Жиль Легардинье - Совсем того!
35
Еще одно письмо из банка мадам Бовилье сунула в ящик стола. Она продолжила без особого интереса листать каталог, на обложке которого красовалась рождественская елка, украшенная гирляндами и разноцветными шарами; рядом с елкой стоял веселый кругленький снеговик. Задержав взгляд на потешной фигуре с морковкой вместо носа и котелком на голове, мадам Бовилье отложила каталог в сторону. Судя по всему, настроение у нее было на нуле. Взяв следующее письмо, она вздохнула. Зеленый конверт, написанный от руки адрес. Такой конверт и почерк Эндрю уже видел около месяца назад. Не задумываясь, мадам Бовилье сунула его в шредер, который превратил его в тонкие полоски.
— Сегодня урожай невелик… — сказала она, имея в виду, что больше нечего распечатывать.
— Вы чем-то озабочены, — отметил Эндрю.
— Не тревожьтесь, месье Блейк. Это не входит в ваши обязанности. Это мои проблемы.
Мадам отвела взгляд, будто опасаясь, что Эндрю прочтет в нем совсем не то, что она сказала. Эндрю не настаивал и заговорил о другом:
— Если вы можете уделить мне еще минуту, я бы хотел обсудить с вами некоторые хозяйственные вопросы.
— Я вас слушаю.
— Я предложил Одиль сделать котоход в той двери, что выходит в сад, для Мефистофеля. Стоить это не будет ничего. Вы не возражаете?
— Если это будет способствовать тому, что она перестанет истошно кричать при виде дохлых мышей, то я вас благословляю.
Блейк слегка откашлялся, прежде чем продолжить: следующий вопрос был щекотлив.
— Еще я хотел бы узнать, не позволите ли вы мне устроиться в библиотеке и там заниматься ответами на письма. Своего письменного стола у меня нет, а секретарская работа требует более приспособленного места, чем обеденный стол на кухне.
— Я не хочу, чтобы кто-то входил в эту комнату.
— Я знаю, и все же это самое удобное место для той работы, которую я должен делать. Да и книгам вашего мужа будет от этого только лучше. Всегда в темноте, без притока свежего воздуха, без уборки — это для них не идеальные условия.
Мадам Бовилье опустила глаза, точно собиралась сложить оружие.
— Я должна подумать. Вы получите ответ завтра.
— Хорошо, мадам. Последний вопрос более личного характера…
— Уж не собираетесь ли вы опять вмешиваться в мои дела?
— Всего-навсего позаботиться о вас. Мы с Одиль видим, что в последнее время у вас утомленный вид. Мы считаем, что вам необходимо проконсультироваться с врачом…
— Разумеется, нет. Для чего? Чтобы они пичкали меня лекарствами, которые одно лечат, а другое калечат? Меня очень трогает ваша забота, но я взрослая девочка и могу сама о себе позаботиться. Что-нибудь еще?
— Нет, мадам.
— Тогда я попрошу вас меня оставить.
— Вы кого-нибудь ждете в ближайшие дни?
— Нет, никого не жду. Вы будете вовремя предупреждены, спасибо.
Прежде чем уйти, Эндрю еще раз взглянул на мадам Бовилье. Лицо у нее было напряженное. При первом же удобном случае он постарается выяснить почему, заглянув вглубь платяного шкафа. Похоже, там находятся ответы на многие вопросы.
36
— Это так мило с вашей стороны — пригласить меня на обед, — сказала Манон, опускаясь на стул.
— Немного развеешься, — сказала Одиль. — И потом, у нас будет время поговорить, что не так часто случается.
Блейк поставил в центр стола приправы и сел напротив молодой женщины. Глаза у Манон ввалились, выглядела она измученной. Когда она увидела, что из-под скатерти выглядывает кот, сидящий рядом с ней на стуле, ее лицо просияло и она принялась легонько ласкать его кончиками пальцев. Кот и усом не повел.
— Красивый. Вчера я видела его на четвертом этаже. Он так и ходил везде за мной.
— Кстати, — заговорил Блейк, — завтра или в пятницу придет Манье поменять свой домофон, и заодно мы сделаем котоход.
Одиль согласно кивнула — без особого энтузиазма. Она была согласна сделать лазейку для кота, но гораздо меньше ей нравилась идея восстановить связь с домиком управляющего. Одиль открыла дверцу духовки.
— Готово, давайте тарелки.
Блейк поднялся, чтобы подавать тарелки. Кухарка объявила:
— Филе окуня, запеченное с маринованными овощами. Манон никак не отреагировала, когда Эндрю поставил перед ней тарелку с блюдом. Она смотрела куда-то в пустоту.
