Дмитрий Вересов - Невский проспект
– Выбор действительно странный, – пожимал плечами сэр Арчибальд. – Мы, разумеется, проверили всю информацию по этим перстням, но не нашли ничего подозрительного. Кто знает, может, кто-то из кремлевских заправил решил заняться коллекционированием. В условиях тоталитарной власти можно позволить себе любую прихоть!
– Вы же знаете, – возразила Джейн, – большинство из этих тоталитаристов на самом деле ведут весьма скромный образ жизни.
– Бог ты мой, – закачал головой сэр Кроу, – неужели они все-таки сделали это? Промыли мозги самой Джейн Болтон! Вспомним Брежнева, большой был ловелас и не стесняясь пользовался своими возможностями. В любой другой стране он бы и года не провел на своем посту!
– А взятки беру борзыми щенками! – кивнула она и пояснила в ответ на его недоуменный взгляд. – Это из русской классики.
– Именно об этом и речь! Так что, дорогая Джейн, вам крупно повезло, что Леонид Ильич почил в бозе. Окажись в его руках такая красавица, никакие перстни нам бы не помогли…
– Спасибо за комплимент, – улыбнулась Джейн, – и все-таки странно это!
– Кстати, насчет денег и женщин, – продолжал сэр Арчибальд, откинувшись на спинку кресла. – Вот вам еще один пример коммунистической скромности: Иосип Броз Тито – у этого человека была отличная коллекция автомобилей, виллы по всему миру. Официально все, само собой, принадлежало государству, так что его наследникам мало что досталось, но сам маршал жил на широкую ногу, проповедуя скромность своим подданным.
– Ходили слухи, что маршал – масон и получает от Запада деньги за антисоветскую деятельность,… – вспомнила Джейн.
– Деньги были, но чтобы сотрудничать с нами, не нужно быть масоном. Впрочем, у вас будет шанс все выяснить при личной встрече.
Джейн посмотрела на него недоуменно.
– Даже если бы ты оставалась моей сотрудницей, поручить подобную миссию официально я бы не мог, это моя личная просьба, и, поверь, для меня это очень важно.
– Простите, сэр, – сказала она, – но насколько я помню, маршал Тито умер!
– Мы тоже считали, что югославский вождь скончался, – сказал сэр Арчибальд и нахмурился. – Как вы помните, премьер-министр присутствовала на его похоронах, как, кстати, и Леонид Брежнев. Уникальный человек, подумал я тогда. Тито, не Брежнев, конечно, – раз над его гробом стоят эти двое! Однако на днях мы получили весьма странное сообщение из Белграда. Как вы знаете, маршал поддерживал с нашей разведкой довольно близкие отношения – несмотря на скандал с итальянскими территориями и заявленный курс на социализм, это был наш человек. Я лично общался с ним и могу сказать со всей определенностью, что либо кто-то оказался в курсе мельчайших подробностей наших встреч, либо… Либо Тито жив.
– Он ведь родился в прошлом веке! – заметила осторожно Джейн. – Ему сейчас должно быть больше девяноста лет!
– Это как раз не аргумент! – возразил сэр Арчибальд. – Всякое бывает! Другое дело, что после ампутации ноги в его возрасте выжить трудно. Короче, Джейн, я хочу, чтобы вы отправились туда и кое-что выяснили. Для меня. Югославия почти капиталистическая страна, после России вы будете приятно поражены.
– Да, сэр, – Джейн Болтон прижала руки к груди. – Эти проклятые русские медведи!..
– Ну-ну, без ехидства, леди! Я все прекрасно понимаю. Кстати, ваша русская подопечная, кажется, неплохо освоилась на новой родине?
– Наташа? Да, мы много общаемся, – Джейн вздохнула.
– В чем дело?
– В России я близко знала ее бывшего мужа. Поверьте, у этой медали две стороны…
– У каждой медали две стороны, а иногда и больше! – Сэр Арчибальд улыбнулся снисходительно.
Джейн не любила эту улыбку, можно подумать, что ей по-прежнему двенадцать лет. Но приходится терпеть.
– Вероятно, из Наташи вышла бы неплохая шпионка! – Джейн печально улыбнулась. – Пониженная чувствительность большой плюс, не правда ли?
– Вы говорите это таким тоном, что я просто вынужден насторожиться! – пошутил Кроу. – А что касается вашей Наташи, то не думаю, что из человека, с легкостью перебегающего на чужую сторону из-за финансовых благ, может получиться хороший разведчик. Тот, кто предал один раз, предаст снова, запомните, Джейн, – это очень важно. Не помню, кто это сказал, но предательство опьяняет, оно как наркотик.
