Иэн Макьюэн - Дитя во времени

Мать не стала спрашивать, зачем ему это нужно. Опустив руки в резиновых перчатках в мыльную пену, она наклонила голову и задумалась.

– Еще до того, как ты родился. До того как мы поженились, потому что мы катались на них, когда твой отец ухаживал за мной. Они были такие красивые, черные, с золотыми буквами, и ужасно тяжелые.

– Ты знаешь бар под названием «Колокол» неподалеку от Отфорда в Кенте?

Мать покачала головой.

– Это где-то возле Олд-Ромни? – спросила она в тот момент, когда мистер Льюис появился в дверях кухни.

Уступая внутреннему побуждению, которому он собирался противостоять, – не портить этот вечер и не провоцировать раздоров, даже самых незначительных, – Стивен удержался от дальнейших расспросов.

После того как все было вымыто и разложено по местам, они еще посидели и поговорили, пока Стивену не пришла пора уходить, чтобы успеть на метро. Они вышли попрощаться на крыльцо, на теплый летний воздух. Знакомая печаль охватила родителей Стивена, их голоса звучали приглушенно, хотя слова были вполне бодрыми. Отчасти это потому, подумал Стивен, что он снова, уже в который раз за эти тридцать лет, покидал дом, словно подтверждая значимость того, первого расставания; а отчасти потому, что он уходил один, без жены или дочери, невестки или внучки. Но что бы ни было причиной их печали, это так и осталось невысказанным. Как всегда, родители стояли на дорожке, ведущей к дому, и махали вслед сыну, растворявшемуся в сумерках, окрашенных оранжевым светом натриевых фонарей, махали, опускали руки и снова принимались махать, как когда-то на пустынной взлетной полосе, пока небольшой изгиб улицы не скрыл его из виду. Казалось, они хотели лично убедиться в том, что он не передумает, не повернет назад и не вернется домой.

Глава V

Далеко не всегда представители многочисленного меньшинства, состоящего из наиболее слабых членов общества, носили особую одежду, были освобождены от повседневного труда и различных запретов в поведении и могли уделять большую часть своего времени играм. Необходимо помнить, что детство не является естественным понятием. Было время, когда на детей смотрели как на маленьких взрослых. Детство – это открытие, социальное изобретение, которое стало возможным с повышением интеллектуального уровня и материального достатка в обществе. И наконец, детство – это привилегия. Ни один ребенок, становясь взрослым, не должен забывать, что его родители, олицетворяющие собой общество, даровали ему эту привилегию, причем за свой собственный счет.

Стивен, сидя за рулем взятой напрокат машины, ехал по небольшой пустынной дороге, которая вела на восток, к Центральному Саффолку. Окошко в крыше было открыто на всю ширину. Стивен устал настраивать радио в поисках приемлемой музыки и теперь довольствовался напором теплого воздуха и ощущением новизны от того, что в первый раз в этом году сел за руль. В заднем кармане его брюк лежала открытка, которую он написал Джулии. Судя по всему, Джулия хотела, чтобы ее оставили в покое. Стивен не знал, стоит ли посылать ей открытку. Солнце высоко стояло у него за спиной, и видимость впереди была изумительно ясной. Дорога, зажатая с обеих сторон бетонированными дренажными рвами, плавно петляла через протянувшуюся на многие мили сосновую лесополосу, прорезанную широким коридором вырубленных пней и засохшего папоротника. Впоследствии Стивен вспоминал, что хорошо выспался накануне. Он был расслаблен, но сохранял бдительность. Стрелка спидометра дрожала возле отметки сто двадцать, и Стивен лишь слегка притормозил, поравнявшись с большим грузовиком розового цвета.

