Ирен Роздобудько - Пуговица
У меня оставалось время до поезда, я побродила по привокзальной площади. И увидела то, что могло бы изменить планы: „наш“ шкаф в витрине, на нем висела табличка „Продается!“. Я испытала немыслимое облегчение: повод найден! Деньги у меня были, и я быстро оформила покупку. А потом мне пришла в голову „гениальная“ идея: побуду дома, а потом, перед твоим приходом, спрячусь в шкафу. Вот такой должен был быть сюрприз…
Что было дальше? Я умерла…
Я вернулась на вокзал, купила новый билет и села в поезд…»
1…В институте ее называли Лиса. Из-за рыжих волос и зеленых глаз.
Лиса явилась вечером, на следующий день после открытия биеннале. В это время молодые художники и гости ужинали, собравшись у большого мангала. Посреди поляны были накрыты фуршетные столики. Неподалеку камерный оркестр наигрывал мелодии Вивальди. Метрах в сорока от импровизированной гостиной располагались вместительные брезентовые павильоны с экспозициями, еще дальше — палатки для участников. Иностранные гости и журналисты поселились в живописном гостиничном комплексе районного центра. Их за склоном горы ждали автобусы. Гости выглядели довольно респектабельно на фоне богемной братии. Белые сорочки мужчин светились в сумерках, будто неоновые. Легкая музыка, звон бокалов, приглушенные голоса и черная лохматая гора… Она дышала как живая и напоминала гигантское животное, уснувшее в стране лилипутов.
Едва уважаемая публика вместе с оркестром отбыли — картина изменилась. На поляне осталось человек тридцать. Из магнитофона понеслись совершенно другие звуки, на столах рядом с недопитым шампанским появились бутылки с водкой, в воздухе запахло «косячками», художники сгрудились у костра. В этот момент на поляне появилась она.
— Смотрите-ка — Лиса! — Первым ее заметил Птица — худощавый парень, в «миру» именуемый Сашей. — Приехала-таки…
— И как всегда, в своем репертуаре… — подхватила керамистка Вика. — Словно с луны свалилась…
— Да ладно тебе! Лиса она и в Африке Лиса! — сказал еще один их товарищ — Влад. Стрельнув недокуренным «бычком» в ближайший куст, он поднялся навстречу девушке, растерянно оглядывающейся по сторонам. — Пойду встречу нашу королеву, а то заблудится…
Лиса была бледна, джинсы по колено измазаны грязью, на заостренном лице застыла маска безразличия. Ее усадили у костра, кто-то протянул стакан с водкой и шашлык на деревянной шпажке. Лиса молча опрокинула стакан, отчего Вика даже присвистнула, удивленно оглядев компанию.
— Молодец! — сказал Птица. — Наш человек. А то всегда держишься как неродная…
— А когда она тебе была родной, позволь узнать? — хмыкнула Вика. — Лиса — не нашего поля ягода. При таком-то папочке. Да и муженек ему под стать. Так что спи, Птица, спокойно.
— Может, косячок забить? — пропустив мимо ушей замечание подруги, обратился к Лисе Птица.
— Молчание — знак согласия! — Влад протянул девочке свою очередную сигаретку. Ребята переглянулись. Зависла пауза, во время которой Лиса покорно сделала несколько затяжек.
— Вот он, наш ангелочек! — рассмеялась Вика. — Видно, достала ее семейная жизнь!
Все дружно рассмеялись. Птица долил водки в стакан, который Лиса все еще держала в руке:
— Пей, дорогая, дома не нальют!
Повинуясь команде, Лиса сделала несколько глотков, и Вика сунула ей в рот виноградину. Влад сел рядом и обнял девушку за плечи:
— Ну вот и румянец появился! А то сидишь, как забальзамированная. Отвыкла от компании. Ничего, за пару дней сделаем из тебя человека!
— Прикид нужно сменить, — критически заметила Вика. — Да и хаер у тебя, как у институтки. Слушай, а хочешь, я тебе дреды сварганю?!
— Точно! — обрадовался Птица. — Викуся у нас мастер по дредам! Давай, Лиса, соглашайся! Папочка на уши встанет!
— Решено! — Вика поднялась с травы и потянула подругу за руку. — Пошли в палатку! Дреды — это круто! Завтра на пленэре будешь неотразима. Айда!
