Питер Хёг - Дети смотрителей слонов
— Я не знаю.
Я терпеливо поглаживаю её руку.
— Леонора, — говорю я. — Не стоит лгать маленьким детям.
— Это была переписка. Там всё было закодировано, два раза надо было вводить пароль. И документы были зашифрованы. TripleDES — это сложное тройное шифрование, похожее на банковское. Мне пришлось потратить два дня, чтобы подобрать алгоритм. Пришлось воспользоваться сервером Банка Финё. Это единственный достаточно мощный сервер на острове.
Всё это время Тильте стоит у окна к ней спиной. Теперь она поворачивается к Леоноре.
— О чём там шла речь?
— Это была переписка нескольких человек. Они подписывались инициалами, все, за исключением одного. Поуль Беллерад. Там была ещё какая-то аббревиатура. Я заинтересовалась именем и аббревиатурой. Поуль Беллерад — судовладелец, о нём написано две страницы в «Биографическом справочнике знаменитостей». Упомянуты награды, которые он получил за границей. И все те правления, членом которых он является. Аббревиатура — это название какой-то взрывчатки. Может, ваши родители планируют что-то строить у себя в саду? В нашем скальном грунте без неё ведь даже колодец не сделаешь.
— Да, — говорю я. — Очень может быть.
— Там было ещё что-то об огнестрельном оружии. Может быть, ваша мама выполняет какой-то оборонный заказ? Решает какую-нибудь техническую задачу?
— Не исключено, — говорю я.
В маленьком храме полная тишина. Все мы четверо погружены в задумчивость и в себя. Мы прекрасно осознаём, что вот уж чего мы ни за что не хотели бы увидеть в руках таких личностей, как отец и мать, так это оружие и взрывчатку.
Леонора указывает на карандашные заметки.
— Этот электронный адрес был в отдельном документе, — говорит она. — Вместе со словом «брахмачарья». На санскрите это значит «воздержание», особенно в значении «сексуальное воздержание». С какой стати оно упоминается в переписке судовладельца?
— Это всем полезно, — говорит Тильте. — В том числе и судовладельцам.
Мы одновременно переводим взгляд в сторону моря. На горизонте исчезают последние следы заката, цвета уже пропали, осталось лишь слабое свечение. Я представляю себе, как всё это было. Леонора сидит рядом с мамой и отцом в нашем доме, перед монитором. Тильте когда-то сказала мне, что, когда Леонору осаждали хэдхантеры, она отказалась от богатства и славы в первую очередь потому, что её гораздо больше интересует происходящее в душах людей. А секс и зашифрованная информация — это две дорожки вглубь человеческих душ.
♥Это действительно мистика — как братья и сёстры, выросшие в одних и тех же условиях, могут стать такими разными? Возьмите, к примеру, меня. Тильте и Баскера.
Многие из наших хороших знакомых на Финё утверждают, что Питер, сын священника — такой вежливый и воспитанный мальчик, что если он не станет профессионалом в «Астон Вилла», то откроет школу по подготовке послушных детей.
Я всегда придерживаюсь одного правила: неприлично заглядывать в личные тайники людей, и храм Леоноры на скале для меня не исключение. Но Тильте и Баскер такого правила не придерживаются. Они суют свой нос повсюду — где бы ни оказались. Когда приходишь с ними в гости, Тильте тут же начинает разгуливать по всему дому. Разговаривая с хозяевами и интересуясь, как у них дела, она открывает ящики, заглядывает в их календари и телефонные книжки, спрашивает, какие у них планы на сегодняшний день и чей это номер тут записан. И все относятся к этому спокойно, никто не мешает Тильте переворачивать всё вверх дном и изучать бирки на одежде, вероятно, люди чувствуют, что вообще-то в этом нет никакого злого умысла, это просто проявление любопытства — такого сильного, что ни у кого не получается ему противостоять.
Вот и сейчас, пока мы разговариваем с Леонорой, Тильте бродит по комнате, открывает ящики, достаёт из них какие-то вещи, разглядывает их и кладёт обратно, и в какой-то момент отодвигает занавеску, за которой стоит упакованная дорожная сумка.
— А я думала, ретрит покидать нельзя, — говорит Тильте.
— Его Святейшество Далай-лама приезжает в Копенгаген, — объясняет Леонора. — Собираются все датские буддисты.
— А что Его Святейшеству понадобилось в Копенгагене? — спрашивает Тильте.
— Там будет международная конференция. Встреча представителей всех крупных мировых религий. Впервые в истории. Речь пойдёт о религиозном опыте. Участвуют учёные, религиозные лидеры и практикующие верующие. Называется конференция «Великий Синод».
