Алексей Семенов - Голые циники
В этот момент молодой санитар сел за большой стол, нацепил бейдж, надел золотые очки «Cartier». Пока Варвара любовалась видами из окна и не обращала на него никакого внимания, санитар скатал бумажный шарик и швырнул им в нее.
— Ты че, совсем ребенок?! — начала она, поворачиваясь, но осеклась.
— Варвара, присаживайтесь ближе, — указал ей санитар на стул.
— Да иди ты! — не могла поверить Варвара.
В этот момент в дверь постучали, потом открыли. Медсестра.
— Дмитрий Григорьевич, кабинет для детоксикации готов. Мы можем приступить к процедурам.
— Спасибо, Кать.
Медсестра ушла.
Варвара покраснела и сильно ударила себя по колену.
— Вот дура, — подняла голову с грустными глазами на доктора, — у меня всегда через жопу. Вот все и думают, что я больная на голову.
— Варь, все будет хорошо. Почистим сейчас тебе кровь. Три с половиной часа. Будешь как новенькая. Пойдем, уже можно приступать. И кстати, я про пошлые анекдоты совершенно серьезно говорил. Так что готовь… — и, выходя из кабинета, он улыбнулся и потрепал ее по голове.
* * *Когда Еремея вернулась домой, то еще в коридоре услышала, как Слава кричала на Оську, а Оська на Славу.
— Ты — дурак, Оська, хоть и умный!
— Слав, знаешь, когда девушка красивая, хоть и глупая, говорят: «Прелесть, какая глупенькая!» А вот когда девушка и глупая, и некрасивая, говорят: «Фу, какая дура!»
— Ты на что это намекаешь, подлец?! — Славка швырнула в Оську подушкой.
— Зови меня просто «брат», — спокойно ответил Оська.
Еремея решила вмешаться. Она вошла в комнату.
— Начнем с того, что вы оба глупцы, если сидите и ругаетесь без решения проблемы, которая привела вас к этому состоянию. С кого начнем? — Еремея посмотрела на детей.
— Мам, мы поругались, пытаясь определить ценовую политику и название твоих булочных, — начал Оська.
— Понятно. Даю вам каждому по минуте на доклад о своем представлении этой сети, после этого мы сведем все идеи воедино. А вот уже вечером вместе проведем презентацию и представим бизнес-план перед отцом.
— Я первая, — встала Славка.
— Конечно, инвалиды всегда без очереди, — беззлобно сказал Оська.
— Ось, прекрати, — не сдержав улыбки, предупредила Еремея.
— Значит, так, — начала Слава, — сеть булочных называется «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ». Рассчитана на людей обеспеченных, тех, кто ценит себя, свое здоровье, свой вкус, и на понторезов.
— И на понторезок, — вставил Оська.
— Деревянный стиль, — показывая «fuck» брату, продолжала Слава. — Деревом обитые стены, книги в шкафах, тяжелые шторы, дорогая итальянская мебель. Даже диванчики есть, чтобы посидеть.
— И кровать, чтобы поспать, и унитаз, чтобы посра… извини, мам, — перебил Оська.
— Много вариантов выпечки, — продолжила Слава. — Не только хлеб, но и пирожные, эксклюзивные конфеты ручного приготовления. Я бы назвала: кулинарный бутик «Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ». У меня все, — улыбнулась Слава и залезла с ногами в кресло, пытаясь уловить реакцию мамы.
— Браво! Брависсимо! — саркастически и нехотя похлопал в ладоши Оська. Встал перед сестрой и мамой. Поклонился.
— Милые дамы, разрешите презентовать вам мое видение сети булочных. Итак, название не «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ», а «Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ». Оно должно быть привычным для людей. Мало кто, объясняясь по-доброму в любви, говорит: «Я люблю тебя», — Оська посмотрел на Славу, та показала ему язык, — совсем никто не говорит: «Тебя люблю я» или «Люблю тебя я». Такие фразы возникают уже в момент выяснения отношений. В нашем названии не должно быть проблемы. Просто, — Оська сложил руки около сердца, посмотрел на Славу и очень трогательно и искренно сказал: — «Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!»
— Я тебя тоже, маленький засранец, — не выдержала и заулыбалась сестра.
— Дальше… Наша сеть булочных рассчитана на простых людей. Мы производим недорогой хлеб. Мы не набиваем его добавками из черных трюфелей или заплесневелых сыров, мы делаем питательный, полезный и здоровый хлеб. Простой, как пекли наши прабабушки в печах. Работаем по небольшому количеству сортов хлеба, но по разнообразным формам выпечки. Интерьер булочных делаем «под итальянский», только без дерева и дорогих тканей. Стилизованный под дороговизну шпон, зеркала, яркие шторы. В по-настоящему дорогие магазины простые люди просто не заходят — боятся или стесняются. Мы же делаем для них адаптацию. Я все, — Оська развел руками, — закончил.
