Масахико Симада - Любовь на Итурупе
25
На берегу озера, где бьет горячий источник, не так страшно бороться с холодом – старик Эруму выбрал склон вулкана Баранского. Жители острова иногда приезжают сюда на пикники, но если идти из города пешком даже бодрым шагом, дорога занимает шесть-семь часов. Обычно сюда добираются на гусеничных вездеходах, которые ползут по бездорожью часа три, не меньше. Когда я увидел, как Иван, который мог достать все что угодно, прикатил на бронированной махине, взятой по случаю у военных, я был поражен ее грозным обликом: того и гляди пальнет. Она была похожа на танк, только пушки не хватало. Я взял с собой минимум необходимого: свечи, нож, теплые вещи, одеяло, продукты – и вместе с Костей отправился на поиски Великого Духа. Старик Эруму и Нина проводили нас до места. Ржавый танк наматывал на гусеницы снег вперемешку с грязью. Его двигатель задыхался, как старый астматик, из выхлопной трубы валил густой черный дым. Сидений не было, мы устроились на брошенных на пол одеялах, стискивая зубы, чтобы не прикусить язык, хватаясь обеими руками то за потолок, то за двери, то за какие-то ручки, стараясь уцелеть в этой «комфортной» поездке. Мы доехали до места назначения и вылезли из вездехода, продолжая ощущать телом дрожь двигателя.
Неподалеку слышалось журчание горной реки. Старик Эруму раздвинул руками заросли, пошел по еле различимым следам и вышел к охотничьей хижине. На ветке висела рваная кожаная перчатка, служившая указателем. Эруму предложил сначала погреться. Мы положили вещи, и старик спустился к болоту. Мы шли вдоль болота с ледяной водой и внезапно оказались перед водопадом, от него шел пар. На противоположной стороне болота вода была горячей, а здесь холодная и горячая вода соединялись. У водопада образовалась заводь с горячей водой, и чем ниже по течению – тем вода холоднее. Старик Эруму опустил руку, пробуя воду, спустился вниз, нашел подходящее для себя место, быстро разделся и погрузил в воду свое тело, похожее на истертую кожу ботинок Мы с Костей последовали за ним, а Нина спустилась пониже.
Вокруг пахло серой, от горячей кисловатой воды щипало царапины от Нининых ногтей на спине и порезанные бритвой щеки. Казалось, это курорт для лесных богов – так много вокруг было духов. Я не бывал на берегу Стикса, но верхнее течение судьбы, без сомнения, выглядит именно так. В молчании я прислушивался к звуку водопада.
Неугомонный старик Эруму, прогрев свои косточки, направился вверх по течению, поторапливая нас. Теперь мы поднялись выше того места, где соединялись холодные и горячие потоки, пошли против горячего течения и вышли к озеру, где булькала горячая вода. Вокруг озера не было снега, теплый пар щекотал щеки. В небольшом углублении в скале мог поместиться один человек Распределив обязанности, вчетвером мы собрали сухие ветки, постелили старое одеяло и натянули крышу из прозрачной пленки. Когда мы закончили, Эруму похлопал Костю по спине и дал ему наставления:
– Костя, жди на берегу, когда появится Великий Дух. Сюда не задувают ветра и не заходят медведи, они боятся бурлящего озера. В источнике много не купайся. Он сжигает жиры в теле. Понял меня? Сиди здесь, прогони все посторонние мысли и думай только о Великом Духе. Тогда он обязательно придет.
– А где мне спать?
– Можешь иногда заходить в хижину, но Великий Дух появится, только когда ты будешь один. А ты, Каору, раз в два дня ходи проведать, как дела у Кости. Я приду к вам, когда пройдет некоторое время.
– А «некоторое время» – это сколько? На вопрос Кости Эруму ответил кратко:
– Пока не встретишься с Великим Духом, вернуться не сможешь.
А мне прошептал на ухо:
– Приду через десять дней.
Затем он зашел в хижину, разжег огонь и приготовил еду. В хижине был рис, пшеничная мука, сушеная горбуша и прочий провиант. Эруму велел мне раз в три дня давать Косте немного поесть, даже если он сам не захочет.
Эруму и Нина уехали на вездеходе, а нам с Костей предстояло подружиться с голодом и холодом, полюбить одиночество и страх. Перед отъездом Нина сказала мне:
– Костя пообещал мне изменить судьбу нашей семьи.
– Наверное, он единственный, кому это по силам, – ответил я.
– Желаю и тебе собрать богатый урожай.
– Богатый урожай? На этом забытом богом острове, на краю земли? Да еще и глубоко в горах. У подножия вулкана, до которого можно добраться только на вездеходе? Чем был известен этот остров? Ах да, фирменное его блюдо – тоска. Я и приехал сюда, чтобы наесться им до полного отвращения.