Если бы мы находились у нас дома — в доме священника. я бы сказал, что по комнате пролетел тихий ангел. Но ведь Леонора буддистка, а благодаря занятиям религиозной литературой в библиотеке Финё и интернету мы с Тильте выяснили, что небесные существа в буддизме называются дэвы, так что, строго говоря, следовало бы сказать, что через комнату пролетел тихий дэва.
— А как ты туда собираешься ехать? — спрашивает Тильте.
— Меня заберёт Лакшми, — отвечает Леонора. — На катафалке. А потом мы заедем за ламой Свеном-Хельге, Гитте Грисантемум и Синдбадом Аль-Блаблабом.
Лакшми на самом деле зовут Бермуда Свартбаг Янсон, она член индуистского ашрама на Финё, а ашрам этот, как я уже говорил, возглавляет Гитте Грисантемум, носящая духовное имя Антомоуна Ма, что означает Мать Тишины. Гитте и её муж когда-то унаследовали свиноферму на окраине города Финё, но наш муниципалитет её закрыл — даже мы, жители Финё, вообще-то привычные ко всему, считаем, что не со всякой вонью поблизости от своего жилья можно мириться. К тому же во время кормёжки на ферме стоял такой шум, словно это вольер со львами: может быть, поэтому Гитте и получила имя, связанное со словом «тишина». Когда ферму закрыли, она договорилась со своими работодателями в Банке Финё, что возьмёт отпуск, и на несколько лет уехала в Индию, а когда вернулась домой, у неё уже было новое имя, она носила белую одежду, а на голове маленькую золотую корону — после работы. Она начала также преподавать йогу и медитацию, и постепенно учеников у неё стало прибывать, они тоже стали носить белую одежду и называться новыми именами, а несколько лет назад они купили землю на мысе Финё. Все они весьма милые люди, в нашем местном сообществе их любят и уважают, надо только привыкнуть к их именам.
— Сегодня воскресенье, — говорит Тильте. — До среды парома не будет. Как вы доберётесь до материка?
— Паром не нужен. — отвечает Леонора. — Нас отвезут прямо в Копенгаген. На «Белой даме Финё».
Не могу сказать, что мы с Тильте и Баскером задумались. Когда перед тобой открываются огромные, но при этом непредсказуемые и небезопасные перспективы, от одних только мыслей толку мало. Вместо этого следует обратиться к чувствам, и мы, все трое, обращаемся вглубь себя — туда, где рождаются великие идеи.
— Почему на «Белой даме»? — спрашивает Тильте.
«Белая дама Финё» — судно чуть пониже рейсового парома, зато гораздо длиннее. Построили его на верфи Грено для арабского нефтяного шейха и его гарема, на нём сорок две каюты с золотыми кранами и бассейн, а в носовой части располагается гинекологическая клиника. Выкрашено судно в цвет взбитых сливок, электроники в нём набито больше, чем в нашем доме и дюжине истребителей F-16, вместе взятых, и владеем мы с Тильте и Баскером этой инсайдерской информацией, потому что маму семь раз вызывали, чтобы помочь инженерам с верфи привести в порядок стабилизаторы, и дважды она брала нас с собой.
— Калле Клоак — один из спонсоров конференции, — добавляет Леонора.
Внутри у нас с Тильте и Баскером одновременно созрело важное решение — при этом мы не обменялись ни единым взглядом. Мы решили, что теперь на «Белой даме» станет на трёх пассажиров больше, и пассажиры эти Баскер, Тильте и я. Тому есть две причины. Во-первых, нам предоставляется исключительная возможность сбежать на материк. Но дело не только в этом. Хотя у нас и нет никаких прямых доказательств, но очень трудно представить себе, что исчезновение мамы и папы никак не связано с этой конференцией, а встреча высокопоставленных иностранных гостей, стремящихся узреть Бога, с нашими родителями и их внутренними слонами ничего хорошего не предвещает, так что нам просто необходимо как можно быстрее во всём этом разобраться.
В это мгновение мы слышим звук двигателя, темноту пронизывает сноп света, и перед храмом появляется транспортное средство, которое выглядит как катафалк, предназначенный для похорон на Луне.
♥Автомобиль, остановившийся у монастыря Леоноры, действительно катафалк, а значит, он чёрного цвета, сзади у него большие стеклянные двери, в нём предусмотрено место для гроба и цветов, и ещё он хорошо подходит для создания необходимой атмосферы: Бермуда Свартбаг Янсон плавно трогается с места, а у родственников покойного при этом возникает ощущение, что автомобиль отчаливает прямо на Небеса.
