Флэгг Фэнни - Жареные зеленые помидоры в кафе «Полустанок»

— Как он выглядит, говорите? Я даже не знаю, что вам сказать. Как все, наверно. Большой такой, черные волосы, голубые глаза… И ещё один глаз у него стеклянный.

— Стеклянный?

— Да, он потерял глаз во время войны. Если бы не это, наверно, был бы симпатичным малым.

— А сколько ему лет?

— Думаю, года тридцать четыре — тридцать пять, где-то так примерно. Папаша оставил ему около восьмисот акров земли неподалеку от города, так что он теперь редко тут показывается.

— А он хороший человек? В смысле, его вообще любят?

— Фрэнка-то? Наверно. А почему вы спрашиваете?

— Да так просто. Моя двоюродная сестра обручена с ним, вот я и интересуюсь.

— Значит, Руфь ваша двоюродная сестра? Вот кто человек замечательный. Вот кого все любят. Я знаю её с тех пор, когда она ещё под стол пешком ходила. Такая всегда вежливая. Она учит мою внучку в воскресной школе. Стало быть, вы к ней приехали?

Иджи сменила тему.

— Думаю, мне все-таки надо что-нибудь купить запить эти крекеры.

— Непременно. Молока, может?

— Нет, молоко я не люблю.

— Холодненького чего-нибудь?

— А клубничная газировка у вас есть?

— Конечно.

— Тогда дайте стаканчик.

Он пошел к бару и принес ей воду.

— Мы тут все радуемся, что Руфь собралась-таки за Фрэнка выйти. Им с матерью тяжело приходится после смерти отца. В прошлом году прихожане нашей церкви пытались предложить ей помощь, но она не взяла ни цента. Гордая. Но мне не хочется сплетничать о Руфи. Значит, вы остановились у них?

— Нет, я их ещё не видела.

— А вы знаете, где их дом-то? Это всего в двух кварталах отсюда, могу проводить, если пожелаете. Она в курсе, что вы должны приехать?

— Нет, не беспокойтесь. Честно говоря, мистер, было бы лучше, если бы они вообще не знали, что я тут была. Я просто мимо проезжала по делам, продаю кое-что для компании «Роузбад парфюм».

— Да ну?

— Ага. Мне ещё кой-куда надо заехать, так что я, пожалуй, пойду. Я просто хотела убедиться, что этот Фрэнк нормальный парень. Думаю, ей лучше не знать, что родственники за неё беспокоятся. Расстроится еще. Скажу её тетке с дядей, это родичи мои, что у Руфи все в порядке. Мы прямо на свадьбу приедем, а то ей может не понравиться, что мы тут ходим да выспрашиваем. В общем, поеду я, спасибо,

И странная девушка, одетая в комбинезон железнодорожного рабочего, выскочила из магазина.

Хозяин крикнул ей вслед:

— Эй! Вы же воду не допили!

2 ноября 1924 г.

В воскресенье мисс Руфь Джемисон стала женой мистера Фрэнка Корли Беннета. Обряд венчания совершил преподобный Джеймс Доддс. Невеста была в белом кружевном платье, с великолепным букетом роз. Шафером был брат жениха Джеральд Беннет.

Невеста — дочь миссис Элизабет Джемисон и покойного преподобного Чарльза Джемисона. Бывшая мисс Джемисон с отличием окончила школу в Валдосте и посещала Баптистскую семинарию для девушек в Огасте. Теперь она — всем известный и уважаемый работник местной церкви. Жених, мистер Фрэнк Корли Беннет, тоже закончил школу в Валдосте и отслужил четыре года в вооруженных силах, где получил ранение и был награжден медалью «Пурпурное сердце»[24].

После двухнедельного медового месяца в Таллула-фолз, штат Джорджия, молодые поедут в дом жениха, который находится в двух милях к югу от города, и миссис Беннет вернется к преподавательской деятельности в воскресной школе.

1 ноября 1924 г.

Рано утром в день свадьбы Руфи Иджи одолжила у Джулиана машину и с семи часов сидела в ней напротив баптистской церкви на другой стороне улицы. Через четыре часа она увидела, как Руфь с матерью вошли в боковую дверь церкви. В свадебном платье Руфь была просто красавица.

Чуть позже подъехал Фрэнк Беннет с братом. Иджи сидела и смотрела, как один за другим входят гости, заполняя церковь. Когда привратник в белых перчатках закрыл двери, сердце её оборвалось. А когда она услышала звуки свадебного марша, ей стало совсем плохо.

С шести утра Иджи успела прикончить бутылку дешевого ржаного виски, и, прежде чем невеста произнесла «согласна», все посетители церкви принялись гадать, кто это так настырно сигналит на улице.

Через минуту Иджи услышала, как орган снова заиграл марш, двери церкви распахнулись, и Руфь с Фрэнком, смеясь, сбежали по ступеням. Их поздравляли, кидали под ноги горсти риса. Молодые сели на заднее сиденье ожидавшей их машины и поехали.

