Ира Брилёва - Приключения бизнесмена
— Ну ты жу-ук! — восхищенно протянул Генка, когда Серёня объяснил ему на пальцах все выгоды и преимущества их будущего взаимовыгодного сотрудничества.
Почесав круглое пузо — что было у Генки признаком умственного напряжения, тот согласился с Серёниными доводами, выговорив для себя некоторые преимущества в получении доходов от нового бизнеса. Серёня понимал, что денег там на всех хватит, и они ударили по рукам.
Бизнес действительно оказался прибыльным. Таким прибыльным, что какое-то время за ними попеременно охотились то бандиты, то КГБ — вернее то, что от него осталось. А это, считай, те же самые бандиты, только при власти и злющие от безденежья — лихие девяностые никому не оставили выбора! Но и здесь друзьям повезло. Бандитов кто-то перестрелял при очередной разборке, а кэгэбешники отвязались сами — кого уволили, и они стали не опасны по причине отсутствия волшебной краснокожей книжицы — удостоверения, кто сам ушел на свои хлеба, и таким образом переквалифицировался в Серёниных партнеров по бизнесу. Кто просто вернулся на стезю госслужбы, осознав, что времена стремительно меняются. В общем, пронесло.
Прошло четыре года. Серёня уже давно забыл о своем НИИ, «совковом» полунищем быте и прочих прелестях докапиталистической жизни. Но, как говорится, все хорошее когда-нибудь кончается. Однажды они с Генкой поехали на рыбалку.
Выходные в бизнесе выпадают редко, а тут вдруг все сошлось. Не веря в такую удачу, друзья целую неделю собирались-готовились, плевали через левое плечо и пугались черных кошек. Но все обошлось, и в субботу кавалькада джипов — а как же без охраны таким крутым паренькам! — тронулась в сторону рыбалки. Все было как всегда: коньяки рекой, девушки-модели в малюсеньких ниточках-купальничках, шашлык-машлык. Как в том анекдоте про рыбалку — наливай да пей.
Но неожиданно Генка почувствовал себя неважно. Острая боль в левой стороне тела началась где-то под мышкой и медленно разливалась по руке и боку, захватывая все новые участки Генкиного не маленького организма. Он вроде сначала перемогался, не желая сдаваться и нарушать всеобщее веселье. Но вскоре понял, что ему не сдюжить и попросил о помощи. Веселье опало, как прошлогодние листья. Модельки жались друг к дружке, глядя на все происходящее огромными испуганными глазами, талантливо нарисованными для них дорогими визажистами. Охранники суетились около шефа, а Генка сначала медленно бледнел, а потом стал отливать в синеву. Серёня заподозрил совсем неладное, и, скомандовав отбой празднику, погнал джипы к ближайшей больнице. Ему повезло. Больница оказалась частной и вполне приличной. Генку довезли, но он был плох. Он дышал прерывисто и как-то не очень часто. Врачи, осмотрев Генку, были немногословны и мрачны. Серёня сунул главврачу в карман халата тысячу долларов и ритм, в котором все двигались вокруг синеющего Генки, ускорился раза в три. Медсестрички уже не ходили, а летали, едва касаясь белыми тапочками пахучего больничного линолеума. Каталка с Генкой унеслась куда-то в недра коридоров, а Серёня устало опустился на казенный неудобный стул в приемном покое. Через час к нему вышел главврач и присев рядом, закурил. Вокруг была такая тишина, что даже звяканье пробирок в соседней комнатенке казалось громким колокольным звоном. Серёня сидел, погрузившись в свои невеселые мысли. Прошло минуты две, пока Серёня услышал, наконец, голос этого человека в хорошо отглаженном белом халате.
— Вы знаете, я ничего вам не обещаю. Но жить он будет.
Серёня ничего не понял и решил уточнить.
— В каком, смысле жить? Он, что, умер?
Главврач отрицательно покачал головой.
— Нет. Он не умер. Но иногда я думаю, что лучше было бы умереть. Он в коме. И это надолго. Я знаю. Из опыта. — Фразы были короткими, и от этого звучали с глухим лязгом, словно падающие на бетон топоры.
Серёня сидел и молчал, потому что первый раз в жизни он не знал ответа на простой вопрос: «Что делать?» Что делать, когда твой друг, твой благодетель, человек, который вытащил тебя из грязи и прозы жизни, теперь лежит беспомощным куском плоти и неизвестно, станет ли снова человеком разумным, Homo sapiens, черт его дери. И какой человек! Весельчак и балагур, душа любой кампании и любимчик женщин. Да что там говорить, настоящий и лучший из друзей.
Серёня был прибит и раздавлен этим горем, слезы текли по щекам и он не хотел их прятать — ему было все равно, увидят их или нет. Охранники, которых он только что заметил — они, оказывается, были здесь все это время — сидели, нахохлившись, в конце коридора. Лица их были понимающе-мрачными. Да, что и говорить, хозяином Генка был отменным, таких пойди-поищи: и денежкой никогда не обидел, и относился ко всем по-человечески, а не просто: «Подай — принеси». Не унижал Генка людей, не пытался из них холуев сделать, а скорее, друзей-приятелей. Вроде бы и умел дать понять, кто здесь главный, а вроде бы и не обидел никогда надменностью или барским словом. Так что, было от чего охранникам нахохлиться.
