Дарьяна Антипова - Козулька
Вечером приходят к нему домой (пока отца нет), только хотели поговорить наедине, и тут заходит девушка. То ли кузина, то ли сводная сестра этого парня. Начинает его к Янке ревновать. Они с ней ссорятся и уезжают подальше, в самый высокий в Америке небоскреб, где сидят секретные люди с документами. По лестнице они ушли на самый верх, а сын президента Янке рассказал о том, что сестра его Дженни (кузина сводная) питает к нему отнюдь не сестринские чувства.
Они проходят по тайному лазу на чердак, только-только собираются поцеловаться… и снова заходит Дженни. А сын президента куда-то вышел по президентским делам. И пока Яна с кузиной друг на друга кричали, Дженни села на подоконник и отвернулась к стонущим в пробках машинам, где-то там, далеко внизу. В платьице светлом, с кудряшками… И тут Яна сделала то, что в фильме военные делают с куклой наследника Толстяков. Кидают ее вниз. Яна тоже подошла к Дженни — и выкинула за ноги за окно!
Входит сын президента. Спрашивает, что за шум, а Янка начинает на него кричать, что, мол, куда это он пропал? А он ей: «Ты, наверное, приезжая?!» А она ему: я не приезжая, а самая настоящая иллинойская девушка. Во сне Яна так расстроилась, что спустилась пешком с небоскреба на улицу и побежала к своей машине. Во сне это оказался «уазик» «Simbir». Приблизилась к машине, а сын президента Боб-Мэйсон мчится за ней, что-то говорит в оправдание, а глаза злые-злые, какие иногда бывают у Димы. И тут Яна увидела на лобовом стекле машины записку. Мол, я не умерла, буду мстить страшно и долго, и все равно сын президента будет моим…
Тут Яна проснулась.
Димка тряс ее за плечо. Янка смотрела на него так, будто вместо Димы рядом сидел Орландо Блум в образе Леголаса, сына Трандуила. И спросил:
— Вовремя я тебя из Матрицы вытащил?
— Уф… — выдохнула Яна и легла на спину. Пора было просыпаться. — У меня мозг даже во сне работает.
Димка лежал на диване, едва прикрытый теплым одеялом. Лучи солнца из единственного в комнате окна причудливо падали сквозь рисунки изморози на окне и ложились ему на живот. Узкая грудь поднималась и опускалась. А родинка на плече по форме напоминала крохотный листок дерева.
А Яна лежала рядом, боясь прикоснуться к нему.
— Давай не пойдем в школу… — Дима лениво потянулся. Янка проследила за его взглядом, но так и не поняла, на какую именно фотографию на стене он смотрит.
Она не понимала своих чувств. Пока она лежала здесь, не в силах оторваться взглядом от любимого человека, ей хотелось убежать в школу и с чувством наслаждения понять, что мозги еще в состоянии что-нибудь соображать. Но над книгами в школьной библиотеке она только и думала, что об этой родинке на плече, и, закрывая глаза, хотела залезть под одеяло с головой и положить голову Диме на плечо.
— Это первая наша ночь вместе, — прошептала Яна, а Дима фыркнул.
— Это не считается, ничего же не было. Я не хотел тебя заражать этой гадостью. Чувствуешь, как у меня горло горит? Болеть гриппом отвратительно.
— Как я могу чувствовать, что у тебя что-то болит?
— Я просто стараюсь на тебя не дышать.
Яна потеребила пряди его волос. Димка взглянул на нее слипшимися глазами, и Янка подумала, что это самые чудесные слипшиеся глаза в мире.
— Не бойся, я не заболею, я на удивление здоровая. А это что у тебя?
Димка повернулся, и Яна случайно увидела на его теле синяк. Дима дернулся и отвернулся к стене.
Янка присела, укуталась в одеяло, так как дома утром было прохладно.
— Не хочешь рассказывать?
— Не хочу.
Яна почувствовала, как между ними встает та же самая стена, какая была в первый день знакомства. Молчание длилось несколько минут. Дима неровно дышал и смотрел в стену, а Янка — в замерзшее окно и быстро моргала. Она поняла, что плачет, только когда ледяные цветы на стеклах запрыгали как лягушки.
— Ну… я шел мимо старой школы… опаздывал к нам, и мне было наплевать, выгонят меня с урока или нет. Мне даже было наплевать, какую оценку я получу на творчестве, я писать не умею, не то что ты… и… один чувак попросил у меня сигарету. Я сказал, что у меня только одна. И тогда Макс, ну, так зовут того чувака, сказал, что найдет меня, выследит мою мать, что я ему теперь денег должен. Я сказал, что я ему ничего не должен, что он ничего не сделает, а он требовал сигарету, я снова сказал, что у меня одна…
Яна даже забыла, что только что плакала.
