Артур Хейли - Аэропорт
Речь Фримантла была краткой и впечатляющей. Когда он упомянул конкретную сумму — десять тысяч долларов, это, как он и рассчитывал, ещё больше разожгло интерес аудитории. Слова его звучали авторитетно, убедительно и казались основанными на многолетнем опыте. Только сам Фримантл знал, что все эти «факты» почерпнуты из вырезок одной городской газеты, в картотеке которой он провёл вчера два часа.
Были, однако, факты, о которых он умолчал. Решение Верховного суда по поводу фермера Каузби было вынесено двадцать лет назад, и общий ущерб составил смехотворную сумму — семьсот тридцать пять долларов, иными словами, стоимость погибших от шума цыплят. Жалоба лос-анджелесского домовладельца до сих пор в суде не рассматривалась и, возможно, никогда не будет рассмотрена. Зато о гораздо более важном деле — «Баттен против США», по которому Верховный суд принял решение в 1963 году, Эллиот Фримантл намеренно умолчал. А суд тогда постановил, что к слушанию будут приниматься лишь те дела, где речь идёт о «физическом вторжении в пределы собственности», шум же не является таковым. И поскольку в Медоувуде никакого физического вторжения в пределы частной собственности не было, то, исходя из дела Баттена, можно было сделать вывод, что в данном случае обращение в суд обречено на провал.
Однако Фримантл вовсе не собирался делать эти факты достоянием гласности — во всяком случае, до поры до времени; данного юриста вообще не слишком волновал вопрос о том, будет или не будет дело медоувудцев выиграно в суде. Ему нужно было одно: заполучить их в качестве клиентов и притом за максимальный гонорар.
С этой целью он уже подсчитал число присутствующих и мысленно произвёл кое-какие арифметические выкладки. Результат окрылил его.
Из шестисот человек, находящихся в зале, человек пятьсот, а то и больше — домовладельцы. Если учесть, что здесь сидят не только мужья, но и жёны, значит, он может рассчитывать, как минимум, на двести пятьдесят клиентов. Далее: если каждый из них подпишет соглашение, в соответствии с которым он, Фримантл, будет представлять интересы этого клиента за гонорар в сто долларов — а Эллиот Фримантл надеялся, что до конца вечера сумеет это провернуть, — то общая сумма вознаграждения может составить свыше двадцати пяти тысяч долларов.
Ему уже не раз удавались такие трюки. Просто удивительно, чего можно добиться при известной напористости, особенно когда люди накалены и жаждут настоять на своих правах. В портфеле у него лежала довольно солидная пачка бланков следующего содержания: «Настоящее соглашение между …, именуемым (ми) отныне истцом (ами), и Фримантлом и Саем, юристами …, которые берут на себя представительство законных интересов истца (ов) по делу об ущербе, наносимом самолётами, базирующимися на международном аэропорте Линкольна …, составлено в том, что истец (цы) согласен (ны) выплатить указанным. Фримантлу и Саю 100 долларов, в четыре приёма по 25 долларов, с внесением первого взноса немедленно и выплатой остатка поквартально… По успешном завершении тяжбы Фримантл и Сай получают 10 процентов от общей суммы штрафа, выплаченного истцу (ам) за нанесение ущерба…»
Эти десять процентов были вставлены на всякий случай, поскольку едва ли удалось бы добиться какого-либо возмещения. Однако в юриспруденции тоже случаются порою странные вещи, а Эллиот Фримантл старался предусмотреть всё.
— Я информировал вас о существующих законах, — сказал он. — Теперь я намерен дать вам один совет. — И он озарил аудиторию одной из своих редких улыбок, которая вспыхнула и тотчас погасла. — Этот совет будет бесплатным, совсем как рекламный тюбик зубной пасты, но за каждый последующий тюбик уже придётся платить. — Раздался смех, который он резко оборвал мановением руки. — Совет мой заключается в том, что время не ждёт, пора действовать. И действовать немедленно.
Это вызвало аплодисменты и ещё большее одобрение.
— Некоторые, — продолжал Фримантл, — склонны считать, что процедура закона отнимает слишком много времени и растягивается до бесконечности. Нередко это действительно так, но при наличии решимости и хорошего знания законов судопроизводство можно ускорить. В данном случае необходимо немедленно подавать в суд, иначе аэропорт и авиакомпании смогут сослаться на то, что самолёты взлетают над Медоувудом уже несколько лет, и в шуме, который они производят, нет ничего необычного. — В эту минуту, словно для придания большей весомости его словам, очередной самолёт с грохотом поднялся в воздух. Перекрывая шум, Эллиот Фримантл крикнул: — Повторяю: я советую вам больше не ждать! Решение должно быть принято сегодня. Сейчас!
Моложавый мужчина в пиджаке из альпаки и спортивных брюках, сидевший в одном из передних рядов, вскочил на ноги.
