Эдуард Тополь - Новая Россия в постели

— Выходит, здесь хорошая школа бизнеса, так?

— И бизнеса, и жизни. Здесь людей начинаешь понимать — вот так, на раз. Я раньше по молодости влипала в разные дурацкие ситуации. То мы с подружкой познакомились на улице с двумя парнями, они говорят: девчонки, поехали на день рождения. Ну, мы по глупости поехали. В результате нас там оттрахали и наутро пинка под зад. Или в компанию меня пригласили, я приперлась, а там такое началось — пришлось с балкона прыгать. А тут… Тут ты клиента просвечиваешь, и если он с понятием, то он с тобой как с хрустальной вазой — все-таки заплатил за тебя, деньги вложил. А те, которые проявляют насилие, — ну что? Если он какое-то бычье, то я с ним, во-первых, и не поеду, а если попала — ну, я буду лежать, как бревно, какое ему удовольствие? Ведь когда человек к тебе бережно относится, то даешь ему не только секс, но и душу. Вложил деньги, так и получи хрустальную вазу в ленточке. Конечно, я могу ошибиться — я кому-то отказала, а другая поехала с ним и назавтра говорит: «Ой, все было так классно!» Ну хорошо, значит, я потеряла какую-то сумму. Это все-таки лучше, чем на «субботник» попасть. И потом, если это хороший клиент, он никуда не денется, он еще придет, и я уже знаю, что с ним можно ехать, он проверенный. Потому что я однажды попала — так мне на всю жизнь хватило, там каждые пять минут за бутылку хватались, чтобы мне и подруге головы разбить. Когда мы с ней оттуда вышли, мы просто обнялись и поздравили друг друга, что живые…

— А кроме физического риска, есть же еще и, так сказать, венерический риск. Как вы с этим обходитесь?

— У меня при себе в сумочке всегда масса всяких препаратов — от противозачаточных до антибиотиков, миромистина и прочего. И презервативы, конечно, стабильно. А потом мужчины — они же сами боятся, они такие же трусы, как и мы. Они с тобой даже оральным сексом никогда не займутся, если ты скажешь, что у тебя зуб гнилой. А если скажешь, что когда-то сифилисом болела, так он и анальным сексом с тобой не будет заниматься. Особенно женатые. Они вообще десять раз зальются миромистином и будут кричать «помогите!», чтобы его не трогали. Хотя это глупо, конечно. Правда, у меня был один страшный случай. Я здесь сидела с одним клиентом, молодой такой приятный парень, он говорит: я тут по жизни отрываюсь, потому что мне немного осталось. Ну, и мы с ним разговорились по душам, я ему про своего ребенка рассказала, а он говорит: знаешь, я не буду тебя покупать, потому что я болен СПИДом. И рассказывает историю, говорит: вообще я таких, как ты, ненавижу. Я говорю: почему? Он говорит: потому что одна из вас, сука такая, заразила меня СПИДом. И теперь, говорит, мне осталось немного, но я хочу отомстить именно таким, как ты, — чтобы была и с фигурой, и хороша лицом. То есть как та, которая его заразила. Я говорю: и скольким ты уже отомстил? Он говорит: многим. Мне стало так страшно! Я говорю: я в таких, как ты, сама убила! Потому что скорей всего ты сам виноват — ты ее заставил провести половой акт без презерватива, правильно? Он говорит: правильно. Я говорю: ну вот! И мстить за это просто глупо. С тех пор я его в нашем клубе ни разу не видела. А еще у меня случай был: меня взял один онанист. То есть он меня привез к себе домой, нарядил в какие-то одежды, а сам стал онанировать. Залил спермой всю кровать, короче — не очень приятное зрелище было. Но мне по барабану, на самом деле. А когда он лег спать, я говорю: открой дверь, я домой поеду. Он говорит: ты не выйдешь отсюда. Я говорю: почему? Он говорит: по кочану! будешь тут неделю жить! А у меня закон: я у клиента никогда до утра не остаюсь. Оттрахалась и ушла по-любому. Потому что никогда не знаешь, что тебя ждет через пять минут. И вот я помню этот момент — он заснул, а я видела, что ключ он спрятал под матрац. И телефон — под подушку. И я, как кошка, как хищница просто, ходила по квартире и ждала, когда он заснет покрепче. А потом на цыпочках подкрадывалась и совала руку под матрац. Он меня два раза на этом ловил и сказал: еще раз это сделаешь, я тебя привяжу и отметелю. Я поняла, чем это пахнет, и сижу на кухне. Проверила все окна, шпингалеты и вижу, что десятый этаж — ни выйти, ни спрыгнуть. Думаю: что будет? Может, мне открыть воду, затопить квартиру, он вызовет сантехника, и я отсюда выскочу. Потому что я как представила жить тут с ним неделю — мне жутко стало. Или, думаю, поджечь квартиру — приедут пожарные и меня выпустят. А третья у меня мысль была: подойти и его зарезать. Представляете, до чего дошла? Тут звонит телефон, буквально в этот момент. Он берет трубку и оказывается, что к нему друг летит из Ленинграда, надо ехать встречать. Я встрепенулась, он говорит: ты чего? ты сиди, не рыпайся, я сейчас за другом съезжу и вернусь. Я как подумала, что теперь их тут двое будет — вообще смерть. А он одевается, натягивает ботинки, достает этот ключ и идет к двери. Я сижу. Он открывает дверь, а меня как осенило, я говорю: «Ладно, хоть бы пожрать дал чего. Где у тебя колбаса?» И он такое машинальное движение сделал — на кухню, к холодильнику. Тут — это надо было посмотреть! Такой прыжок был — пантеры! Я выскочила в эту дверь и сразу на лестницу. Пулей скатилась вниз, отбежала от подъезда и стою, чтоб сердце не выскочило. Тут он выходит. А это Чистые пруды, лето — то есть народу на улице уже полно. Он идет за мной на расстоянии пятидесяти метров и просит: «Подожди, давай поговорим. Я тебе на такси дам!» А я боюсь к нему подходить, вдруг за горло схватит. Я говорю: отвяжись, мне уже ничего не надо! Потом выхожу на угол, где таксишная стоянка, и думаю: тут он мне ничего не сделает. Поворачиваюсь и говорю: ладно, давай на такси. Он дал и еще дверь мне у такси открыл, так культурно, как будто ничего не было. А потом он в клуб приходил, так я его всем девчонкам показала, говорю: имейте в виду, он маньяк. Но это еще что! Тут одну девочку просто пытали, я вам ее приведу, вы про нее обязательно напишите. А то многие говорят, что у нас легкие деньги. А они нелегкие. И дело не в том, чтобы клиенту как-то особо отдаться, а в том, что у нас профессия повышенного риска. Как у космонавтов. Им ведь тоже много платят не за то, что они в космосе кувыркаются, а за то, что они оттуда могут не вернуться. Так и у нас — мы, можно сказать, каждую ночь в космос выходим. У меня, например, была ситуация, когда я вообще кончала жизнь самоубийством. Ну, это когда моего мужа посадили и мне было некуда деться. Но меня спасли, и с тех пор мне уже не хочется этого делать.