— Одиль, это великолепно, — прокомментировал Эндрю. — Это наслаждение не только для вкуса, но и для зрения и обоняния.
— Спасибо.
— Ты что-то бледная, не заболела ли? — поинтересовалась Одиль, желая завязать разговор. — В октябре надо быть очень осторожной. Легко простудиться. Особенно если ездишь на велосипеде в куртке нараспашку.
Манон, повернувшись к Блейку, умоляюще взглянула на него.
— Скажи ей, — шепнул он.
Оттого, наверное, что Блейк впервые обратился к ней на «ты», и, конечно, оттого, что она была не в силах с собой совладать, Манон дала волю слезам.
— Я беременна, — тихо сказала она.
Кухарка от неожиданности застыла, разинув рот. Опомнившись, она сказала:
— Мои поздравления! Токсикоз замучил?
— Нет, это Жюстен, отец ребенка. Он меня бросил, когда узнал, что я беременна.
Повинуясь безотчетному порыву, Одиль сжала руку девушки.
— Бедняжка.
Несколько слезинок скатились по щекам Манон и упали прямо в тарелку, оставив светлые пятна на соусе. Одиль продолжала:
— Как развлекаться, так мужчины тут как тут, а как брать на себя ответственность…
— Не думаю, что сейчас подходящее время для такого разговора, — заметил Блейк.
— Вы считаете, что реакцию этого парня можно назвать честной? — отпустив руку Манон, ответила Одиль.
— Да, на сегодняшний день она паническая и даже неразумная.
— Вот кто прекрасно объясняет поведение мужчин, — заметила Одиль.
— Манон нуждается в помощи и понимании. А использовать ее случай для того, чтобы лишний раз облить мужчин грязью, — этим делу не поможешь.
— К его подлому поступку надо отнестись философски, в этом нет сомнений.
— По меньшей мере прагматически. Проблема не решится, если настраивать Манон против Жюстена.
— Странно все-таки: всегда найдется мужчина, который будет защищать другого мужчину, что бы тот ни натворил.
— Я Жюстена не защищаю. Я пытаюсь защитить будущее Манон с этим парнем. И я надеюсь что никто не скажет Жюстену, что правильно он дал деру, потому что беременная женщина становится истеричной и неуправляемой.
Пока шла эта небольшая перепалка, Манон попробовала рыбу.
— Очень вкусно, — почти с удивлением сказала она. И, посмотрев на обоих, добавила:
— Я люблю вас обоих. И я не хочу, чтобы вы ссорились из-за меня. Этот ребенок — моя проблема.
— Да мы и не ссоримся, — возразила Одиль. — Мы обсуждаем.
— Ну, тогда я не хочу быть свидетелем того, как обсуждение перерастет в ссору.
— А как ты обходишься с велосипедом? — спросил Блейк. — Наверное, ездить становится трудновато.
— Когда я еду сюда, немного тяжело, а когда обратно — никаких проблем, тем более что теперь у меня путь короче…
Молодая женщина внезапно замолчала. Блейк почувствовал неладное.
— Ты по-прежнему живешь с матерью? Манон сжала в руке вилку:
— Она увидела бумагу из социальной службы.
— И как она отреагировала? — спросил Эндрю.
— Потребовала, чтобы я сделала аборт. Я отказалась. В любом случае уже поздно. Она рассвирепела. Сказала, что и так еле-еле сводит концы с концами и что ей не прокормить еще один рот. Ну, я и уехала.
— И где же ты ночуешь? — спросила Одиль.
— У подружки, но она не может приютить меня надолго. Одиль и Блейк переглянулись.
37
Придя к Манье, Блейк заметил у него на столе книгу. Она была не очень аккуратно обернута в плотную бумагу кремового цвета, а название было написано от руки маркером. Эндрю взял произведение в руки.
— «Юпла» Джека Лондона? — с удивлением прочел он.
— Ну да, я подумал, что такое название скажет мальчику больше, чем «Белый Клык». Он Юплу обожает. И его действительно зацепило. Мы уже на середине. Теперь он смотрит на моего пса как на героя.
— Если ты соберешься поведать ему историю императрицы Сиси[8], не советую тебе брать на себя ведущую роль…
— Но я же ничего не переделываю в самой истории, я только изменил имя животного.
— Не знаю, что сказал бы по этому поводу Джек Лондон… Но, в конце-то концов, почему нет? Юпла делает повествование чуть более праздничным, и это не может не сказаться на драматических сценах. Странно, но сцена, где «Юпла вцепилась волку в горло», сразу становится менее страшной…
— Ты можешь насмехаться сколько угодно, но с первой же главы Янис перестал бурчать.
— У меня будет больше трудностей с математикой… Я не вижу, как можно заменить цифру два на Пикачу и «умножить» на Железного человека.