Джейн пообещала это запомнить.
– Я надеюсь, Джейн, что вы не откажетесь от участия в таком загадочном деле, – сказал сэр Арчибальд, возвращаясь к Югославии. – Кроме того, там вы встретите одного старого хорошего друга.
– Что вы хотите сказать?!
Сэр Арчибальд протянул ей белградскую газету. «Гамлет из России теперь в гостях у нас», гласила передовица. Лицо Джейн оставалось бесстрастным, но старого разведчика было трудно обмануть, и он не сомневался в ее ответе.
* * *– Ну что ж, – сообщение о смерти Дего Сонников получил спустя десять минут после того, как сердце профессора перестало биться, – одно к одному, товарищи! Думаю, нет смысла затягивать.
Степан Леонидович лично приехал в Ленинград, чтобы на месте проконтролировать ход операции. Руководство «Ленинца» оставалось в неведении относительно этого сугубо неофициального визита. Сонников прибыл без свиты, разумеется, в штатском и сразу проследовал вниз, в подвалы. С момента, когда подвалы «Ленинца» были расконсервированы, там постоянно дежурили – сначала оборонщики, а с недавних пор к ним присоединились и гэбисты. Теперь старый лев был мертв, и сомневаться в их лояльности не было причин. В Комитете госбезопасности был свой комитет – партийный, который строго следил за тем, чтобы товарищи не баловались.
Настороженная атмосфера, которая ясно ощущалась в «Ленинце» с момента прибытия незваных гостей, теперь усугублялась государственным трауром. «Тем лучше, – решил Сонников. – Проскочим под шумок!
Его сопровождал новый руководитель проекта – Кедров, бывший ассистентом Дего на первых запусках. Сонников обратил внимание на траурный креп на его лацкане. Поднял недоуменно брови – именно такие физики, как Кедров, распространяли анекдоты о покойном вожде, например о том, что тот получил Нобелевскую премию за сенсационное открытие – скорость стука превышает скорость звука. Но потом сообразил, что это креп по поводу Дего, а не почившего генсека. Однако имя Бертрана Бертрановича в разговоре не упоминалось ни разу.
Сам Сонников впервые видел коллапсер. Дела в столице не позволили ему присутствовать при первом запуске. Аппарат его разочаровал – воображение рисовало море разноцветных ламп, проводов и прочую фантастику. А действительность оказалась куда более скромной. Стальная сфера коллапсера напоминала реквизит старого фантастического фильма, внутри на круглом подиуме были закреплены два металлических стержня. Как сообщил Кедров, изготовлены они были из высокотехничного сплава и были сердцем всего аппарата. Остальные подробности оставались за кадром – генерал все равно не понял бы всего.
– Группа готова?
– Так точно, товарищ генерал.
Три человека стояли на пороге сферы, лица их ничего не выражали. Люди, совершенно лишенные воображения, идеальные исполнители. Одеты в обычные костюмы-тройки. Едва ли не единственным специальным элементом экипировки были темные очки, которые надевали, чтобы уберечь глаза. Впрочем, как объяснил Кедров, это была просто дополнительная предосторожность. Глаза ведь можно было просто закрыть.
Один за другим все трое поднялись на подиум. Тяжелая стальная дверь опустилась, теперь сфера была полностью закрыта, с одной стороны в ее обшивке был проделан иллюминатор, защищенный толстым стеклом – сквозь него можно было следить за ходом эксперимента.
– Поехали! – махнул рукой Сонников.
Краткая вспышка голубого света, и через мгновение на подиуме не осталось никого и только мелодичный звон разливался некоторое время в воздухе вокруг сферы. Звон был похож на жалобный стон, словно кто-то сокрушался из-за неразумного вторжения человека в прежде запретную область.
Сонников поморщился – звук резал ухо, но спустя мгновение он исчез, исчезло и призрачное сияние, окутывавшее проводники и подиум в сфере. Вспомнились слова ныне покойного профессора Дего. Описывая первый пробный запуск по переброске добровольца-красноармейца через коллапсер, профессор сказал, что в тот момент ему казалось, будто они прощаются с этим человеком навсегда. И этот первый «полет» через время и пространство, бывший куда более фантастическим и важным, чем первый полет человека в космос, остался не известен никому, кроме горстки людей, большую часть которых уничтожили заказчики эксперимента… Классический сюжет: человек придумал машину, машина сожрала человека. Правда, в социалистическом обществе такие истории были не в моде – здесь царил образ человека – покорителя, исследователя и смелого конструктора.
