночных хождений по коридорам гостиниц. Это — а также то, насколько бесформенные и отталкивающие туалеты могут напяливать на себя обычно следящие за своим внешним видом люди только потому, что они в отпуске, — меня по-настоящему шокировало, несмотря на то, что я к тому времени прилежно посещала места гораздо более высокой степени специализации с сильнейшей концентрацией сексуальной активности. Я, как и подобает непримиримо принципиальному новобранцу, полагала, что траханье — под траханьем я подразумевала траханье частое, регулярное и осуществляемое в хорошем расположении духа вне зависимости от пола, возраста и прочих качеств партнера(ов) — это образ жизни. В противном случае, если спокойно совокупляться можно было только в определенное время в специально отведенных местах, траханье превращалось в карнавал! (Здесь я чувствую необходимость открыть скобки и немного релятивизировать такую суровую позицию. Думается, нет нужды долго доказывать, что сексуальные наклонности и пристрастия могут сыграть с нами шутку не хуже старого зонта и что то, что надежно прикрывает нас, пока дует ветер реальности, может с легкостью вывернуться наизнанку, когда ветер подует с другой стороны, и оставить нас мокнуть под ливнем фантазий. На этих страницах я неоднократно сравнивала реальность и грезы, и вот еще одна забавная антиномия из этого ряда: несмотря на строгие принципы, изложенные выше, одна из моих самых сексуальных фантазий имела следующий сюжет: группа нервных, озабоченных бизнесменов, съехавшихся на какой-то конгресс, прячась друг от друга и таская меня по всей гостинице, немилосердно имеют меня во все дыры — то в темном углу бара, а то даже и в телефонной будке, одной рукой придерживая у уха трубку, в которой продолжается принципиальный разговор с законной супругой («Все в порядке, рыбка моя, кормят вот только не очень…»). Это была моя самая эффективная «фантазия-унижение».)