— Скажите же, с чего начать!
— Для начала, если хотите, можете нанять меня представителем ваших законных интересов.
Двести — триста голосов разом ответили:
— Да, хотим.
Теперь, в свою очередь, на ноги вскочил председатель и поднял руку, требуя тишины. Он был явно доволен. Репортёры с интересом наблюдали за возбуждённой аудиторией.
Сработало — как и рассчитывал Эллиот Фримантл. Теперь всё пойдёт по заведённому образцу. В ближайшие полчаса большинство соглашений, лежавших в его портфеле, будет подписано, а остальные унесут домой, там их обсудят и, скорей всего, завтра отправят ему по почте. Эти люди не боялись подписывать бумаги или обращаться в суд: они привыкли к тому и к другому, когда приобретали свои дома. Да и сто долларов — не такая уж крупная сумма. Кое-кому она может даже показаться заниженной. И лишь немногим придёт в голову заняться подсчётом, который проделал в уме Эллиот Фримантл. Но даже если они и поднимут разговор об общей сумме, он всегда может сказать, что столь высокий гонорар объясняется тем, что ему придётся защищать слишком много народу.
К тому же за эти денежки он покажет им недурной спектакль с фейерверком — и в суде, и ещё кое-где. Он взглянул на часы: пора закругляться. Теперь, когда он уже был связан с ними, ему хотелось закрепить эту связь, поставив первый акт пьесы. Как и всё, что он делал до сих пор, это тоже было заранее спланировано и должно было привлечь внимание читателей завтрашних газет куда больше, чем митинг. А кроме того, это явится подтверждением его слов о том, что он не намерен терять зря время.
Актёрами в пьесе будут жители Медоувуда, пришедшие на митинг, а Фримантл рассчитывал, что все присутствующие согласятся покинуть зал и ещё какое-то время побыть вне дома.
Местом действия будет аэропорт.
Время — сегодняшний вечер.
11
Итак, Эллиот Фримантл наслаждался успехом, а приблизительно в это же время бывший строитель-подрядчик по имени Д. О. Герреро, озлобленный и доведённый до крайности своими неудачами, решил сдаться и прекратить борьбу с жизнью.
Герреро находился в пятнадцати милях от аэропорта; он сидел запершись в одной из комнат жалкого, неблагоустроенного дома на южной окраине города. Квартира его помещалась как раз над шумной грязной закусочной на 51-й улице, недалеко от складов.
Д. О. Герреро был худой, долговязый, сутуловатый. На длинном, узком лице с острым подбородком тускло поблёскивали глубоко запавшие глаза, тонкие губы были бескровны, над ними тоненькой полоской выделялись рыжеватые усы. На тощей шее выступал острый кадык. Лоб из-за больших залысин казался даже высоким. Руки вечно что-то крутили, пальцы никогда не знали покоя. Он дымил не переставая, прикуривая одну сигарету от другой. Ему было около пятидесяти, но выглядел он старше. Небритый, в несвежей рубашке, он сидел весь взмокший, хотя в комнате было прохладно.
Герреро был женат уже восемнадцать лет. Брак его принадлежал к числу удачных, хоть и не самых ярких. Д. О. — так, звали его друзья и знакомые — и Инес Герреро относились друг к другу вполне терпимо, и мысль о том, что можно было найти другого спутника жизни, не приходила ни тому, ни другому в голову. Во всяком случае, Д. О. Герреро никогда не интересовался женщинами, бизнес и финансовые дела куда больше занимали его. Однако за последний год в отношениях между супругами образовалась трещина, и Инес, как ни старалась, не сумела её залатать. Объяснялось это отчасти целым рядом неудач в делах, которые привели к тому, что семья от сравнительного благополучия дошла до нищеты: Герреро пришлось расстаться со своим уютным и просторным, хоть и заложенным за большую сумму, пригородным домом и переехать в менее респектабельное жилище, а оттуда — в эту жалкую, продуваемую сквозняками, наводнённую тараканами двухкомнатную квартиру.
Хотя Инес Герреро это крайне огорчало, она бы стойко снесла все беды, если бы муж с каждым днём не становился всё мрачнее и не вскипал по пустякам, так что порой с ним просто невозможно было разговаривать. Недели две назад, вспылив, он ударил Инес, рассёк ей лицо и даже не попросил прощения, да и потом ни словом не обмолвился, хотя, заговори он об этом, она, конечно, простила бы его. Опасаясь подобных вспышек, она отослала двух детей-подростков, мальчика и девочку, к своей замужней сестре в Кливленд, а сама осталась с мужем и устроилась официанткой в кафе. Работа была тяжёлая, платили мало, но она, по крайней мере, зарабатывала себе на хлеб. Муж, казалось, совершенно не интересовался ею и не замечал отсутствия детей; настроение его становилось всё более подавленным, и он всё больше замыкался в себе.
