Алина Знаменская - Пленница дождя
— Я так рада слышать юный смех в своем доме, — обнимая Сашу как старую знакомую, сказала Элла Юрьевна. — Вы не представляете, Сашенька, насколько этот дом постарел за несколько месяцев.
— Что вы! У вас чудесный дом! — искренне воскликнула Саша.
— Но вы ведь его почти не видели, моя дорогая. Может быть, пока ваш друг работает, мы с вами проведем экскурсию?
— Конечно!
Одарив мужчин оживленной улыбкой, Элла Юрьевна обняла Сашу и увела ее.
— Впервые вижу вашу жену.., такой. — Илья не подобрал определения.
— Элла очень любит детей. А ваша подруга, Илья, вы только не обижайтесь, но ваша подруга — сущий ребенок.
— Это правда, — согласился Илья. — Она только что закончила школу.
— А отец у нее есть?
Илья вскинул на банкира удивленные глаза. Не слишком ли он любопытен?
— Саша сирота, — строго ответил Илья, показывая тоном, что ему не слишком нравится весь этот разговор. — А почему вы спрашиваете?
— Да просто. Она сегодня обмолвилась, что недавно похоронила мать. Я подумал — может, девочка нуждается в помощи? Ведь в наше время, если нет близких…
— У Саши есть я! — отрезал Илья, не скрывая, как неприятен ему этот разговор. — Извините, Игорь Львович, мне нужно работать.
— Да, конечно.
Илья отправился в комнату, отведенную под мастерскую. Им снова овладело неприятное чувство. В душе поднялось раздражение, и он долго не мог успокоиться и сосредоточиться на работе. Примерно через час в мастерскую вбежала Саша с кипой ярких журналов. За ней шла горничная с огромней плюшевой собакой в руках. Горничная улыбалась!
«Вероятно, все и вся в этом доме подобно зеркалу отражает настроение хозяйки», — подумал Илья, наблюдая, как горничная устраивает собаку на диване вместо подушки и помогает там разместиться Саше, словно та действительно избалованный ребенок.
— Какие милые люди! — воскликнула Саша, едва горничная закрыла за собой дверь. — Элла Юрьевна дала мне примерить свое вечернее платье и разрешила выбрать любую мягкую игрушку! Представляешь?
Илья оторвался от работы и уставился на Сашу.
— И что — ты?
— Я? Выбрала. Вот. — Саша локтем толкнула собаку. — А что?
— Похоже, я тебя совсем не знаю, — помолчав, сделал вывод Илья.
Саша отодвинула журналы и с ногами забралась на диван.
— А ты, значит, считаешь, что я должна была гордо отказаться? Да? Обидеть одинокую женщину, которой некому отдать свое тепло?
Илья никогда прежде не видел Сашу такой. Ее слова звучали отрывисто и сухо.
— Или ты думаешь, мне нужны игрушки? Что я действительно сошла с ума от созерцания их богатства? Да?
Илья молчал, с изумлением наблюдая за Сашей.
— Ты эгоист! Я не знала, что ты такой! Неужели ты не видишь, что эти люди несчастны? Они потеряли ребенка!
— Саша, успокойся! Я не сказал ничего такого.
Саша вскочила и отошла к окну. Она стояла прямая и тоненькая, как молодое деревце. Было видно, что она очень обижена.
— Ты подумал. А это то же самое.
Она снова напомнила ему кошку. Кажется, гладь ее — она будет ластиться, мурлыкать. А стоит провести против шерстки — зашипит, когти выпустит. Илья отложил кисточки, подошел к Саше. Она стояла, прислонив лоб к стеклу. Илья опустился возле нее на колени и обнял ее ноги.
— Саш, прости.
Она не пошевелилась. Он еще крепче обнял ее колени.
— Как ты мог подумать тогда, в общаге, что я продаюсь.., за деньги?
— Саш.., ну.., сейчас многие этим занимаются. Сплошь и рядом. А в общаге…
— Ты думал, что я проститутка, когда раздевал меня первый раз.
— Саша! — Илья обхватил голову руками. Боже! Он совсем ее не понимает! Что у нее в голове? Что ей сказать? В таких случаях он совершенно беспомощен. Он не умеет говорить. Нарисовать — что угодно, а сказать? Илья почувствовал: что-то обрывается у него внутри и ему хочется плакать. — Тогда, в первый раз… У меня не было никаких мыслей. Мне было одиноко и страшно. Как и тебе. Я думаю, мы оба чувствовали что-то такое. Разве нет?
Саша молчала. Он прикоснулся губами к ее ноге. Он добрался до коленей, когда ощутил в ней ответный трепет.
— А сейчас?. — спросила Саша, и ее вопрос прозвучал в тишине комнаты неожиданно громко, гулко.
— Сейчас.., я хочу тебя, — шепотом ответил Илья и за руки потянул ее к себе. Она опустилась рядом с ним на пол. Глаза ее от бьющего в них солнца стали совсем желтыми, как у кошки. А тело особенно гибким и податливым.