Во всем последовавшем быстрота, с которой события сменяли друг друга, была уравновешена замедленным ходом времени. Стивен собрался обогнать грузовик, как вдруг что-то произошло – он даже не разглядел что – с колесами грузовика, там возник какой-то сбой, облачко пыли, а затем что-то черное и длинное прянуло на него с расстояния в тридцать метров. Оно хлопнуло о ветровое стекло, задержалось там на мгновение и сорвалось прочь, прежде чем Стивен успел понять, что это было. А затем – или одновременно? – задняя часть грузовика совершила несколько сложных движений, раскачиваясь и балансируя на ходу, и завихляла по шоссе, разбрызгивая искры, яркие даже в солнечном свете. Что-то изогнутое и металлическое отлетело в сторону. К этому моменту Стивен успел поставить ногу на тормоз, успел заметить висячий замок, болтавшийся на свободном фланце грузовика, и надпись «Помой меня, водитель», процарапанную в глубоком слое грязи. Послышался визг скребущего об асфальт металла, и вылетели новые искры, настолько густые, что вспыхнуло белое пламя, словно подтолкнувшее заднюю часть грузовика в воздух. Стивен начал нажимать на тормоз, когда увидел перед собой покрытые пылью крутящиеся колеса, масляную выпуклость дифференциала, распределительный вал, а затем, на уровне своего лица, днище коробки передач. Вставший на попа грузовик качнулся на передке раз или два и лениво, будто нерешительно, начал совершать кувырок, показав Стивену перевернутую радиаторную решетку, ослепив его скатывающейся вспышкой ветрового стекла и оглушив гулким ударом кабины об асфальт, после чего снова подскочил вверх примерно на метр и опять упал, закачавшись на снопе искр. Затем грузовик круто развернулся, встав поперек дороги во всю длину, перекатился на бок и резко остановился не больше чем в тридцати метрах от Стивена, летевшего на него, как он успел оценить, словно глядя на все со стороны, со скоростью семьдесят пять километров в час.

В этот краткий отрезок времени, замедлившего свой ход, к Стивену пришло острое чувство обновления. Словно мгновение назад все привычные условия и обстоятельства переменились. Отныне жить надо было по другим правилам, и он испытал нечто вроде ужаса, словно в одиночестве шел по огромному городу на только что открытой планете. Он успел еще ощутить легкое сожаление, искреннюю ностальгию по доброму старому времени, когда грузовик эффектно кувыркался на дороге, а он еще мог смотреть на него глазами стороннего наблюдателя. Но теперь пришла пора собраться и действовать. Стивен мчал машину прямо в двухметровую щель, образовавшуюся между дорожным указателем и передним бампером неподвижно замершего грузовика. Он уже снял ногу с педали тормозов, рассудив – при этом Стивен был так уверен, словно только что написал об этом целую монографию, – что тормоза лишь утянут машину в сторону и помешают его замыслу. Вместо этого он сполз пониже в водительском кресле и твердо держал руль, но не слишком сжимая руки, чтобы успеть вскинуть их и прикрыть голову, в случае если он промахнется. Стивен мысленно воззвал к Джулии и Кейт, точнее, из него сами собой вырвались импульсы любви и тревоги. Были и другие люди, о которых ему следовало подумать, он знал это, но времени оставалось слишком мало, меньше чем полсекунды, и, к счастью, никто больше не пришел ему на память и не отвлек его внимания. Когда Стивен переключился на вторую скорость и небольшой автомобиль протестующе завыл, стало ясно, что он не должен думать слишком напряженно, что ему надо положиться на расслабленные и рассеянные мысли, что он должен представить себя уже там, в щели. Звук этого слова, которое он, видимо, произнес вслух, совпал с резким треском стекла и металла, и вот он уже был по ту сторону проема и тормозил, оставив ручку от дверцы и зеркало бокового вида на дороге в двадцати метрах позади себя.

Не облегчение и не потрясение – прежде всего Стивена охватило острое чувство надежды, что шофер грузовика видел этот подвиг водительского искусства. Стивен сидел неподвижно, все еще сжимая руль, и смотрел на себя глазами человека из кабины автомобиля, оставшегося позади. Если не этот шофер, пусть вместо него будет какой-нибудь случайный прохожий или фермер, словом, кто угодно, понимающий в автомобилях и способный в полной мере оценить то, что сделал Стивен. Ему хотелось аплодисментов, он жаждал, чтобы на переднем сиденье у него был пассажир, который повернулся бы к нему с сияющими глазами. В сущности, он хотел, чтобы это была Джулия. Тут Стивен засмеялся и стал кричать: «Ты видела? Видела?» И вслед за этим: «Ты смог! Смог!» Все, что произошло, заняло не более пяти секунд. Джулия сумела бы оценить, что случилось со временем, как интенсивность событий исказила его протяженность. Сейчас бы они обсуждали происшедшее, потрясенные тем, что остались живы, пытаясь понять, что за этим скрывается, какое значение это может иметь для их будущего. Стивен снова рассмеялся, на этот раз громче, так что даже закашлялся. Сейчас бы они с Джулией целовались, откупорив одну из двух бутылок шампанского, лежавших на заднем сиденье, расстегивая друг на друге одежду, празднуя свое спасение в оседающей вокруг пыли. Вот было бы здорово! Он закрыл руками лицо и быстро, судорожно расплакался. Затем, изо всех сил высморкавшись в желтую тряпку для смахивания пыли, которой снабдила его фирма проката, Стивен вышел из машины.