Владислав Егоров - Пасхальные яйца

Банщик сидел, низко опустив голову, и нервно теребил седой чуб.

— Александр Борисович! — тронул его за колено Аркадий, — вы уж не сердитесь! Да и Зверева ваша спокойно к моим словам отнеслась. Может, знала уже, может, кто другой раньше меня ей о вашей новой работе сказал.

— Так ничуть и не удивилась? — поднял голову банщик.

— Честное слово, ни капельки! — горячо заверил Аркадий. — Не работой она вашей интересовалась, а Просто вами. Спрашивала настойчиво, как здоровье, как выглядите.

— А ничего другого не выведывала? — банщик перешел почти на шепот. — Насчет семейного положения, скажем? Я ведь не только сына, но и жену похоронил в позапрошлом году.

— Да не успели мы с ней потолковать как следует, — не снижая голоса, ответил Аркадий, — тут мой «девятый» подошел, а она «третьего» ждала. Но вдогонку крикнула: «Не забудьте Александру Борисовичу привет передать!»…

При этих словах в предбаннике появилась отливающая медью мускулистая фигура бригадира Алексея, и раздался его зычный призыв:

— Готовсь, мужики! Через три минуты заход. Опоздавших не пускаем!

Аркадий моментально скинул трусы, нахлобучил на голову шляпу-колпак, подхватил веники и рысцой припустил в парную.

Я чуть замешкался и услышал, как вздыхает и охает Александр Борисович.

— Ох, стыдоба! Ох, стыдоба! Видно, это несуразное словцо было у него в чести…

После парилки я решил пройтись по телу мочалкой, но только взбил мыльную пену в шайке, как услышал над ухом уже знакомый голос Аркадия. Оказывается, он устроился как раз напротив меня.

— Давайте потру вам спинку, а потом вы мне, — предложил он.

Продраил меня Аркадий основательно, на совесть. Думаю, и я ему угодил. В предбанник мы возвращались вместе. В дверях столкнулись с Александром Борисовичем, который шел убирать мыльное отделение.

Аркадий, как принято нынче говорить, оказался весьма коммуникабельным субъектом. В предбаннике он подсел ко мне и, сходу перейдя на «ты», поинтересовался:

— Извини за любопытство, но что-то я тебя здесь раньше не встречал. Предпочитаешь «Железнодорожные»?

— Нет, просто я приезжий, — объяснил я. — Здесь всего третий раз. А послезавтра уезжаю. Так что, можно сказать, это прощальный визит. Понравились мне ваши бани. Ну, во-первых, и главное — парок отменный. А во-вторых, кругом все чистенько, опрятно и шайки не в дефиците.

— Это заслуга Александра Борисовича, — кивнул в сторону тумбочки банщика Аркадий. — Раньше здесь грязновато было. А он, может, обратил внимание, чуть лужицу в предбаннике увидит, туг же шваброй пройдется, на скамье мокрый след от задницы останется — не поленится тряпочкой протереть. Аккуратист! Морская выучка — на Северном флоте служил.

Я придал лицу заинтересованное выражение, словно сообщаемая им информация была мне внове.

— Да, заковыристо жизнь повернулась, — покачал головой Аркадий и, обнаружив в моем лице заинтересованного слушателя, с увлечением продолжил рассказ о личности банщика. — Не веришь, а Александр Борисович у нас на «Меридиане» начальником цеха был. На работу он меня принимал. По заводским масштабам шишка немаленькая, восемьдесят человек в подчинении, а теперь вот — банщик, обслуга, совсем неавторитетная работенка. Но он и здесь на совесть пашет. Старое воспитание. Наш цех по заводу чаще других первенство держал. И по производственным показателям и по чистоте. К работягам Александр Борисович хорошо относился. За меня, лично, в профкоме хлопотал, чтоб первым в очереди на «Москвич» поставили как лучшего токаря завода, и гордый был, с начальством часто цапался. Потому и вверх его не двигали. Ну, а когда персональное дело на него завели, тут уж забудь о карьере.

— А что за дело? — уже без всякого притворства поинтересовался я.

— Известно какое, — лукаво подмигнул Аркадий. — Из-за бабы. Роман он закрутил с одной инженершей. Симпатичная такая, фигуристая. Помоложе его. Он и сейчас в порядке, а тогда в полной силе был мужик. Эта история еще перед перестройкой случилась, он и пятидесяти не разменял. И кто-то на них стукнул в партком. То ли из соседей кто, то ли его супружница. В те годы у баб была такая мода партийному начальству жаловаться, если муж налево стал ходить. Сейчас с этим делом свободно, блядуй — не хочу! А тогда сигнал поступил — сразу на ковер. Между прочим, у Александра Борисовича серьезное вроде чувство оказалось к этой Зверевой. Он даже на парткоме в открытую заявил про свою к ней любовь. Ну, ему на выбор: любовь или партбилет.

