Вирджиния Эндрюс - Руби
Это был Рауль Бальзак – ловец креветок, живущий примерно в десяти милях от нас. Бабушка очень любила его жену, Бернадину, и частенько лечила ее мать от люмбаго, пока та не уехала из наших краев.
– Миссис Лэндри, мой сын заболел! – крикнул Рауль, не выходя из грузовика. – Пятилетний малыш, он весь горит!
– Может, укус какого-то ядовитого насекомого? – спросила бабушка.
– Не похоже. Мы осмотрели его, но не нашли никаких следов укуса.
– Сейчас я вернусь, Рауль, – сказала бабушка и поспешила домой за корзинкой, где хранились снадобья и прочие необходимые знахарке вещи.
– Можно, я поеду с тобой? – попросила я, догнав ее.
– Нет, моя девочка. Останься дома и приготовь нам ужин. Джамбалайю, например. Она у тебя замечательно получается.
Рауль протянул бабушке руку, она забралась в кабину, и грузовик сорвался с места. Я проводила его глазами. Конечно, мне не нравилось, что Рауль так гонит, но я понимала, что им движет тревога. Гордость за бабушку, за то доверие, которое питают к ней люди, переполняла мое сердце.
Выполняя бабушкину просьбу, я отправилась на кухню, включила радио, по которому передавали легкую каджунскую музыку, и принялась готовить джамбалайю. Воздух сгустился и стал душным, предвещая грозу. Потрескивание в радиоэфире подтверждало мои опасения. К концу дня небо стало багровым – верный признак надвигающейся бури. Я закрыла все окна, вышла на галерею и стала высматривать на дороге грузовик Рауля. Все сильнее я беспокоилась за бабушку. Первые капли дождя уже упали на землю, а грузовик так и не появился.
Вскоре дождь разошелся вовсю. Струи барабанили по металлической крыше дома с такой силой, что казалось, вот-вот пробьют в ней дыры. Ветер приносил все новые дождевые тучи, которые извергали свое содержимое на нашу бухту. Кипарисы и сикаморы гнулись и шумели ветвями, сорванные ветром листья кружились в воздухе. Раскаты грома, поначалу отдаленные, становились все громче, как будто в небе над нашим домом перекатывались огромные валуны.
Огненные зигзаги молний как будто стремились поджечь небо. Пронзительные крики болотных линей вторили раскатам грома. Все прочие живые существа попрятались, стремясь переждать стихию в сухом и надежном убежище. Перила на галерее скрипели, весь дом словно стонал и жаловался, изнемогая под порывами ветра. За всю свою жизнь я не видела такой сильной бури. И уж конечно, никогда прежде я не испытывала подобного страха.
Наконец ливень стал стихать. Порывы ветра уже были не столь свирепыми, он начал выбиваться из сил. Вскоре же ветер превратился в легкий бриз. Быстро сгустились сумерки, и я не могла разглядеть, насколько сильны разрушения, причиненные бурей. Дождь перешел в легкую морось, которая обычно продолжалась часами. Понятное дело, Рауль не мог двинуться в обратный путь, пока стихия бушевала. Но буря стихла уже пару часов назад, а бабушка все не возвращалась. Беспокойство мое усиливалось. Как жаль, что у нас нет телефона, в отличие от большинства жителей бухты! Впрочем, ураган наверняка повредил телефонные линии.
Давно наступило время ужина. Джамбалайя была готова, но кусок не лез мне в горло. В конце концов я все же заставила себя поесть и убрала со стола. Следующие полтора часа я провела на галерее, вглядываясь в темноту. Всякий раз, услышав шум мотора, я надеялась увидеть грузовик Рауля, и всякий раз это оказывалась другая машина.
Грузовик появился ближе к полуночи. Я отчетливо видела Рауля за рулем. Рядом с ним сидел его старший сын Жан. Бабушки Кэтрин не было. Не чуя под собой ног, я сбежала по ступенькам галереи.
– Где бабушка? – выкрикнула я прежде, чем грузовик успел остановиться.
– В кузове лежит, – ответил Рауль.
– Что?!
Я бросилась к кузову. Бабушка Кэтрин лежала под одеялом на старом матрасе, служившем постелью детям Рауля, когда они всей семьей отправлялись в длительные путешествия.
– Бабушка! – позвала я.
Она не отвечала.
– Что с ней? – повернулась я к подошедшему Раулю.
– Потеряла сознание от усталости. Мы хотели оставить ее ночевать. Но когда она пришла в себя, потребовала, чтобы ее отвезли домой. Мы не стали перечить. Она помогла малышу. Температура упала, и скоро он будет совсем здоров, – с улыбкой добавил Рауль.
– Рада слышать, мистер Бальзак, но бабушка Кэтрин…
– Мы отнесем ее в дом и уложим в постель.
Рауль кивнул Жану. Вдвоем они опустили борт грузовика, взялись за края матраса и подняли его. Бабушка пошевелилась и открыла глаза.