— А чего хочется?

— Романа! Да, вы не смейтесь, даже при нашей работе очень хочется романа! Конечно, клиентов своих мы любим, но хочется найти такого мальчика, который бы не знал, чем ты занимаешься, и сыграть ту наивную дурочку, какой ты когда-то была. Чтобы целоваться в машине, неделю друг друга хотеть, а в итоге чтоб началась какая-то страсть — этого все хотят. Потому что не в деньгах счастье. Правда, хотелось бы чувствовать себя в шоколаде, но главное все-таки — чтобы тебя кто-то дома ждал. Не мама, не папа, не ребенок, а любимый мужчина. У меня это было, я это когда-то прочувствовала, и мне это снова надо. Потому что когда после всех дел, даже после самого лучшего клиента, сауны и ресторана с шампанским приезжаешь в пустую кровать, то уже ничего не надо — ни «мерса», ни тряпок, ни мобильного телефона…

Я вот когда лежала в роддоме и видела глаза женщин, у которых нет мужей, — на самом деле это катастрофа! А мне в это время муж звонил, ночевал под окнами, приходил с цветами — это шикарно было! А теперь его нет, и иногда просто хочется лечь в больницу, чтобы к тебе пришли с цветами. Или пусть без цветов, но чтобы человек за тебя беспокоился! А здесь даже с лучшим клиентом ничего такого нет. Да, все может быть роскошно, страсть до утра, всякие ласки, но утром мы расстались и — все! Он не знает, что со мной. Может, я от него вышла и мне кирпич на голову упал. Но ему это по барабану, он мне позвонит, только когда у него в штанах настоялось. И ту женскую ласку, которая в тебе накопилась, ты ни на какого клиента не выльешь. Если ты ему скажешь, что ты его любишь, он скажет: ты что, дура? Поэтому я считаю, что даже при такой работе роман необходим. Вот у меня муж сидит, но он мне пишет такие письма, там такие слова любви — дай Бог, как говорится, каждой! Конечно, я непорядочно по отношению к нему поступаю. Но у меня нет другого выхода — я привыкла жить хорошо, и притом у меня ребенок. К тому же, когда он выйдет из тюрьмы, он никогда не узнает, чем я занималась. Я разорвусь, но не скажу. Все что угодно придумаю — что торговала наркотиками, была сутенеркой. Только не это! Потому что ему будет больно, а я его люблю. И считаю, что я счастливый человек — у меня есть эти письма, и в трудную минуту они меня держат. Он мне сам пишет: устраивай свою жизнь, как считаешь нужным для себя и ребенка, но знай, что у тебя есть человек, на которого ты всегда можешь рассчитывать. И как бы моя жизнь ни сложилась, я его, конечно, дождусь. А любовь… Любовь всем нужна — и девочке на Тверской, и мужчине-миллионеру. У меня был клиент, он мне дал пятьсот долларов и говорит: я могу все купить — тебя, официанта, этот клуб. И действительно, он откуда-то из Башкирии, нефтью торгует, у него денег — море. Просто море. Мы поехали к нему в гостиницу, так оказалось, что он снимает целый этаж, пентхаус. У него какие-то туфли из крокодильей кожи по полторы тысячи баксов, какой-то «Ролекс» номерной, как у Клинтона, бриллианты на пальцах. А он говорит: я хочу, чтоб меня полюбили не за мои деньги, а просто так. Мне, говорит, иногда хочется надеть какое-нибудь старое пальто, сесть в метро и встретить такую, которая меня полюбит как такового, а не за деньги. Но он прекрасно понимает, что этому не бывать — он такой полный, пожилой и нехорош собой. Конечно, у него есть любовница, которая говорит, что она от него без ума. Но он-то не дурак, он понимает, что она без ума от его денег, потому что он ей в Москве трехкомнатную квартиру купил. А в Уфе от него жена ушла — ну, он ей тоже квартиру оставил, машину, деньги. Он мне говорит: если ты сопрешь у меня золотую зажигалку или бриллиантовые запонки, я от этого не обеднею, у меня их уже столько переворовали! Хотя я и не собиралась ничего у него спереть…