Илья почувствовал, что сердце припустилось вскачь, дыхание сбилось. Он наклонился к Сашиному лицу, впился губами в ее рот. Она запуталась пальцами в его волосах. Они упали на пол и оказались в центре солнечного квадрата, расстеленного на полу. Потом, на исходе сил, Илья отодвинулся от Саши, боясь придавить ее, но не выпуская ее руки из своей, повернул голову и оказался нос к носу с плюшевой собакой, упавшей с дивана. Он тихонько засмеялся, измерив глазами путь, проделанный ими от стеклянной стены до дивана.
Глава 12
Настя взлетела по широкой лестнице наверх, протанцевала по длинному свежеокрашенному коридору и, в том же духе продолжая путь, чуть не сбила с ног своего профессора. По крайней мере очки на его носу сползли вниз. Он посторонился, уступая дорогу студентке:
— Вы, Настенька, все летаете…
— Ах, Антон Леонидович! Отчего это люди не летают, как птицы? — продекламировала она, забыв извиниться и сияя счастьем так откровенно и заразительно, что пожилой профессор улыбнулся и пробормотал себе под нос что-то философское.
Настя успела как раз вовремя — из аудитории вывалился мокрый Чемоданчик. Основы сценического искусства давались Чемоданчику с трудом, поскольку до монологов и перевоплощения было далеко и на занятиях по мастерству приходилось бегать, прыгать и кукарекать.
— Регина там? — поинтересовалась Настя, стреляя глазами в щель за дверью. — Как она?
— Все соки из меня выжала, — проворчал Чемоданчик. — Заставила гуся изображать. Какой из меня гусь? Фурия…
— Сам ты фурия. Региночка — просто супер! Видел ее на последней премьере? Я в улете!
— Сейчас она тебе устроит улет. Она сегодня в ударе. Чемоданчик поковылял по коридору, а Настя нырнула в аудиторию.
— Добрый день, Регина Александровна!
— Здравствуйте, Настя. Что вы готовили?
— Этюд на три слова. «Письмо. Цветы. Вода».
— Пожалуйста.
Пока Настя выстраивала на сцене выгородку, актриса курила у окна. Настя краем глаза наблюдала за ней. Регина, как всегда, безупречна — длинная юбка, подол почти касается туфель, льняная блузка в стиле «фолк» и множество деревянных бус и подвесок. Ее манера одеваться, держаться, разговаривать, курить — все притягивало Настино внимание и любопытство. Ничто, никакая мелочь не ускользнула от ученицы за краткие минуты индивидуальных занятий.
«Я буду такая же», — где-то на уровне подсознания решила для себя Настя еще на первых занятиях и теперь цепко, внимательно разглядывала свою преподавательницу, откладывая про запас впечатления. На то далекое время, когда станет взрослой женщиной. Хотя это будет не скоро, совершенно нелишне выбрать заранее образ, к которому нужно двигаться.
— Пожалуйста, — бросила Регина, заметив, что ученица завершила приготовления. Настя начала этюд все в той же эйфории, в которой вот уже месяц летала по этажам Академии искусств. Она влетала в воображаемую комнату с письмом, кружилась с ним, не вскрывая конверта, потому что знала: там может быть только радостное и приятное. Удлиняла момент ожидания. Предвкушала. Она поправляла цветы в вазе. И представляла, что это те самые цветы, которые ей вчера подарил Вадим. Настя понимает, что Вадим не богат, и оттого цветы, игрушки, шоколадки и разные мелочи, которыми он ее балует, слишком дороги ее сердцу. Она не выбрасывает цветы. Когда их приходится менять, то она отрезает стебли, а сами цветки складывает в толстый словарь иностранных слов. Три тома словаря уже хранили достаточно гвоздик, ромашек, астр и гладиолусов.
Покружившись по комнате, Настя плюхнулась на воображаемый диван (три стула, сдвинутые вместе) и понюхала письмо. Она всегда так делала, когда ей в руки попадали вещи Вадима или же ее, вещи, после того как он держал их у себя. Они долго хранили потом его запах. Вот она понюхала письмо и стала распечатывать." Краем глаза она успевала следить за Региной. Та всегда просматривала этюды в красивой и правильной позе — Регина сидела прямо, немного боком по отношению к сцене, вытянув правую руку и положив ее на спинку впереди стоящего стула. Это была очень элегантная поза, и Настя дома ее частенько отрабатывала.
Настя «дочитала» письмо. Текст должен был ее огорчить, и она вчера, репетируя перед Сашей, тщательно продумала причину огорчения. Итак, Вадим сообщает ей в письме, что он вынужден срочно уехать. В командировку. Это перед самыми выходными, когда они собирались поехать на дачу к друзьям! Настино огорчение должно выглядеть натуральным. Она и в самом деле такая: если уж на что настроится — все! Любое неожиданное препятствие способно ее огорчить до слез. Настя отбросила письмо и отвернулась. На глаза довольно натурально навернулись слезы. Поразмыслив о своей несчастной доле, Настя сердито свернула из письма кораблик и выбежала из комнаты. Она пустила кораблик в воображаемый ручей и уселась на воображаемый берег.