– Бабушка, что стряслось? – выдохнула я, сжимая ее руку.
– Я просто устала, ужасно устала, – пробормотала она. – Отдохну немного, и все наладится.
Веки ее опустились сами собой. Я понимала, что это зловещий признак.
– Быстрее! – скомандовала я и побежала вперед, чтобы открыть дверь.
Мужчины занесли бабушку в спальню и уложили на кровать.
– Руби, тебе помочь? – спросил Рауль.
– Ничего не надо. Я сама о ней позабочусь. Спасибо.
– Поблагодари ее еще раз от всех нас, – сказал Рауль. – Завтра утром я непременно заеду узнать, как она себя чувствует. А жена пришлет вам в благодарность что-нибудь съестное.
Я молча кивнула, и Рауль с сыном ушли. Я сняла с бабушки туфли, помогла ей раздеться. Она походила на человека, одурманенного снотворным зельем, – еле двигала руками и ногами, с трудом открывала глаза. Казалось, она даже не вполне сознает, где находится.
Всю ночь я просидела у бабушкиной постели, прислушиваясь к ее дыханию. Несколько раз она принималась стонать, но проснулась только утром. Я задремала в кресле и очнулась, когда она погладила меня по колену.
– Бабушка, как ты себя чувствуешь?
– Нормально, Руби. Только жуткая слабость во всем теле. Как я оказалась дома, в постели? Ничего не помню.
– Мистер Бальзак и его сын привезли тебя на грузовике и на руках занесли в дом.
– Ты что, просидела здесь всю ночь?
– Да.
– Бедная моя девочка. – Бабушка попыталась улыбнуться. – Жаль, что вчера мне не удалось поесть твоей джамбалайи. Хорошо получилось?
– Да, бабушка, хотя я так волновалась, что не чувствовала вкуса. Что же произошло с тобой?
– Случай оказался не из легких. Бедного мальчугана укусила змея – щитомордник. В подошву, поэтому родители и не нашли след от укуса. Он бегал босиком по траве и, видно, наступил на нее, потревожил.
– Тебе и прежде приходилось лечить людей от всяких ядовитых укусов! – возразила я. – Но в обморок ты от этого не падала!
– Ничего страшного ведь не случилось, – покачала головой бабушка. – Принеси мне холодной воды, будь добра.
Я бегом бросилась за водой. Бабушка сделала несколько глотков и снова закрыла глаза:
– Не волнуйся, девочка. Я полежу немного и встану. А ты иди поешь.
Я неохотно повиновалась и спустилась в кухню. Когда я вернулась, бабушка снова уснула.
Около полудня она очнулась. Лицо ее было желтовато-бледным, как воск, губы синими. От слабости она не могла сесть в постели, и мне пришлось поднять ее. Бабушка попросила помочь ей одеться.
– Хочу посидеть на галерее.
– Я принесу тебе что-нибудь поесть, – предложила я.
– Не надо, детка. Я хочу просто посидеть на галерее.
Опираясь на мое плечо, она сделала несколько шагов. Никогда прежде бабушкины немощи не внушали мне такого ужаса. Бабушка опустилась в качалку и, казалось, задремала. Но через несколько секунд она открыла глаза и слабо улыбнулась:
– Детка, я бы выпила теплой воды с медом.
Я выполнила ее просьбу. Бабушка прихлебывала воду из стакана, тихонько покачиваясь.
– Похоже, усталость моя сильнее, чем я думала, – призналась она.
Взгляд ее, устремленный на меня, был непривычно отрешенным. Сердце мое сжалось от тревожных предчувствий.
– Руби, не хочу тебя пугать, но все же… мне хочется, чтобы ты кое-что сделала, – продолжала бабушка. – Это… это меня немного успокоит.
Она сжала мою ладонь в своих, холодных и влажных.
– Что я должна сделать, бабушка? – спросила я, чувствуя, что слезы закипают у меня на глазах.
В горле у меня пересохло, кровь словно заледенела в жилах.
– Будь добра, сходи в церковь и позови к нам отца Раша.
– Отца Раша? – дрогнувшим голосом переспросила я. – Но зачем? Зачем?
– На всякий случай, дорогая. Чтобы на душе у меня воцарился мир. Прошу тебя, успокойся, – уговаривала бабушка. – Будь сильной.
Я молча кивнула и сглотнула слезы. Бабушка не должна была видеть, что я плачу. Поцеловав бабушку в щеку, я собралась бежать. Но тут бабушка схватила меня за руку и притянула к себе.
– Руби, помни о нашем разговоре! – произнесла она. – Если со мной что-нибудь случится, ты здесь не останешься. Ты обещала.
– С тобой ничего не случится, бабушка.
– Конечно, детка, но обещание есть обещание.
– Да, бабушка. Я сдержу слово.
– Ты найдешь своего отца?
– Да.
– Вот и хорошо, – прошептала она, удовлетворенно закрывая глаза. – Вот и хорошо.