— И он, разумеется, партбилет выбрал, — предположил я.

— А вот и ошибся, дорогой товарищ, — качнул головой Аркадий.

— Он-то любовь выбрал. А вот она, Зверева то есть, в конце концов, отказалась от него. Не захотела семью разрушать. Она-то разведенная, одинокая, а у него сын-школьник. Так и объявила: люблю, говорит, Александра Борисовича, но не прощу себе, если сын при живом отце сиротой останется и без мужского догляда собьется с пути истинного.

— И что, так они и расстались? — вырвалось у меня.

— Так и расстались, — вздохнул Аркадий. — Ему все равно строгача влепили, а она уволилась. В какое-то КБ перебралась. У нас город, хоть не ахти какой большой, а если не соседи и не по работе знакомые, годами можно не встретиться, особенно когда стремления к этому нет. Я ведь эту Звереву с того времени не видел, а сегодня жду троллейбуса, подходит она — сразу узнал. За столько-то лет постарела, конечно, но еще ничего бабец! Она меня тоже признала. Пот говорили немного. Про Александра Борисовича спросила, не вижу ли его случайно. А если увижу, чтоб привет ему передал обязательно. И, знаешь, когда его имя назвала, глазки так и заблестели. Я под дурачка сыграл: болтаем, мол, мы с вами, а вдруг муж ваш ревнивый появится, физиономию мне набьет? А она смеется: не бойся, Аркадий, я — баба-вековуха, так никого себе и не нашла. Смеется-то смеется, а глаза мокрые. Ну, я тему переменил, полюбопытствовал, где работает. КБ ихнее давно прикрыли. Челночным бизнесом попробовала она заняться, да неудачно. Чего-то посоветовали — ей купить для продажи, а спрос на тот товар уже прошел. Так что еле с долгами расплатилась. Нет, если уж нет в тебе жульнической жилки, в торговлю лучше не лезь! В общем, год ей до пенсии остался, и она, чтоб стаж не терять, лифтершей устроилась. Как раз в том доме, где один из приятелей моего босса живет…

Он вдруг замолчал, хитро посмотрел на меня и хмыкнул:

— А что, дорогой товарищ, может, подсказать Александру Борисовичу этот адресок? Как думаешь, сладится у них по новой?

Я не успел ответить, потому что в этот момент раздался зычный голос меднотелого Алексея:

— Внимание, мужики! Последний заход! Кто опоздает, пеняйте на себя!

ЖЕЛТЫЙ ТЮЛЬПАН С ЧЕРНЫМ ЛЕПЕСТКОМ

Крайне неловко чувствовал себя Олег Петрович перед вдовой своего непосредственного начальника, теперь, разумеется, уже бывшего, Федора Ильича Тетерятникова, отказавшись пойти на поминки. Но планы на этот день у него были другие, можно сказать, совершенно противоположного свойства. Ирина ждала к обеду. Новая любовница. Впрочем, старых у него и не было. За одиннадцать лет супружеской жизни так пара эпизодов, в командировках. А с Ириной вроде намечается постоянная связь. В фирме, где он с недавних пор служит, судя по откровенным разговорам мужиков, у каждого есть подружка на стороне, сексуальная партнерша, как они их называют. На его же последнем месте работы — в отделе главного механика, да и во всем заводоуправлении «Красного факела» до сих пор сохраняются пуританские нравы времен Морального кодекса строителей коммунизма.

С Ириной Олег Петрович познакомился неделю назад. Проводил жену с сынишкой на лето в деревню к бабке, зашел перекусить в стоячую закусочную на привокзальной площади. Взял пару сосисок, ну и под них сто грамм. Только опрокинул стакан, подходит к столику девушка в синем платьице. Воротничок — белый, рукава и кармашки тоже белой материей оторочены — униформа.

— Не возражаете? — спрашивает и, не дожидаясь ответа, сгружает с подноса тарелку пельменей, салат из помидоров и чашку кофе.

Олег Петрович пожал плечами, мол, пожалуйста, располагайтесь, места на двоих хватит, хотя рядом совсем свободные столики. Минуты две жевали молча. Он искоса поглядывал на нее. Мордашка так себе, серые глазки, показалось, чуть косят, носик утиным клювиком, тонкие губы, чтобы скрыть этот недостаток, щедро намазаны ярко-алой помадой. Но фигурка, кажется, ничего. От водки аппетит разыгрался, сходил взял тоже порцию пельменей и, понятно, еще сто грамм. Шутя, предложил соседке выпить с ним за компанию. — Спасибо, — ответила серьезно. — В другой бы раз с удовольствием, а сейчас не могу — на работе. Забежала сюда в обеденный перерыв.

— И что у вас за работа?