— Представляю себе надпись под батоном на витрине, — начала Слава. — Батон «ИЗЖОГА» — полезный и питательный. Фундамент вашего желудка. Переваривается в течение трех суток, поэтому чувства голода не возникает.
— Осень, — начала Еремея, — сложность в том, что государственная индустрия производства хлеба — самая оптимальная. Никакая частная пекарня не произведет лучше и дешевле их батон или буханку ржаного хлеба. Ты прогоришь с таким проектом.
— Ну, и что будем делать? — в один голос сказали Оська и Слава.
— Выбирать лучшее из ваших идей, — Еремея встала и, предвкушая активную работу, потерла руки, — Оська за компьютер, Славка, всем марокканский чай. У меня есть план!
* * *— Ебаный ты мудак!!! — спросонья заорал Ричард на Горрова после того, как тот намочил в океане рубашку, подошел и закричал: «Ричард, Ричард… Берегись, ядовитая медуза». В тот момент, когда Ричард проснулся и расслышал что-то про медузу, Горров бросил мокрую рубаху на его спящее лицо. Ричард не то что очень напугался — он просто пересрался весь.
Он сел на лежаке и умыл себя рубахой. Посмотрел на Горрова. Представил себе всю эту сцену и начал дико-беззлобно хохотать.
Горров протянул шампанское. Ричард сделал глоток и осмотрелся по сторонам.
— Где девочки?
— Ушли спать в три ночи.
— А сейчас?
— Пять. Через час трансфер в аэропорт.
— Мы же им не сказали, что сегодня улетаем в Камбоджу?
— Не сказали.
— Некрасиво как-то получилось.
— Что-нибудь придумаем, не парься. В России и Украине с ними встретимся. Пойдем, медуза.
Через пять минут они были около бунгало «Виагры», вызвали метродотеля и все организовали.
Через час они уже ехали в минивэне и спали, улыбаясь своим наивным и милым розыгрышам.
Ровно в шесть утра три тайских работника отеля постучались в разные, хоть и на одном этаже, номера девушек из «Виагры». Разумеется, те спали. Тайцы переглянулись и начали стучать настойчивее, ведь у них в руках были первые подарки от ребят — большие, смешные и глупые клоуны, которые крутились на месте, мотали шарнирными руками, у них вспыхивали глаза и разноцветно горели фонари в руках. Кроме того, они издавали такое мерзкое тайское песнопение, что ребята придумали клоунам имена — «Оргазм Моисеева» для Ольги, «Преждевременная эякуляция Баскова» для Альбины и «Заводной Пенкин» для Веры.
Через пять минут настойчивого стука отворилась первая дверь Ольги. Таец успел поставить клоуна на пол, поэтому Ольга не сразу поняла.
— Че тебе надобно, старче, в шесть утра?!
Таец ничего не понял, но заулыбался, захлопал в ладоши и сказал: «Present for you». Он наклонился и нажал кнопку на кукле. «Моисеев» начал «оргазмировать» на полу отеля. Тайцу жутко нравилось. Он хлопал в ладоши. В этот момент двери открыли и Вера с Альбиной. Без каких-то предупреждений два других тайца руками привели в рабочее состояние «Баскова» и «Пенкина». Куклы организовали бурное трио. Какое-то время все переглядывались, но через минуту дико хохотали. На каждом клоуне была записка: «Девочки, мы вас любим. Это „Моисеев“, „Басков“ и „Пенкин“. Не бейте тайцев. До встречи. Рич и Гор».
Тайцы ушли готовить другие подарки, оставленные ребятами, а на этаже все раннее утро то в одном номере, то в другом разливалась песня на тайском просторе: редко — «Пенкина», чаще — «Баскова», но все же солировал все утро «Моисеев».
Примерно в полдень они выбрались из номеров. Узнали, что ребята уехали, и загрустили. Ситуацию исправил утренний таец, сообщив, что, несмотря на то что завтраки закончились, он все равно накроет на стол.
Говорить не хотелось, официант-таец принес шампанское «Moet Shandon». Приняв это за неизбежность, девочки подняли тост.
— За них, — спокойно сказала Ольга и, не чокаясь, выпила.
— Ага, — поддержали Вера и Альбина.
Когда бутылка была пуста и еда поедена, утренний таец подошел, взял бутылку, поднял вверх и отпустил.
— Сказочный долбоеб, — констатировала совершенно спокойная Вера, знавшая наизусть фильм «Даун-хаус».
Таец разгреб стекло и вынул ламинированную записку. Вручил Альбине.
«Девочки, ваши лимузины ждут вас около отеля. Хорошего дня. Не бейте тайцев. Рич и Гор».
Таец заулыбался и приветливо предложил идти за ним.
Около отеля красовались три огромных бенгальских слона, наряженных в дорогие мантии. На попе первого было краской написано: «Моисеев», на второй — «Басков» и соответственно — «Пенкин».