Лиса не сопротивлялась. Это было странно, непривычно и действовало на однокашников возбуждающе. Веселой гурьбой они направились к палатке. Объект эксперимента усадили в центре на табурет, сами уселись на раскладушках, потягивали пиво из банок. Вика взялась за работу. Сначала железной расческой начесала пряди до образования плотных волосяных тромбов. Процесс был довольно неприятным и болезненным, но Лиса сидела тихо и послушно, только голова дергалась в разные стороны, как у куклы. Затем Вика достала из рюкзака вязальный крючок (она всегда возила с собой нитки, из которых плела ажурные шляпки на продажу) и аккуратно заправила оставшиеся волосинки внутрь тугих дредов. В это время Влад расплавил в жестянке восковую свечу. Вика ловкими и умелыми движениями втерла это варево в каждую дредину. Лиса сидела с закрытыми глазами и, казалось, спала… Вика аккуратно опалила зажигалкой лишние волосинки и еще раз обработала дреды крючком.
Когда работа была закончена, за окошками палатки уже розовело утро, а утомленные зрители дружно храпели на своих раскладушках.
2В девять утра палаточный городок окончательно проснулся. К импровизированной столовой сползались сонные живописцы, становились в очередь к лотку с пивом. Через час все должны были отправиться в горы на пленэр. У художников был такой вид, будто они спали не раздеваясь. Больше других в глаза бросалась девушка, приехавшая накануне. Ее невозможно было узнать! Негритянские косички торчали вокруг лица. Увидев ее, все зааплодировали. Кто-то протянул ей банку с пивом, кто-то стащил с ее плеча тяжелый этюдник. После яичницы и крепкого кофе художники нестройными рядами двинулись в горы. А там разбрелись в поисках выгодных ракурсов.
— Слушай, — шепнул Вадим Вике, которая устанавливала на поляне этюдник, — ты заметила — Лиса еще не произнесла ни единого слова… Или мне показалось?
— Не бери в голову, — отмахнулась Вика, — она всегда мало говорила.
Оба покосились в сторону Лисы, которая расположилась метрах в двадцати от остальных.
— Да… — задумчиво произнес Вадим. — Дома ее не узнают. Ты из нее страшилище сделала…
— А по-моему, очень даже хорошо! И голову мыть не надо! Между прочим, такой причесон в парикмахерской стоит гривень триста, не меньше! А тут — на шару…
— Все же мне кажется, что с ней что-то не то…
— Давай работай, психолог! — хмыкнула Вика. — И другим не мешай! Через пару часов иностранцев притарабанят — нужно успеть. Вдруг что-то купят?!
…Осеннее утро в горах — плотное желе, прохладная и прозрачная масса, которую, казалось, можно было держать в руках, настолько вкусным был воздух, настолько пестрым пейзаж, словно сотканный из объемных шерстяных ниток. А если отойти от того места, где Лиса механическими движениями расставила этюдник, и оттолкнуться от края каменной площадки — можно взлететь. И лететь долго — минуты три — к кобальтовой ленте реки, с вышитыми на ней золотыми лучиками. Даже больно было глазам смотреть на эти ослепительные вспышки. Река внизу тоже казалась вышитой между такими же вышитыми, но более толстыми нитками, участками леса, в который время от времени вклинивались огромные каменные валуны. Лиса отложила кисть и взялась за мастихин: такой пейзаж нужно вылепливать чистой краской! Раньше она бы никогда не решилась на такое. Но сейчас она лепила на холсте нечто фантасмагорическое. К обеду стало ясно, что это будет ее единственная картина, нарисованная здесь, — или придется ехать за красками в город. Услышав гонг, созывающий художников на обед, Лиса вытерла руки о джинсы, и Вика, глянув на Вадима, выразительно покрутила пальцем у виска.
По холмам уже бродили группы вчерашних гостей. Они подходили к этюдникам, нависали над спинами художников, обсуждали увиденное. Кто-то давал интервью.
— Замечательно! — услышала Лиса за своим плечом мужской голос. Собственно, слово прозвучало несколько иначе, с едва заметным акцентом — «замье-чья-тельно». — Вы намерены («намье-рье-ны») это продать?
— Эй, Лиса! К тебе обращаются! — крикнула Вика, заметив, что подруга никак не реагирует на вопрос импозантного господина.
Девушка медленно повернулась. С лица иностранца сошла широкая фирменная улыбка. Минуты на три он замер.
— Простите, — наконец произнес он и сделал два шага назад, — извините…
Несколько секунд постоял у нее за спиной. Потом решительно достал из портмоне белую пластиковую визитку:
— Простите еще раз. Я бы с удовольствием посмотрел и другие ваши работы. Я хочу их купить. Вот моя визитная карточка. Пожалуйста, возьмите. Я буду в вашей стране еще год-полтора и смогу в любое время приехать к вам в мастерскую. Здесь — все мои координаты, мобильный телефон…
Лиса машинально сунула визитку в карман.
3За несколько дней до окончания биеннале, ночью, я тихо выскользнула из палатки. Спала я не раздеваясь, вещей у меня не было. Мне нужно было немедленно бежать — от этих палаток, от запахов краски и спиртного, от непонятных слов и поступков каких-то не известных мне людей.