— Ты это хотела услышать?
— Я… я…
— Ну, он меня вчера вечером на остановке встретил. Я-то один, а их трое. Я сбежал в конце концов. И к тебе приехал. У нас райончик тот еще.
Прозвонил будильник.
— Может, не пойдем никуда? Фильмы посмотрим, кофе попьем… — Димка боялся смотреть Янке в глаза.
— Нам все равно нужно уходить, вдруг родители вернутся до работы? Им-то не объяснишь ничего. Ты выспался?
— Абсолютно. Тебе кто-то звонит. Ответь!
Яна подняла из-под кровати сотовый.
— Да, Катя? — Яна встала голыми ногами на ледяной пол, поежилась и пошла с телефоном в ванную комнату, чтобы почистить зубы. — Чего хотела?
— Ты где? Почему у тебя «Алиса» играет?
— Я не знаю, что это у меня играет. Но я дома, — многозначно произнесла Яна.
— Значит… ты с ума сошла? — Яна почувствовала в Катином голосе панику. — Вы там оба с ума сошли? Тебе сколько лет вообще?
— Скоро будет шестнадцать, между прочим! И ничего не было.
— Вот именно! Когда исполнится, тогда и поговорим, а до этого времени даже не смей!
— Катя, ты чего кидаешься с утра пораньше? — Яна взглянула на себя в зеркало и впервые понравилась себе. Стройная фигурка, и даже лицо было красивым. Не зря она занималась художественной гимнастикой почти восемь лет. И как здорово, что ей разрешили бросить танцы ради литературного класса. — Давай в школе поговорим?
— Ладно, не о том я, я вообще насчет твоего дня рождения тебе звоню. Потом поговорим, ты права…
Глава 12
— С днем рождения, солнышко!
Мама и папа стояли у Янкиной кровати, а на стуле лежало несколько цветных коробок с подарками.
— К тебе сегодня придут друзья? — спросила мама и автоматически начала прибираться у Яны на столе — там валялось несколько учебников вперемежку с нотами.
— Мам, не надо, я проснусь и сама все сделаю. Да, мы хотим днем собраться, до того, как приедут родственники. Посидим немного, хочу с девочками встретиться из музыкалки и с прошлого класса. Мне даже интересно, кто меня еще не забыл.
— Тебя невозможно забыть, солнышко, — уверенно сказал папа.
Яна повернулась к нему.
— Вопрос на засыпку — сколько мне сейчас лет?
Это был традиционный праздничный юмор в их семье. Однажды в детстве папа забыл, сколько исполнилось лет его дочке, и теперь Яна постоянно его об этом спрашивала.
Отец развел руками и с сыгранным ужасом посмотрел на маму.
— Шестнадцать? Двадцать?
Яна кинула в папу подушкой, а он поймал ее, быстро подлетел к Яне и слегка придавил подушкой ей лицо. Янка завизжала, как резаная, и со смехом выползла из кровати.
— Ты даже не подумала, чем будешь кормить гостей.
— Точно. — Янка потащила за собой в ванную одеяло. — Как-то руки не дошли.
— И голова тоже? — Отец потряс один из подарков. — Что тут? — спросил он, обращаясь к маме. Та со смехом пошла на кухню.
— Яночка, торт и несколько салатов в холодильнике. Надеюсь, ты не собираешься приводить весь свой класс, а для десяти человек еды и питья вполне должно хватить. Ты уверена, что не хочешь с друзьями в кафе сходить?
— Нет! — Яна сделала таинственный вид и заперлась в ванной.
— А Руслан придет? — крикнула мама за дверью. — Об это спрашивала Катина мама почему-то. Говорила, что ты с ним сурово как-то обходишься. Ты же помнишь главное правило?
Яна выплюнула зубную пасту.
— Да! Я помню! Вежливость!
— Умница моя! Не надо обижать понапрасну людей, которые к тебе хорошо относятся. Их мало на свете.
— Я помню! Можете идти! — Яна помахала из-за двери рукой.
Отец приобнял маму за плечи, и они засобирались в гости к своим собственным друзьям.
А Янка радостно порхала по комнатам, расставила на столе приборы для еды, включила радио и с предвкушением посмотрела на улицу.
Первой, как всегда, пришла Катя. Она протянула большой сверток в серебряной обертке.
— Диски? — спросила Яна, прекрасно зная ответ.
— Ты должна посмотреть этот фильм! Это «Фонтан»!
— В смысле — очень клевый?
— В смысле… — Катя так посмотрела на Яну, будто та была подопытным тараканом в лаборатории. — Ты понимаешь, это как клубок с цветными нитками, которые запутались между собой и образовали новый клубок с оттенками красного и золотого цвета. Золотой — жизнь, «внеземная» любовь, а красный — кровь, смерть, нечто плотское. И…