Серёня вдруг понял, что главврач так и сидит с ним рядом и видимо чего-то ждет. «А ведь он человек занятой, дел-то невпроворот», — вдруг устыдился Серега. Главврач действительно ждал каких-либо распоряжений или пожеланий от щедрого, но, видимо, порядочного клиента. Серёня вытер глаза, помыслил несколько секунд и спросил:
— Как вы думаете, это надолго?
Главврач наклонил голову, как-то сбоку изучающе посмотрел на Сереню и ответил:
— Я уже упоминал вам, что мой опыт подсказывает — да, это надолго. Хотя, бывают разные варианты.
Серёня подумал еще минуту, и, решив, что его компетенции в этих вопросах явно не хватает, спросил:
— А что вы посоветуете? Я ведь первый раз так… — Он не смог сформулировать свою мысль, но доктор закивал головой.
— Да, да. Я вас понимаю. Есть частные клиники по уходу за такими больными. А есть и государственные стационары. Платные, конечно. Но, как вы сами понимаете, в частных удобнее.
Серёня кивнул, сделав знак врачу, что все понял.
— Знаете, я не знаток всяких там медицинских тонкостей, а уж тем более, больничных заведений. Я хочу вас попросить — организуйте, пожалуйста, моего друга в такую больницу, где, по вашему мнению, за ним будет самый лучший уход. Цена значения не имеет — надеюсь, это вы и без меня поняли. А всю информацию об этом медицинском рае и счета по его финансированию, пожалуйста, пришлите в мой офис. Вот моя визитка, секретарь будет в курсе. — Доктор послушно закивал головой, получая из Серёниных рук вторую тысячу баксов. — И, пожалуйста, сделайте это поскорее. Это мой друг. — С акцентом на слове «друг» Серёнина фраза прозвучала почти угрожающе.
— Не извольте беспокоиться, все сделаем, все сообщим в кратчайшие сроки. — От этой тирады пахнуло старорежимностью и покорством, и Серёня как-то сразу внутренне успокоился — этот сделает, в лепешку разобьется, но сделает.
Джипы траурной процессией потянулись в сторону Москвы. Серёня все еще не мог смириться с мыслью, что он остался один на один с этим монстром — БИЗНЕСОМ. Но, чем ближе становился запах столицы, чем ближе надвигались на него громады новостроек, тем он больше успокаивался. «Ничего, прорвемся. Я смогу, я выдержу». Он твердил это, как заклинание. На Генке всегда лежала огромная ответственность, которую возлагают на человека серьезные, нешуточные обязанности. Их с Генкой бизнес не терпел расхлябанности и дурости. И, каким бы не был Генка бабником и весельчаком на отдыхе, в деле это была настоящая бизнес-акула. У него был природный нюх на финансовый успех. И Серёня часто восхищался тем, с какой проницательностью Генка продирается сквозь непростые джунгли нефтебизнеса, вынюхивая и высматривая выгодные контракты среди огромного потока всякой нестоящей ерунды. Теперь этому нюху, этому замечательному чутью Серёне придется научиться в самые короткие сроки. Иначе Его Величество Бизнес ошибок ему не простит.
В одиночку работать было намного тяжелее — это Серёня почувствовал в первые же дни. Только теперь он до конца осознал, каким замечательным и приятным было то время, когда рядом с ним был Генка. Теперь Серёне каждый день не хватало его деловой хватки, проницательности и умения предугадывать события. Конкуренты начали на Серёню крестовый поход по всем фронтам. Он был вынужден продать часть их с Генкой бизнеса, но все же приличный его кусок сохранить удалось. И Серёня этим гордился. На фоне того, что тогда творилось в стране, Серёнина контора выглядела островком стабильности, и он твердой рукой вел свой маленький кораблик в безумном море той, совершенно дикой, российской экономики. А экономика действительно была в ту пору дикой. Она была похожа на пьяного ямщика, гулявшего по заснеженному тракту — ее шатало во все стороны, местами она шла вразнос, и не было твердой руки, которая бы удержала и направила огромный корабль со славным именем Россия в надежные и спокойные воды. Так продолжалось несколько лет, и печальным финалом этого жуткого плавания был дефолт 98 года. Самый конец века, столько надежд и на тебе! Приплыли. Но Серёня, наученный горьким опытом, смог выкрутиться. Он, потерявший в свое время почти половину бизнеса, теперь точно знал, что не стоит держать все яйца в одной корзине. И поэтому значительную часть своих личных сбережений в дело не пускал, а хранил в надежном — надежном именно для него, Серёни, — банке. Приличную часть денег он перевел в золото — оно, как известно, в цене при любой экономике. А остальное держал в разных валютах равными долями. Он любовно именовал это «пенсионным фондом», и ни за какие коврижки не стал бы рисковать этими деньгами. И когда знаменитый августовский дефолт конца 20-го века засунул страну в очередной финансовый коллапс, Серёня ужом извернулся, но финансы свои спас. Тогда только и оставалось, что, чертыхаясь себе под нос, уворачиваться от экономических «метеоритов», которые, похлеще любого космического дождя, бомбили бескрайние российские просторы.