Иджи снова просигналила. Руфь оглянулась, но так и не увидела, кто это гудит: машина уже свернула за угол.

Всю дорогу до Алабамы Иджи выворачивало наизнанку.

Старое шоссе Монтгомери, Бирмингем, штат Алабама

30 марта 1986 г .

Утром в день Пасхи Эд Коуч забрал Большую Маму из приюта, и она провела с ними весь день. Эвелин хотела пригласить и миссис Тредгуд, но Эд сказал, что это может огорчить его мать, а Господь знает, как мы этого не хотим, потому что она может отказаться ехать назад. Посему Эвелин наготовила гору вкусностей на троих, и после обеда Эд с матерью отправились в гостиную смотреть до вечера телевизор.

Эвелин хотела поехать с ними обратно в приют, чтобы повидать миссис Тредгуд, но, когда они уже стояли в дверях, ей позвонил сын, а поскольку Большая Мама была уже одета и в полной боевой готовности, Эвелин пришлось сказать, чтобы отправлялись без нее.

В результате она не видела подругу целых две недели, и, когда они наконец-то увиделись, Эвелин ждал сюрприз…

— Я ходила в наш салон красоты и сделала перед праздником прическу. Вам нравится?

Эвелин не знала, что и ответить: кто-то умудрился покрасить волосы миссис Тредгуд в ярко-розовый цвет.

— Ну, как вам сказать…

— Мне всегда хотелось хорошо выглядеть на Пасху.

Эвелин села и улыбнулась, стараясь сделать вид, что все в порядке. Подумаешь, цвет как цвет, ничего особенного.

— Миссис Тредгуд, дорогая, а кто вас красил?

Миссис Тредгуд сказала:

— Вы не поверите, но это была студентка косметического колледжа из Бирмингема. Они иногда приезжают сюда и стригут нас бесплатно, для практики. А эта была такая маленькая, худенькая и так старалась, что я не удержалась и дала ей на чай пятьдесят центов. Ну сами посудите, где тебе ещё вымоют голову, покрасят и уложат за пятьдесят центов?

Эвелин удивилась:

— Сколько же лет было этой девушке?

— Нет, это была не девушка, а вполне взрослая женщина, только маленькая очень. Ей даже пришлось подставить табуретку, чтобы она могла управиться с моими волосами. Я бы сказала, что, будь она ещё дюйма на два ниже, её вполне можно было назвать лилипуткой. Мне, конечно, это не кажется недостатком, я люблю лилипутов… Интересно, а что случилось с тем карликом, который продавал сигареты?

— Где продавал?

— По радио и по телевидению. Его всегда наряжали в костюм посыльного, и он рекламировал сигареты «Филипп Моррис». Да вы должны помнить!

— Да, что-то такое припоминаю…

— Ой, я по нему просто с ума сходила! Мне всегда хотелось, чтобы он приехал к нам в Полустанок, я бы тогда посадила его на коленки, и мы бы поиграли.

Эвелин привезла крашеные яйца, сладкую кукурузу и шоколадки и предложила миссис Тредгуд отпраздновать Пасху — раз уж они не смогли это сделать на прошлой неделе. Миссис Тредгуд согласилась: замечательно, сладкая кукуруза — её любимое блюдо, только она любит сначала откусывать белые верхушки, а остальное оставляет на потом.

— Ах, Эвелин, как жалко, что вас не было здесь на Пасху. Сестрички везде прятали яйца, и мы тоже прятали их в карманах и в комнатах. А потом приехали из Вудлона третьеклашки, такие замечательные малыши, вы бы видели! Шныряли тут как мыши, носились по лестницам вверх-вниз. Ох и повеселились они! А для здешних стариков это просто бальзам на душу, некоторые ведь просто до смерти хотят с ребятней повозиться. Все как-то приободрились. Знаете, старикам иногда нужно с детьми общаться, — понизив голос, сказала она. — Для поднятия духа. Тут есть несколько совсем древних старушенций, которые целыми днями сидят в своих инвалидных креслах, скрюченные как не знаю что. Так медсестры иногда сунут им куклу — и прямо чудо какое-то: старухи выпрямляются и качают, качают этих кукол, как заведенные. Думают, это их собственный ребеночек. И угадайте, кто ещё на Пасху сюда приезжал?

— Кто?

— Та девушка с телевидения, что про погоду рассказывает. Не помню, как её зовут, но она очень известная.

— Наверно, это интересно…

— Еще бы. Знаете что?

— Что?

— Меня прямо осенило. Ведь в Полустанок ни разу не приезжали известные люди, кроме Франклина Рузвельта и мистера Пегого, бандита, но они были в гробах, так что это не считается. Бедная Дот Уимс, вечно ей не о чем было писать.