Нина по очереди коснулась щекой моей и Костиной щеки и пошла вниз. Почувствовав себя брошенными, мы с Костей вздохнули, а потом рассмеялись.
– Иди встречайся с Великим Духом, – сказал я, а Костя кивнул, бодро улыбнувшись мне. Выражение лица его полностью переменилось, в нем появилась уверенность, которой не было при Нине и старике Эруму. Он резко покачал головой, потом потупил глаза и прищелкнул языком от досады. Я спросил:
– Что-то случилось?
Он грустно улыбнулся:
– Радио взять забыл.
– Хотел послушать передачи из страны мертвых?
– Их я уже слышу. Каору-сан, мы с вами окружены.
– Кем? Здесь же никого нет, кроме нас.
– Вы не чувствуете? Духи умерших.
– А их много?
– Много. С вами настойчиво хотят заговорить – один… два… три… шестеро.
Костя с детских лет привык слушать, что рассказывают души умерших, и он, можно считать, уже получил больше половины знаний, необходимых, чтобы стать шаманом. Теперь его задача – научиться говорить с мертвыми, встретить Великого Духа, который защитит его самого от бед и несчастий, и договориться с ним. Костя понял: убегать и прятаться бессмысленно. Втайне он надеялся, что проклятье потеряет свою силу и он сможет вырасти. Я крикнул в спину выходящему из хижины Косте:
– Береги себя! Приходи, когда захочешь.
Пока я набирал дров для очага, заделывал сухой травой щели, через которые пробирался сквозняк, сооружал себе постель, наступил вечер. В свете огня ничего не было видно, и, сидя с закрытыми глазами, я уснул: навалилась усталость от проделанной днем работы. Самое главное – испытание началось.
26
Днем делать было абсолютно нечего. Я хотел пойти посмотреть, как там Костя, но решил следовать указаниям старика Эруму и не мешать ему поскорее встретиться с Великим Духом. Стоял пронизывающий холод. Огонь горел постоянно, но сбор дров оказался тяжелой работой. Я голодал вместе с Костей и с утра ничего не ел, мороз пробрал меня до костей, и я отправился погреться в заводи. После этого есть захотелось еще сильнее, и, чтобы убить время, я перебирал привезенные запасы, борясь с соблазном. Чтобы побороть соблазн, нужно переключаться на какие-то другие мысли, но в конце концов все равно продолжаешь думать о еде.
Перед глазами возникали видения обеденного стола далекого детства – тех добрых времен, когда я жил вместе со своей родной матерью. Котлеты, картошка с мясом, свинина в кисло-сладком соусе, соленые овощи… Мой приемный отец Сигэру любил простой вкус этих блюд и частенько наведывался с другого берега реки в дом, где жили мы с матерью. Благодаря отношениям, которые завязались за нашим столом, после смерти матери меня взяли в семью Токива. Другими словами, простое меню определило мою дальнейшую судьбу.
Затем в моей памяти всплыл ужин, который я ел тридцать лет назад в Бостоне. Напротив меня сидела Фудзико. Что же мы заказали? Суп-пюре из моллюсков, овощной террин, стейк с черным перцем, венский шницель. Мы выбрали по два блюда из четырех, предложенных шеф-поваром. Я не помню их вкуса, но это был лучший ужин в моей жизни. Если бы можно было вернуться в то время и начать все заново, Фудзико сейчас наверняка была бы со мной. Даже если бы мы и расстались, через несколько лет, вновь желая видеть друг друга, мы где-нибудь непременно…
Пять лет назад… Я лишился голоса. Больше не смог петь, как неземная женщина. Это случилось внезапно. С возрастом голос становился ниже, диапазон контртенора, который раньше давался мне легко и непринужденно, стал для меня недостижим, и я уже не мог петь свой излюбленный репертуар. Не знаю почему, но одновременно с голосом я потерял и мужскую силу. Совсем недавно благодаря голосу, недоступному для обычных людей, меня называли суперменом, но теперь я перестал быть даже обычным мужиком. Насмешка судьбы: вместе с женским голосом пропала мужская потенция. А я и не подозревал, что они взаимосвязаны.
Конечно, я пытался вернуть и то и другое. Уходить со сцены в сорок с небольшим слишком рано и для певца и для мужчины. Я готов был молиться на врача, который посвятил тридцать лет жизни лечению певцов. Он сказал, что всему виной полип, образовавшийся на связках. И добавил:
– Удивительно, как вам вообще с такими связками удавалось до сих пор вытягивать ноты верхнего регистра. Наверное, вы умело приспособились к особенностям вашего полипа, но всему есть предел. Удалить полип, вернуть связки в нормальное состояние и пройти курс реабилитации – другого выхода нет…
