Милорад Павич - Мушка
Архитектор Давид Сенмут изумился второй раз за этот вечер. Он совершенно не мог припомнить, когда же он своровал у продавщицы дамского белья еще и зажигалку. Ведь если бы зажигалка не принадлежала ей, то как она могла узнать, что там выгравировано. Про рубашку третьего размера он помнил, но то, что он стащил еще и зажигалку, просто не укладывалось у него в голове. Определенно, вся эта затея с подарками принимала явно не тот оборот. Надо было что-то предпринять, чтобы не испортить вечер. И он выпалил первое, что пришло в голову:
— А я знаю, как тебя зовут!
— Правда? — удивилась продавщица дамского белья. — А откуда?
— Не знаю откуда, но знаю. Тебя зовут Хатшепсут.
— Так меня еще никто не называл, — сказала она, ставя стеклянную улитку на серебряную тарелочку в середине стола.
И тогда архитектор Давид Сенмут чиркнул зажигалкой. В первый раз она выбросила красивое голубоватое пламя, и господин Сенмут зажег стеклянную улитку. Свет разлился по столу и озарил комнату. На всем был золотистый отсвет, даже на их губах. Это было заметно, когда они начинали говорить.
— Чиркни еще раз, — попросила она, — ведь там написано — трижды!
Зажигалка не подвела и во второй раз. Но на третий раз она отказала.
— Значит, не судьба, — сказал архитектор Сенмут мадемуазель Хатшепсут, — не исполнится мое заветное желание.
— Исполнится, еще как исполнится, — возразила мадемуазель Хатшепсут и поцеловала своего архитектора Давида Сенмута так, как его еще никто никогда не целовал.
Это был очень долгий поцелуй. Тем временем на полу, в тени стола, валялась инструкция по использованию зажигалки:
ВНИМАНИЕ! ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ!
Держать вдали от огня.
Это не зажигалка.
Это оружие специального назначения.
Наполнитель с динамитом активизируется после третьего зажигания!
(Если вы еще не прочитали главу «Декоративная свеча», прочтите ее. Если уже прочитали, для вас роман на этом заканчивается.)
Читатель как музыкант-исполнитель
Вместе с моими другими большими нелинейными романами, читая которые, можно самостоятельно выбирать последовательность передвижения по тексту, такими как «Хазарский словарь», «Пейзаж, нарисованный чаем», «Внутренняя сторона ветра» или «Последняя любовь в Константинополе», я передаю в руки читателей и «Мушку», книгу с подзаголовком «Три коротких нелинейных романа о любви».
В эту книгу входит мой новый роман «Мушка» и еще два коротких нелинейных романа — «Дамаскин» и «Стеклянная улитка». Мои произведения иногда относят к так называемой ergodic-литературе. К ним можно отнести и три последние вещи. В каждой из них от 10 до 50 компьютерных страниц, поэтому они удобны для чтения с монитора. Об этих романах, впрочем как и о более объемных, я хотел бы сказать следующее.
Любое художественное произведение можно представить себе в виде партитуры. А писателя — в роли композитора, который создает новое музыкальное произведение и переносит публику, то есть своих читателей, из концертного зала на сцену, превращая их в музыкантов. То есть превращая публику в исполнителей. Кому-то из зрителей писатель дает в руки скрипки, кому-то виолончели, еще кому-то — духовые инструменты, некоторых объединяет в хор, а других даже делает солистами. Потому что для читателя важна не только нотная запись, партитура, другими словами книга, но и то, что он вынесет из процесса чтения, как воспроизведет книгу, что загрузит в нее.
В качестве дирижера писатель предлагает читателям своего издателя. Последний должен находиться между произведением и публикой. А сам писатель садится в зрительном зале, слушает, как исполняется его композиция, и аплодирует. Слушает и аплодирует? Какая чушь. Нет, писатель никогда не сможет услышать, как читатели исполняют его произведение.
Впрочем, писатель в данном случае не так уж и важен. Моя книга представляет собой не что иное, как упражнение, музыкальный этюд, предлагаемый читателю для того, чтобы отработать новый способ чтения. Так что в эту книгу любой читатель может загрузить собственную любовную историю.
М.П.
